Казалось бы, очень простые слова, и все же каждый нерв моего тела вдруг наполнился энергией, а в крови, пусть даже неестественно холодной, вспыхнул огонь, какого я в себе, пожалуй, и не ожидал найти. Она позвала меня, и я должен был идти к ней. Но только на своих условиях.

Мы довольно быстро добрались до Зала старейшин, но по дороге Унтава успела рассказать все, что мне следовало знать. Общие сведения о ритуале Выбора спутника у меня имелись, но там были очень важны и подробности. Судя по всему, женщин здесь насчитывалось меньше, чем мужчин, и поэтому последние рассматривали их в некоторой степени как награду, которую холостяк может завоевать. Поэтому девушка обычно заранее давала знать избраннику, что хотела бы видеть своим спутником именно его. Он же находил среди своих друзей того, кому можно полностью доверять, — тот должен был ответить на его вызов. И когда девушка публично объявляет о своих намерениях, он выходит, слышит от дамы подтверждение своих притязаний (хотя, в принципе, возможен и отказ) и бросает вызов потенциальным соперникам, которым могла приглянуться та же девушка. Вот тогда-то избранный друг выходит, следует короткая схватка, в которой «нахал» терпит поражение. Именно так обычно проходит эта церемония. Обычно.

Но сегодня все будет по-другому. Во-первых, спутника выбирает не кто-нибудь, а Армандра. Во вторых, она не делала никаких авансов — во всяком случае, в телесном смысле этого слова — никому из мужчин Плато. И наконец, Нортан давно уже объявил во всеуслышание, что намерен стать мужем Армандры. И если кто-нибудь посмеет оспорить его право на обладание Женщиной Ветров, военачальник будет беспощаден.

Войдя в Зал старейшин, мы обнаружили, что его амфитеатр уже забит до предела. Молодые мужчины — и воины-эскимосы, и индейцы, и белые, и метисы самого различного происхождения — толпились у самых дверей, нервозно подталкивая друг друга. Мы протиснулись на свободное место, и я увидел, что вокруг возвышения тесно сгрудилась другая группа.

На возвышении стояла Армандра, склонив голову, как того требовал обычай — девушка не должна подать знаки своего предпочтения никому из собравшихся. Она была невероятно красива — белая, как чистый снег, в меховых одеждах, не скрывавших совершенства ее тела, и меховых сапожках, напротив, скрывавших несовершенство ее ступней, — изумительная свеча из плоти, увенчанная живым пламенем волос.

Поодаль, в кольце своих приближенных и подпевал, стоял в горделивой позе вооруженный до зубов Нортан. Весь его вид и в особенности мрачная ухмылка, которую он адресовал всем присутствовавшим, должны были служить предостережением любому, у кого хватило бы глупости встать сегодня у него на пути.

Компания Нортана не сразу заметила мое появление; судя по льстивым улыбкам его спутников, никто из них не рассчитывал на чье бы то ни было вмешательство. Что ж, пусть думают что хотят. Моя холодная кровь пылала огнем; Армандра теперь значила для меня столько, что лучше было погибнуть, нежели жить и думать о том, что она оказалась в объятиях военачальника.

Я тоже отнюдь не сразу понял, что ощущаю мысленное прикосновение Армандры. Она словно погладила меня кончиками пальцев, чуть задержала руку, чтобы удостовериться, что это действительно я, отступила и, чуть покачнувшись на своем пьедестале, не поднимая головы, произнесла:

— Эта женщина сегодня предлагает себя в жены и ищет себе спутника. Кто хочет сразиться за меня во славу Плато и его обитателей?

Не успели умолкнуть ее слова, как Нортан вышел вперед, взбежал по ступеням и взял Армандру за руку. Кровь в моих венах вскипела. Теперь Нортан видел меня; его пылающий взгляд на секунду задержался на мне, но тут же презрительно двинулся дальше. В зале стояла полная тишина. Похоже, все до одного затаили дыхание, ожидая слов военачальника. И он заговорил.

— Я, Нортан, спутник этой женщины, обещаю сражаться за нее во славу Плато и его обитателей. Найдется ли здесь кто-нибудь, желающий оспорить мое право? — В самом звуке его голоса звучала угроза, обещание верной смерти любому, кто дерзнет бросить ему вызов.

Я ощутил движение за своей спиной, в гуще людей, и оглянулся посмотреть, что там происходит.

Из толпы пробирался юный смельчак с гордым орлиным профилем, еще сильнее раскрасневшийся от сознания своей опрометчивой решительности. Но не успел он даже добраться до первых рядов, как кто-то из друзей крепко взял его за руку и с испуганным видом зашептал что-то ему на ухо. Оба вскинули глаза на Нортана, который смотрел на них сверху вниз, искривив губы в отвратительной ухмылке. Впрочем, улыбка вдруг исчезла, губы напряглись. Он впился взглядом в юношу; беззвучное послание читалось совершенно ясно. Однако, видимо, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, военачальник все же заговорил:

— Пусть любой претендент выйдет, но знайте, что Нортан будет биться насмерть!

Нервы юноши не выдержали. Он вдруг побледнел, шагнул назад и мгновенно растворился в толпе. Нортан снова ухмыльнулся и еще раз обвел зал угрожающим взглядом. Однако я все еще выжидал, так как знал, что, согласно требованиям ритуала, вызов должен быть брошен. Военачальник же своим обещанием биться насмерть наверняка разрушил первоначальный план, согласно которому он должен был схватиться с кем-нибудь из своих людей.

Потом произошло то, чего я дожидался. Я не сводил с Армандры взгляда, и она медленно подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. В моей голове прозвучал ее неслышный голос:

«Хэнк Силберхатт, если ты еще промедлишь, совет может объявить меня женщиной Нортана и без полного выполнения ритуала. Они горят желанием выдать меня замуж».

«Армандра, я медлю лишь по одной причине, и ты ее знаешь. Я не могу быть наложником, который приползет к тебе, когда ты сочтешь нужным, сделает тебе детей и отправится в почетную отставку заседать в Совете старейшин. Если я буду твоим мужем, то именно мужем, а не комнатной собачкой!»

Старейшины вышли вперед, начали выстраиваться вокруг возвышения, а потом повернулись к залу. В мое сознание хлынул гнев Армандры, а потом и ее крик:

«О, какой же ты глупец! Неужели ты не понимаешь, почему я не решилась позволить тебе заглядывать в мои мысли? Да, Хэнк Силберхатт, я женщина, но и у женщину могут быть такие же страстные мысли, как и у любого мужчины!»

Нортан наконец заметил, что мы не сводили глаз друг с дружки. Он оскалился в предостерегающей гримасе; в глазах вспыхнуло бешенство. Я почти физически ощущал исходившую от него ненависть. Глашатай Совета старейшин шагнул на ступеньку, чтобы подняться к военачальнику и Армандре, поднял руку и открыл рот, чтобы заговорить…

— Я вызываю тебя, Нортан, — крикнул я, рванувшись вперед. — Я оспариваю твое право обладать этой женщиной и буду сражаться с тобой любым оружием, какое ты выберешь, во славу Плато и его обитателей!

— Если когда-нибудь вернемся на Землю, — услышал я за спиной деловитый, без тени насмешки голос Уайти, — ты, Джимми, будешь должен мне пятьдесят долларов. Никогда не спорь с прорицателем!

— И сотню мне, — так же неслышно добавила Трейси. — Джимми, ты просто не знаешь Хэнка. — Потом их шепот заглушили дикие изумленные крики многолюдной толпы.

Сначала я подумал, что Нортан вот-вот взорвется. Он разинул рот и выпучил глаза от гнева и изумления. Выпустив руку Армандры, он начал спускаться по ступеням, но когда увидел, как я одет — сандалии на ногах, легкие штаны из мягкой кожи и куртка с меховым воротником, — хитро прищурился, приостановился на долю секунды, что-то обдумывая, а затем вдруг разъярился и изумился вдвойне против прежнего.

К тому времени глашатай тоже спустился; крик Нортана остановил его на полдороге из расчерченного мелом поля предусмотренного поединка.