Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И напоследок Хэнк сказал: «Хуанита, расскажи…» И на этом все прервалось. В моем сознании не осталось ровным счетом ничего, вакуум, в который хлынуло мискатоникское утро — как будто разом распахнулись все двери и окна. Но даже зная, что все кончено, я взывала вслух к Хэнку, умоляла его вернуться, говорить со мною дальше, продолжала искать хоть малейшее эхо его телепатического голоса.

Но, профессор, это еще не все. Я уверена, что в самолете находилась и сестра Хэнка, Трейси Силберхатт. Не знаю, почему она там оказалась — ее не было в составе группы (больше того, я сомневаюсь в том, что она знала хоть что-то о его работе в Фонде Уилмарта), но в этом полете она, несомненно, участвовала. Она неотступно присутствовала в его сознании, он очень тревожился за нее…»

Хуанита была права — Трейси Силберхатт действительно находилась в самолете. Позднее, через четыре с лишним месяца, мы все же выяснили, как и почему она там оказалась, но к тому времени Хуанита, утратившая свою ценность в качестве телепата и сама не пожелавшая продолжать работу в Фонде, вернулась в Монтеррей. Воздушные и наземные поисковые группы прочесали область к северу от последнего установленного местонахождения Хэнка, но так ничего и не нашли; самолет словно исчез с лица земли. А потом, в конце мая, когда я был занят подготовкой собственной экспедиции на запад Австралии, в Большую Песчаную пустыню, Хуанита вернулась в Мискатоник. Мало того что она явилась совершенно неожиданно — ее облик переменился не в лучшую сторону. Она выглядела так, как будто не сомкнула глаз неделю. В явном смятении, она, увидев меня, кинулась мне на шею и принялась что-то истерически, сбивчиво бормотать. Несомненно, она пережила какое-то страшное потрясение. Я тут же распорядился дать ей успокоительное и отправить в кровать. Но, даже оглушенная препаратами, она продолжала твердить, что Хэнк жив — неизвестно где находится, но жив, — говорила о страшных ветрах, дующих между мирами, и о твари, которая разгуливает по этим ветрам и подчас уносит с собой в иные пространства жертвы, изловленные в каком-то мире и каком-то времени. Когда же действие успокоительного закончилось, специалисты университета установили, что она действительно находится в телепатическом контакте с кем-то, но, хотя им удалось определить наличие самого феномена, сказать, с кем именно она поддерживает связь, они не смогли. Оставалось одно: принять сказанное ею за истину.

Между прочим, именно тогда один из моих «провидцев» — у нас есть группа специалистов с обостренным психическим восприятием, нечто вроде средневековых медиумов и спиритов с очень хорошей естественно-научной подготовкой, — задал мне очень неожиданный вопрос. Остановив меня при случайной встрече в коридоре, он, как бы между делом, спросил меня, не был ли Хэнк Силберхатт астронавтом. При обычных обстоятельствах я бы просто посмеялся, но в тот раз у меня не было такого настроения, и я очень вежливо ответил, что нет, Силберхатт астронавтом никогда не был, и вообще, что это за странные и неуместные насмешки? Ответ я запомнил, наверно, навсегда: «Нет, профессор, это не насмешка и не пустая болтовня. Я ведь, как-никак, провидец. И вот что я вам скажу: могу поставить месячное жалованье, что с мисс Альварес пытается связаться именно Хэнк Силберхатт. И еще: то место, откуда он передает, находится не на Земле!»

Утром 3 июня Хуанита начала принимать очень четкую и ясную телепатическую передачу. Нижеследующее повествование, запечатлевшее в ее сознании события, которые происходили в неведомо каких участках пространства и времени, записано точь-в-точь так, каким было принято.

Часть первая

1. Ветер пустоты

(Записано под диктовку медиума Хуаниты Альварес)

Хуанита, я прошу у тебя прощения. Я понимаю, что ты можешь воспринять это сообщение как письмо от мертвеца и оно вышибет тебя из колеи. Но я пытаюсь дотянуться до тебя уже три месяца, с тех самых пор, как мы попали сюда, и… Говоришь, четыре месяца? Ну что ж, для меня кое-что прояснилось: значит, путь сюда занял у нас целый месяц. И весь этот месяц мы все были мертвы для мира, не считая Трейси, у которой был камень, и, конечно, бедняги Дика Селвея, нашего пилота. Мы были просто… да, мертвы. Хуанита, я вовсе не бесчувственный, но для нас эти три месяца оказались жуткими, просто адскими… Для кого — нас? Для Трейси, Джимми Франклина, Пола Уайта и меня. Ладно, Хуанита, тогда уж я, чтобы тебе было понятнее, вернусь назад, к тому моменту, когда прервал связь с тобой, решив, что Итаква сейчас разобьет наш самолет о склон горы…

О, я знал, что нам конец, в этом не было никаких сомнений. А эта проклятущая… штука!.. Он с первого же взгляда показался мне громадным — почти бесформенный, колеблющийся, как столб дыма, большой, как дом, — но стоило ему захотеть, и он начал… как бы сказать… разрастаться. Он быстро раздувался, когда ловил самолет черной, как ночь, ладонью с пятью пальцами, заканчивавшимися длинными и острыми птичьими когтями, и сила его была неимоверна. Я решил, что он сейчас раздавит нас, я отчетливо видел, как начали проминаться под его пальцами стенки фюзеляжа… А потом он поднял нас высоко над облаками и на мгновение замер в этой позе. Хуанита, сознаюсь, я зажмурился, стиснул зубы и начал молиться. А ведь я не сказать чтобы так уж часто молился…

И тут в меня вцепилась Трейси. Насмерть перепуганная, вся в слезах и соплях — прямо как в детстве. Она крепко обняла меня за шею, и я почувствовал между нами звездный камень. Я тогда не осознавал этого, но тварь, сграбаставшая самолет, несомненно прислушивалась и присматривалась к тому, что происходило в моей голове. Он заприметил образ звездного камня в моем сознании, всмотрелся в него на долю секунды — а потом отшвырнул его и полностью убрал свое сознание из моего. И только после этого я понял, что он побывал во мне. Я полагаю, ты уловила его мысли, когда он… смеялся, что ли?… перед тем как схватить самолет? Ну, а я за прошедшее с тех пор время убедился в том, что его мысли можно перехватить, только если он всерьез разгневан или, кстати, испуган. Но и тогда его мыслям трудно дать сколько-нибудь вразумительное толкование. И все же я каким-то образом узнал, что, когда этот зверь увидел в моем сознании звездный камень, он перепугался так, что аж оцепенел. И разъярился! Он рычал и скулил от безумного гнева и разочарования. Мне пришло в голову, что он не в состоянии разделаться с нами — во всяком случае, прямо сейчас, — и я впервые за все время работы в Фонде по-настоящему оценил силу этих пятиконечных звезд. Только подумать — тварь, способная расхаживать по ветрам, чудовище из иного мира, из бог знает каких бесконечностей пространства и времени — и маленький пятиконечный камешек из стоящей в Мискатонике муфельной печи связывает ему руки, не позволяет причинить нам вред. Вернее, сдерживает.

Нет, он не мог в тот момент сделать с нами что-то худшее, чем уже успел, но определенно не собирался так вот запросто дать нам уйти. А потом я сообразил, что Дик Селвей мертв. Он ударился головой о приборную панель, его обмякшее тело висело на ремнях, все было залито кровью. Но даже без него я, пожалуй, смог бы посадить самолет, если бы Итаква его выпустил. Такая мысль за какую-то секунду промелькнула в моем мозгу, но, полагаю, кошмар, находившийся рядом с нами, успел уловить и ее. И поступил совсем не так. Когда нас швырнуло высоко в небо, я отлетел от установленного в носу пулемета, и теперь Пол Уайт, наш провидец и фотограф, перехватываясь руками за что попало, добрался до пилотского кресла, пощупал пульс Дика Селвея, выругался, сдвинул тело и сам устроился за пулеметом. Он уже отснял все, что хотел, и теперь захотел чего-то другого. Джимми Франклин сидел на своем месте, за рацией, но ничего не слышал — вероятно, сорвало антенну. А Уайти принялся садить трассирующими очередями прямо в глаза Шагающего с Ветрами, но искры прошивали голову Итаквы, не причиняя ему никакого вреда, и живописным пунктиром уходили в пустоту.

3
{"b":"619296","o":1}