Только что ко мне приходил Джимми, восторгался конструкцией, которую построил и установил в небольшом гроте, выходящем наружу на высоте в пятнадцать футов над землей. Это мощная катапульта на поворотном станке. Они с Трейси много тренировались с галькой и теперь смогут довольно точно стрелять камнями — звездными камнями, если понадобится, — в любое место в радиусе двести пятьдесят ярдов. Джимми будет наводить прицел и выпускать «снаряды», а Трейси — заряжать. Сейчас она снова отправилась в запретный тоннель, чтобы пополнить свой боеприпас.

Мне же за это время удалось-таки убедить Армандру, что она не должна участвовать в битве. И она пообещала не вмешиваться, если только Итаква лично не вступит в бой. Лично я с трудом могу представить себе такое, тем более если он увидит, что мы приготовили для его волчьих воинов. Конечно, Армандра согласилась оставаться в тылу лишь на определенных условиях, а именно, что я тоже не полезу в бой, невзирая даже на то, что у меня личные счеты с Нортаном. Но лишь таким образом мне удалось заставить Армандру прислушаться к голосу разума.

Так что сейчас я сижу на наблюдательном пункте, в пещере, выходящей наружу где-то на трети высоты стены плато, вокруг меня толпа рассыльных, которые, когда начнется война, будут передавать мои приказания вниз. Согласен, довольно примитивная система связи, но ничего лучшего у меня на сегодня нет.

Таково наше положение. Джимми с катапультой и несколькими гонцами и помощниками разместился немного ниже и на сотню футов правее меня; вскоре к ним присоединится Трейси. Уайти собирался быть на кровле. Он не оставляет попыток заглянуть в будущее и одновременно зорко следит за нарастающей активностью по другую сторону снежной равнины. Армандра в своих покоях на самом верху, несомненно, психует в ожидании будущих событий. Воины и их медведи расположились на отдых во временных казармах нижних ярусов, команды снеговых кораблей готовы в считаные минуты погрузиться на свои корабли, хоть я и не думаю, что их вылазка принесет много пользы, если Итаква решит нанести удар с другого направления. В том-то и трудность ситуации: ничего не ясно, везде сплошные «если» — кроме одного неоспоримого факта: Итаква непременно пошлет Детей Ветров воевать с нами.

А теперь, Хуанита, я заканчиваю разговор. Я должен лично проследить за кое-какими делами. Свяжусь с тобой, когда смогу или когда будет о чем рассказывать.

Примечание. После данного сеанса телепатической связи с Хэнком Силберхаттом, закончившегося в 10 утра 5 июня, последовал перерыв до 2 часов следующего дня. В это время Хуанита Альварес снова начала воспринимать его мысли через невообразимые дали пространства и времени. Именно во время этого сеанса были сделаны записи, составившие завершающую часть этого документа.

Уайти убит, сокрушен, уничтожен, будто его никогда и не было на свете, стерт с лица земли, после того как отдал все, что у него было, самую жизнь, чтобы спасти Армандру от ее ужасного отца и межзвездных просторов, по которым он обречен вечно скитаться. Армандра ранена, возможно, покалечена — я пока не знаю. Сейчас с нею занимаются врачи.

Трейси и Джимми в порядке, и я очень рад этому, а вот Пол Уайт… бедняга Уайти. Ничего удивительного, что он не мог видеть завтра, не знал будущего — у него просто не было будущего.

Последний день был ужасен! Даже сейчас, когда все закончилось, у меня продолжается нервная дрожь, а на голове под кожей бегают мурашки, стоит только вспомнить о недавних событиях. В ушах, как наяву, раздаются вопли умирающих людей и животных, пронзительный свист снижавшихся на плато с бушующих небес огромных воздушных змеев, на которых летели воины Итаквы, грохот молний, превративших вершину плато в форменный ад, я до сих пор ощущаю густой запах озона, сопровождавший выбросы неведомых человечеству энергий, смрад горящей живой плоти, омерзительную вонь смерти. Но позволь все же сообщить тебе, что Итаква не смог достичь своей цели. Несмотря на ужасающие потери, которые понес народ Плато, Шагающий с Ветрами нынче не смог совершить триумфального марша по небесам Бореи. Он зализывает страшную рану, а его воины разбежались кто куда.

И никак не идет из головы Уайти, бедняга Уайти, у которого даже могилы не будет, потому что хоронить нечего. Но — видит бог! — мы воздвигнем памятник на месте его гибели, на крыше плато, каменную башню, которая вечно будет надзирать за этим проклятым даже демонами миром.

Прошу простить меня, Хуанита, — ты ведь ровным счетом ничего не знаешь о том, что у нас было, а мой рассказ, наверное, похож на бред слабоумного. Возможно, когда я закончу, ты меня поймешь.

Все началось менее чем через час после того, как мы завершили предыдущую связь…

Белая равнина, причудливо загроможденная обледенелыми обломками трофеев из Материнского для местного населения мира только что казалась совершенно безжизненной, если не считать кольца тотемов и алтаря в его центре, где теснились шатры и навесы, сделанные для армии Шагающего с Ветрами, которую ему собрал и обучил Нортан. И вдруг она сделалась черной! Полчище Детей Ветров разом сбросило белые шкуры, под которыми пряталось до последней минуты.

Подумать только — я ведь только что гадал, куда могли деться все многочисленные воины Итаквы! Наблюдая несколько дней за тем, как они собирались отовсюду, я заметил, что, как это ни парадоксально, на виду их все время оставалось лишь несколько тысяч. А теперь они наконец-то показались во всей своей силе. Сплошной фронт глубиной в десять рядов, в котором люди стояли на расстоянии полушага друг от друга, протянулся через пустыню на самое меньшее пять миль. Я прикинул, и получилось, что войско должно было насчитывать чуть ли не двести тысяч человек. А ведь это была лишь пехота!

Через несколько секунд за пехотой появилась вторая линия — волчьи всадники в три ряда, растянувшиеся на две мили. Они тоже скинули свои накидки, чтобы явить нам свое число и, конечно же, напугать нас. Должен сознаться, что армия Итаквы действительно являла собой устрашающее зрелище. О, на сей раз ни Шагающий с Ветрами, ни, конечно же, его новый полководец Нортан не намеревались играть в игрушки.

Нортан! При мысли об этом подонке, этом предателе я непроизвольно оскалил зубы, и почти сразу же, как будто я снова бросил ему в лицо вызов на бой, паруса бывшего нашего флагманского снегового корабля, выбравшего якорь около пирамиды-алтаря, наполнились ветром. Изо всех сил сжав металлические трубки бинокля, я сфокусировал изображение на корабле, но расстояние было слишком велико, толпившиеся на палубе люди казались меньше муравьев, и я, конечно же, не мог с уверенностью отличить среди них того, кто был мне нужен.

Корабль двинулся вперед, набрал скорость, прошел сквозь строй атакующих, занял позицию в самом центре фронта, и вся армия сдвинулась с места и начала перестраиваться в клин, острием которого был корабль. Я видел, как всадники пришпоривали волков и просачивались через порядки пехотинцев, а те цеплялись за бока могучих зверей и легко бежали вместе с ними вперед.

В арьергарде тащилось множество огромных боевых нарт с упряжками из волков поменьше; по мере продвижения их облепляли оставшиеся пехотинцы. Я навел бинокль на сани и с некоторыми усилиями установил фокус, чтобы разглядеть груз. Он состоял из массивных заостренных на концах бревен-таранов.

Замыкали все движение жрецы Итаквы на собственных санях. А довершал впечатляющую картину армии из людей и зверей сам Шагающий с Ветрами, возвышавшийся на своем ледяном алтаре; он скрестил на груди руки и прикрыл ужасные глаза, как будто был погружен в какие-то глубокие мрачные размышления.

Я опустил бинокль. Построение клином могло означать только одно: массированную атаку на плато, сосредоточенную на узком фронте. Наличие таранов определенно указывало на то, что нападение нацелено на гавани снеговых кораблей, находящихся примерно в полумиле от обрыва плато.