Тельма принесла ужин в свое жилище, чтобы разделить его с подругами. Полупустые тарелки были разбросаны по полу. Одна из них валялась вверх дном, вторая разбилась при падении. Все три женщины лежали свернувшись клубочком и прижав руки к животу.

— Тельму рвет кровью, леди, — произнес кто-то.

Ингер прикрыла лицо ладонями. Она задрожала, ощутив за своей спиной ледяное дыхание смерти. Звуки, которые издавали лежащие женщины, били по нервам королевы.

— Кто-нибудь догадался позвать доктора Вачела? — прохрипела она.

— Да, леди.

Но Ингер понимала, что пользы от лекаря не будет. Они умрут. Пища, наверное, наполовину состояла из отравы. Какой яд действует столь жестоко? Мышьяк? Какое бы вещество ни использовал отравитель, он даже не пытался действовать тонко. Совсем напротив, он — или она — хотели, чтобы их намерение было выражено четко, ясно и не вызывало бы никаких сомнений. Ингер снова задрожала. Нет, отравители ничего не хотели ей этим продемонстрировать. Они хотели убить её. Ведь ужин предназначался королеве!

Появился доктор и разогнал всех, кроме Ингер. Осмотрев трех женщин, он сказал:

— Для них я ничего не могу сделать. А как вы? Вы принимали эту пищу?

Ингер отрицательно помотала головой. Она не была уверена в том, что, начав говорить, сможет остановиться. Все её страхи и сожаления были готовы вырваться наружу.

— Всего лишь оглушены случившимся?

Ингер в ответ утвердительно кивнула.

— Я дам вам кое-что успокоить нервы, — сказал доктор, смешивая в высокой кружке какие-то микстуры. — Выпейте.

Она сделал глоток. Жидкость на вкус оказалась просто отвратительной. Ингер в ужасе отбросила кружку, но та не разбилась. Королева уставилась на глиняную посудину так, словно это был ядовитый паук.

Вачел проводил её в спальню и уложил в постель.

— Надеюсь, вы чувствуете себя уже лучше?

Королева ощутила приятную расслабленность, и её начало клонить ко сну.

— Да, — прошептала она.

— Вы ничего не хотите мне рассказать?

Она отрицательно покачала головой и в свою очередь спросила:

— Это был яд?

— Да. И в очень большом количестве. Предназначался для вас, не так ли?

— Почему вы так решили? — снова задрожав, спросила она.

— По тому, как вы отшвырнули кружку, проглотив успокоительное снадобье.

— Да. Яд предназначался мне. Что же теперь мне делать?

— Внимательно проверяйте все, что пьете или едите. Постарайтесь припомнить всех, кого вы когда-либо оскорбили. Попросите супруга, чтобы он пустил по следу убийц Майкла.

— Майкла? — горько усмехнулась она. — Нет, нет. Майкла не надо. Я позабочусь обо всем сама.

— Есть ли у вас враги среди женщин?

— Женщин?

— Яд, как правило, является женским оружием. В наши дни по крайней мере. Во времена Империи ядом пользовались колдуны и при этом гордились тем, что делают это весьма изящно. В нашем случае нет даже намека на изящество. Здесь же тонкости столько, сколько в охоте на муху с помощью боевой секиры. Как вы себя сейчас чувствуете?

— Спокойно. Очень хочется спать.

— Вот и хорошо. Сон вам необходим. Но прежде скажите, что мне делать с этими женщинами.

— Неужели они действительно умрут?

— Они уже мертвы, — сказал Вачел. Обычно доктор не отвечал столь прямолинейно. Но сегодня он был страшно огорчен, так как терпеть не мог убийств.

— Похороните их. Все расходы я беру на себя. И прошу, не говорите никому о том, что случилось…

Стены комнаты вдруг начали вращаться. Ингред снова ощутила страх — но на сей раз не очень сильный. Затем она погрузилась в темноту.

Пратаксис нашел Требилкока в дворцовой библиотеке, когда тот что-то нашептывал одному из гвардейцев.

— Ничего не получилось, Майкл.

— Можешь идти, Снейк, — сказал он часовому и, выждав несколько секунд, продолжил:

— Именно такого рода провалы люди называют гримасами судьбы.

— Я не стыжусь признать, что мне сильно не по себе, Майкл. Как теперь поступит король?

— Не исключено, что он вообще останется в неведении. Во всяком случае, пока он ничего не слышал. Ее апартаменты сейчас плотно запечатаны. Внутри и снаружи расставлены часовые из итаскийцев. Насколько мне известно, обо всем знает лишь Вачел. Он помог избавиться от тел, но встревать в какие-либо интриги — вовсе не в его характере. Возможно, что наш лекарь — единственная аполитичная личность во всем королевстве.

— Но это не удержит его от того, чтобы не пожаловаться королю.

— Скорее всего действительно не удержит. Но меня это не тревожит.

— Вачел уже стар. Никто не удивится, если он вдруг…

Майкл не мог скрыть своего изумления.

— Нет, Дерел. Только не Вачел. У нас нет для этого достаточно веских причин. Похоже, что ты по-настоящему испугался. Или я не прав?

— Рагнарсон в отношении женщин всегда ведет себя очень странно, мягко говоря — нерационально. Сейчас же в наши дела вовлечено такое количество дам, что я просто отказываюсь предсказывать его возможное поведение.

Майкл неодобрительно посмотрел на Дерела: видимо, не зря он всегда подозревал, что этот человек — женоненавистник.

— Продолжай.

— В последние несколько месяцев в центре всех событий в этом королевстве оказываются женщины. Непанта. Мгла. Ингер. Кристен. И наконец, это воздушное создание Ширили. Каждая из них тянет короля в свою сторону, и каждая представляет собой серьезную опасность. Непанта стоила нам помощи Вартлоккура. Мгла вначале едва не прикончила его, а потом убыла, лишив нас своей поддержки. Ингер вообще ведет себя как бешеная собака. Кристен, в своем желании видеть сына кронпринцем, возможно, участвует в заговорах, которые не идут нам на пользу. Она просто не может быть той невинной овечкой, которой старается казаться. А эта самая Ширили полностью отвлекала его от государственных дел в то время, когда корабль королевства необходимо постоянно держать на нужном румбе.

— А теперь у нас есть ещё и Ясмид, которая тянет короля в свою сторону, — добавил Майкл.

Выплеснув на приятеля часть своих огорчений, Дерел рухнул в кресло и спросил:

— Ну и что же нам теперь делать?

— В том случае, если он узнает? Да ничего. Будем твердить, что мы к этому делу не имеем никакого отношения. Мне он не поверит, но тебе поверить сможет. Поскольку подобное совсем не в твоем духе и ты не настолько втянут в дела королевства. — Последние слова Требилкок произнес со смешком.

— Увы, я втянут, и даже чересчур. Мне давно следовало уехать отсюда. Я прожил здесь слишком долго и уже не пытаюсь притворяться объективным исследователем.

— Это почему же?

— Да потому, что он, будь я проклят, мне нравится. Я хочу, чтобы его идеи претворились в жизнь, потому что эти идеи не только его, но и мои. Кавелин и мое дитя. Я желаю видеть, как он взрослеет.

— И?..

— Хэлин-Деймиель перестал быть моим домом, и теперь вся моя жизнь проходит здесь. Я пробыл в Кавелине слишком долго.

— Так же, как и я.

— И ты тоже?

— Я прибыл сюда вместе с Гжердрамом сразу после того, как мы с ним окончили университет Ребсамен. Прибыл совсем ненадолго, лишь для того, чтобы лучше познакомиться с миром, прежде чем стать во главе семейного бизнеса. А сейчас я принадлежу Кавелину не меньше, чем сам король.

— Который являет собой ещё одного чужеземца, очарованного этой страной, — фыркнул Пратаксис. — Странно, не правда ли? Люди, которые больше всего любят Кавелин, явились из других мест и застряли здесь лишь по воле случая.

— Это не страна, а липкая паутина, — согласился Майкл и тут же спросил:

— Должен ли я нанести новый удар?

— Я бы ответил отрицательно… Тебе не кажется, что нам удалось её нейтрализовать?

— Об этом я и говорил со Снейком. Он не знает, что происходит, но его пост там наверху. Снейк утверждает, что люди Ингер смертельно напуганы. А это означает, что она тоже в ужасе. Солдат говорит, что её апартаменты под замком ночью и днем. Пока двери на запоре, мы туда проникнуть не в силах, а она не сможет выйти, чтобы чинить нам неприятности.