Откуда она берется? Главным образом из внимательности. Практика внимательности к телу и эмоциям со временем развивает и сильное самоосознавание, а оно, в свою очередь, приводит к уверенности, основанной на глубоком знании себя.

Но вдруг есть еще некое необходимое вам знание, которым вы пока не овладели? Как оно связано с вашей уверенностью в себе? А это еще один дополнительный аспект уверенности, приходящий через знание: знание, что вы можете знать. Иными словами, вы не сомневаетесь, что можете выучить все, что бы вам ни потребовалось. Человеком, нагляднее всего продемонстрировавшим мне эту сторону уверенности, стал один из моих наставников в медитации — мастер Шинзен Янг[37].

Совершенствуясь как учитель медитации, Шинзен утвердился в убеждении (и я полностью с ним согласен), что если бы медитация (которую он называет «внутренней наукой и техникой Востока») успешно соединилась с наукой и техникой Запада и произошло бы их взаимное обогащение, это разительным образом изменило бы мир к лучшему. Он принял решение стать квалифицированным ученым, чтобы активно содействовать разумному диалогу между миром медитаций и миром науки. Оставалась одна проблема: в школе ему совершенно не давались ни математика, ни другие научные дисциплины. Это было одним из самых болезненных комплексов его юности и безумно пугало его еще долгие годы. И вот теперь, когда он стал уже совершенно зрелым человеком, превратилось в препятствие на пути к величайшей цели. Как быть? Что делать?

По глубоком размышлении Шинзен осознал, что он давно уже другой человек, далеко ушедший от насмерть перепуганного математикой школяра. Да, он не стал лучше разбираться в науках, зато освоил важный навык, которым не владел в детстве: обрел определенную власть над своим умом. Но, по логике вещей, человек, способный управлять своим умом, может научиться чему угодно и разобраться в любом предмете, даже таком, как математика (ух!). А уж освоив математику, он наверняка управится и с другими науками. И Шинзен начал самостоятельно изучать математику и все прочее, начав с таблицы умножения для начальных классов и постепенно продвигаясь к уровню ученой степени. И цель была достигнута: сегодня он признанный новатор, работающий на стыке медитации и науки.

Как Шинзену это удалось? У него было три помощника. Во-первых, он знал, что обладает великой силой концентрации. В далеком школьном прошлом он мог трижды прочитать параграф в учебнике математики, ничего не понять и в итоге сдаться. Теперь же он не пасовал перед трудной задачей, а пускал в дело способность к концентрации и добивался нужного результата. Во-вторых, он уже умел управлять негативным внутренним диалогом. В детстве убежденность в своей полной неспособности к математике подкреплялась частыми и сильными отрицательными эмоциями на уроках и неуправляемым внутренним голосом, постоянно твердившим: «Ну и кого ты дурачишь? Тебе никогда не разгрести это дерьмо!» (Да, представьте себе, это грубое слово на букву «д» могут употреблять даже будущие самые известные в мире мастера медитации!) Теперь же он справился с этими препятствиями, разделив их на части, с которыми был способен управиться, и применяя техники работы с болезненными эмоциями, аналогичные тем, что вы найдете в главе 6: направление внимания, проживание и познание. В-третьих, Шинзен использовал свой дар эмпатии, чтобы проникнуть в суть характеров людей, считающихся хорошими математиками, и примерить на себя образ крутого математика. Чувствуя себя так, как человек, хорошо знающий математику, и внутренне идентифицируя себя с ним, он перестал бояться «ужасных уроков». И со временем из того, кто не помнит даже таблицы умножения, он превратился в знатока, способного судить о математике на уровне ученого со степенью. Так математика из источника бесконечной боли превратилась в неисчерпаемый источник радости[38].

Вот вам урок от Шинзена: медитация дает определенную власть над умом, и как только вы ее получите — сумеете при желании стать экспертом в любом вопросе. А убежденность в том, что вы способны научиться чему угодно, только укрепит вашу веру в себя.

Равностность — второй источник уверенности в себе. Отчасти она приходит с умением успокаивать мысли по требованию. А как уже говорилось, способность успокаивать мысли — одна из основных выгод от медитации. При соответствующей практике это превращается в привычку: вы произвольно успокаиваете мысли на любое необходимое вам время, независимо от того, насколько мрачно складывается ситуация. И, зная за собой эту способность, можете явиться куда угодно, уже обладая изрядной долей уверенности в себе.

Обычно люди, услышав советы подобного рода, тут же интересуются, приходилось ли советчику испытывать приемы, за которые он так ратует, на себе самом. В моем случае, к несчастью, эти приемы приходилось практиковать даже слишком часто, поскольку служебные обязанности требуют от меня находиться на публике гораздо больше, чем мне хотелось бы. (Неслучайно все три приведенных ниже примера имели место как раз на публичных выступлениях.) Оказаться у всех на виду всегда некомфортно: ведь зрители могут заметить малейший твой косяк. В один не самый прекрасный день передо мной открылась чудесная возможность накосячить в телепрограмме. Меня пригласили на канал CNBC дать интервью в зале Нью-Йоркской фондовой биржи. Это был прямой эфир, трансляция шла не только по национальному телевидению, но и за рубеж. И, конечно, я забыл свою роль. Собирался рассказать о трех способах успокоить мысли (см. главу 3). Но когда перешел к пункту 2, забыл, что у меня числится под этим номером:

— Второй способ этого достичь… (пауза).

Я молчал, как Рик Перри[39] на теледебатах. И это в живом эфире, транслируемом на весь мир… Как же быть? Что делать?

Я почувствовал, как мной овладевает паника. Но тренировка все же подавила негативную волну, я сумел взять себя в руки и не подать виду, что испуган. Сохраняя самообладание, я дал себе пятисекундную передышку (которая кажется вечностью, когда выступаешь перед камерой). И когда наконец снова замигал сигнал «запись», я был настолько спокоен, что происходящее уже не казалось мне позорным провалом. Все выглядело так, будто я с умным видом обдумываю, что сказать. Никто из моих друзей даже не заподозрил, что что-то пошло не так. Получается, вы первые узнали мою страшную тайну. В следующий раз, когда увидите, что я вроде бы размышляю перед камерой, знайте: вполне возможно, я просто стараюсь не выдать внутренней паники…

Второй аспект уверенности, приходящей через равностность, — способность воспринимать себя как можно проще. Я определяю ее как готовность нашего эго одновременно считать себя и великим, как гора, и ничтожным, как песчинка. Мой горький опыт публичных выступлений предоставил мне возможность и эту способность применить на практике. Это произошло, когда меня пригласили выступить перед аудиторией, по моему глубокому убеждению, намного более квалифицированной, чем я. Меня захотели послушать в одной из стран Азии. В зале собрались все самые важные буддийские лидеры этой страны, а темой было место буддизма в современном мире. Передо мной сидели почтенные и чрезвычайно сосредоточенные монахи, настоятели самых крупных монастырей, лидеры буддийских организаций и ведущие академики. Кто я перед ними? По большому счету, просто заурядный инженер из Калифорнии.

И снова мне удалось пустить в ход натренированные навыки. Я охватил аудиторию взглядом и почувствовал себя ничтожеством, потому что, без сомнения, любой из присутствовавших разбирался в буддизме как минимум в десять раз лучше меня. Однако в осознании собственного ничтожества были и полезные для меня стороны: я попал сюда исключительно для того, чтобы служить собравшимся здесь людям, а значит, и мое эго, и мои потребности не играют сейчас никакой роли. В то же время, чтобы служить этим людям достойным образом, я должен верить в свое право находиться тут и выступать перед ними, как если бы мне было известно что-то неизвестное им. И если уж на то пошло, так оно и было. Я не могу похвастаться даже десятой долей доступных им буддийских премудростей и практик, зато могу считать себя одним из лучших в мире экспертов по внедрению этих практик в современные условия жизни. И потому я, скорее всего, располагаю некоторыми честно наработанными личными прозрениями, которыми не стыдно поделиться даже с самыми авторитетными светилами в этой области. В тот момент в мыслях своих я должен был услышать что-то вроде: «Я мастер в этой конкретной области. Я заслужил право находиться здесь». [И тут же ехидный голосок передразнил: «Я?!» А первый ответил: «Да, ты, и давай-ка привыкай к этому…» (здесь следует неприличное слово, описывающее достоинства вашего покорного слуги).] Исходя из этого, я позволил своему эго вырасти до неприличия, стать настолько большим, чтобы заполнить всю аудиторию. И таким образом, позволил ему быть одновременно и ничтожным, и чудовищно огромным. Фокус состоял в том, чтобы сосредоточиться сразу на двух подходах к ситуации: готовности служить и чувстве юмора. Сфокусировавшись на готовности служить людям, сидящим передо мной, я позволил своему эго принять любой размер, необходимый для этого служения, а благодаря чувству юмора сумел пережить абсурдность ситуации.