Ближе к концу встречи сидевший в первом ряду сурового вида монах (предположительно какого-то высокого ранга, судя по тому, что забронированное для него место в середине первого ряда было отмечено карточкой с надписью на неведомом мне языке) задал мне вопрос, имевший, как я понял, двоякий смысл. В синхронном переводе это прозвучало так:

— Какой из четырех степеней просветления, различаемых в буддизме, вы достигли?

Я почти физически почувствовал, как атмосфера в аудитории сгустилась. Посмотрев прямо в глаза вопрошавшему, я улыбнулся как можно безмятежнее и ответил, сопроводив свои слова круговым движением пальцев:

— Ну-ле-вой.

А потом рассмеялся. Монах тоже захохотал, и переводчик захохотал прямо мне в наушник, и вся аудитория разразилась хохотом. Когда смех немного затих, я пояснил:

— Так оно и есть. Вы настоящие мастера буддизма, а я простой инженер. Что я могу знать? Я могу лишь надеяться, что вам пригодятся доступные мне крохи знания.

Монах снисходительно кивнул и улыбнулся.

И тут я понял, что разговор удался. Как именно понял? Ну, если буддийские монахини делают селфи в вашей компании — наверное, вы совершили что-то хорошее.

По зрелом размышлении я осознал, что ответил монаху самым искусным способом, даже не дав себе труда подумать. А ведь мог бы позволить себе обороняться, обижаться, сердиться или бояться, но ответить совершенно бездарно. И я выучил этот урок: сфокусировавшись просто на служении и юморе, можно обойтись без косяков.

Способность успокаивать мысли приходит с натренированным в ходе медитации умением сосредотачивать внимание, а способность легко воспринимать свое эго — с тренировкой ума и развитием самоосознавания. Легкость отношения к эго дает также и устойчивая, постоянная радость, дарованная спокойствием в мыслях и чувством служения, возникающим благодаря тренировке сострадания (см. главу 5). И таки да: если вы хотя бы раз в день практикуете внимательность к своей неотвратимой смерти (см. главу 4), то ваше эго быстро становится более чем управляемым.

Что бывает, если вас подводит не только знание, но и самообладание? Вы обращаетесь к третьему источнику уверенности — уверенности, приходящей через стрессоустойчивость. Одним из ее аспектов является способность к восстановлению: вы уверены, что даже если все рухнет, то рано или поздно ваша жизнь наладится. Знаю на собственном опыте: если чьи-то слова меня смутят, оскорбят или разозлят до такой степени, что я выйду из себя, не пройдет и десяти секунд, как я верну себе самообладание, какой бы сложной ни была ситуация. И это дает мне силы заходить в любой зал, аудиторию или офис. Если внешнее отрицательное воздействие настолько глубоко, что его эффект будет длиться дольше (например, меня публично оскорбит человек, которого я считал своим другом, или я не получу повышения, которое честно заслужил), я все равно уверен, что сумею восстановиться, — пусть не за секунды или минуты, но за несколько часов, максимум за сутки. И это дает мне силы спокойно выполнять ежедневные обязанности. Наконец, самый тяжелый случай: если вся моя жизнь пойдет под откос, или я все потеряю, или попаду в автокатастрофу, я твердо знаю, что некоторое время буду пребывать в депрессии, но благодаря накопленному практическому опыту все равно сумею восстановить душевное здоровье не более чем за полгода, максимум за год. И это дает мне силы жить дальше.

Могу привести довольно забавный пример практического восстановления в особо сжатые сроки. Однажды меня пригласили на очередную конференцию TED Talk[40], проходившую в ООН. Это было самое пугающее из моих публичных выступлений. Я знал, насколько популярны трансляции TED Talk во всем мире, и отдавал себе отчет в том, что их смотрит просто невероятное число людей (пожалуй, около миллиона!), тем паче что на этот раз конференция проходила в ООН. Я прибыл в Нью-Йорк заранее, так что у меня было вдоволь времени, чтобы отрепетировать свою 14-минутную речь перед зеркалом в отеле, нарядившись в традиционный китайский костюм (прямо-таки генеральная репетиция!). В итоге я окончательно убедился, что… к выступлению не готов.

Поднимаясь на сцену и стараясь не забыть ни слова из заученной речи, я чувствовал, что мои ноги подгибаются от страха и едва слушаются меня. Но по крайней мере я сумел сохранить довольно ясный рассудок, чтобы сказать себе: «Если ты сию же минуту что-то не предпримешь, то войдешь в историю как чувак, хлопнувшийся в обморок прямо на сцене TED Talk». Благодаря практике медитации я сумел успокоить мысли настолько, чтобы говорить как ни в чем не бывало, хотя коленки тряслись по-прежнему. В какой-то момент правая нога все-таки перестала дрожать, но левая никак не хотела слушаться, так что пришлось немного сместить центр тяжести.

Спустя несколько минут я полностью восстановился. И счастлив сообщить, что все-таки не хлопнулся в обморок прямо на сцене и не дал никому повода для ехидных шуток на свой счет. Когда позднее я просматривал видеозапись своего выступления, меня поразило, как уверенно выглядел этот парень на сцене: ни малейших признаков страха! А ведь парень на сцене — я! Я отлично помнил, какой ужас грыз этого парня изнутри, но выглядел он абсолютно собранным, уверенным в своих силах, хотя и вынужден был бороться со страхом. И тогда я отчетливо осознал, что двадцать лет медитации не пропали даром…

Есть еще один аспект уверенности, приходящей через стрессоустойчивость, и он гораздо мощнее предыдущих. Пожалуй, он настолько силен, что сам по себе способен обеспечить вас уверенностью на всю жизнь. Это ваша готовность принимать боль и признавать собственные неудачи. Способность увидеть себя уничтоженным, никчемным — и почувствовать боль, отчаяние, безнадежность попыток цепляться за хорошее, когда тебя окружает плохое; пережить все страдания человеческого существа, не теряя самообладания и доброты, — вот неиссякаемый источник веры в себя! Более того, если вы сможете увидеть в себе боль и отчаяние и сохранить достаточно самообладания и доброты хотя бы для малой радости, чтобы ее лучи пробились в самую сердцевину горя и страдания, то вы навсегда избавитесь от страха и будете твердо уверены в своих силах и отваге. Это высший уровень уверенности, которого вы можете достичь.

Несколько лет назад, переживая затяжной приступ болезненных эмоций, в самый разгар своих страданий я сдуру решил посвятить десять дней медитации. Должен сказать, что длительный медитационный ретрит[41] — тяжелое физическое испытание для любого человека. От бесконечных часов неподвижного сидения ломит спину, вы постоянно боретесь с сонливостью (и чувством вины), пока медитируете сидя, зато ночью, когда всем положено отдыхать, вы не в состоянии заснуть. Вы не можете ни с кем говорить, и даже туалет почему-то всегда оказывается не там: то слишком близко, то слишком далеко от вашей комнаты. Вы разом лишаетесь любой поддержки близких, привычного образа жизни, доступа в интернет и даже вредных, но таких любимых перекусов. Все это напрягает само по себе. А если к тому же вы переживаете эмоциональные неурядицы, то все еще хуже.

Итак, в течение десяти суток я практически непрерывно только и делал, что страдал от самых черных переживаний. За день я едва был способен лишь на то, чтобы попытаться сосредоточиться на дыхании. Коротко говоря, сутки напролет я погружался в отчаяние, усугубленное физическим дискомфортом. Сутки напролет. День за днем. Примечательно, что где-то на середине этого пути, примерно на пятый день, в моих сутках наступил 25-й час, когда ум без каких-либо усилий и напряжения сосредоточился на дыхании, после чего пришли глубочайшее спокойствие и расслабление. А с ними забрезжила и призрачная радость. Она снизошла на меня буквально ниоткуда и… покинула на исходе 25-го часа. Зараза! За исключением этого часа я так и продолжал быть на канале «Боль»: только боль, сутки напролет. Я покинул ретрит с уверенностью в том, что девяносто процентов отведенного на него времени было потрачено впустую. Я был готов рвать и метать. Хватит, мне и без этого есть чем заняться, благодарю покорно!