Именно в этом его сегодня все утро убеждали сознаться — и именно эту версию предстояло теперь опровергнуть адвокату.

— Ну вот, на сегодня, пожалуй, все! — Смит захлопнул папку. — Завтра днем я, скорее всего, подъеду к вам со своим сыщиком. Возможно, к тому времени у меня уже будут новые материалы по делу.

— Хорошо, — кивнул Ришар.

— Если представители прокуратуры захотят с вами поговорить — неважно, вызовут они вас к себе или сами приедут сюда — скажите им, что будете разговаривать только в моем присутствии. Они могут начать давить на вас, скажут, что у них минутное дело — не слушайте, просто сразу звоните мне. Это ясно?

— Да.

— И, думаю, нет нужды объяснять вам, что до моего приезда вы не должны отвечать ни на один их вопрос — даже если они спросят, который час?..

Проводив адвоката, Ришар вернулся в комнату, спросил: — Наверное, ты тоже скоро уйдешь? — прозвучало это на редкость кисло.

— Наверное, — отозвалась Клодин.

— И никакого сочувствия к несчастному страдальцу? Неужели ты не захочешь утешить меня нежными поцелуями и страстными объятиями? — в глазах его блеснула искра прежнего юмора.

— Нет, — с невольно вырвавшимся смешком покачала она головой.

— А если так?… — подняв Клодин из кресла и приобняв, Ришар легонько коснулся губами ее губ, но когда попытался «углубить» поцелуй, она закрутила головой, высвобождаясь.

— Ришар, перестань! Ты же знаешь, на меня это не действует!

— Знаю. Но почему не попытаться еще раз?!

С картинно разочарованным вздохом он отпустил ее, и Клодин плюхнулась в кресло, доставая из сумочки сотовый: если там есть сообщения от Томми — значит, нужно поторопиться, если же нет, то можно позвонить ему, что она вот-вот выезжает, и посидеть здесь еще полчасика — а потом, для оправдания собственной безалаберности, заехать в ресторан и купить что-нибудь вкусненькое.

Сообщения были — целых три. Первое «Клодин, куда ты делась? Позвони мне!», второе, часа полтора назад: «Клодин, я ухожу на барбекю к Моури. Так что если ты меня слышишь — подъезжай прямо туда!» — третье же, судя по звучавшим на заднем плане голосам, он наговорил уже с вечеринки: «Клодин, ну куда ты пропала?! Давай, приезжай скорее!»

— Все, мне нужно бежать, — защелкнув телефон, сказала она.

— Надо — значит надо, — пожал плечами Ришар. — На вот тебе конфетку, — крутнул рукой, и на его ладони появилась конфета в блестящей обертке.

— Я так и не могу понять, как ты это делаешь.

— Волшебство! — он улыбнулся — почти весело и все-таки вымученно. — Завтра приедешь?

— Постараюсь. Скорее всего, да, — подумала: «Что-то я еще хотела у него спросить, когда уйдет Смит… что же это?!» — но мысль эта тут же улетучилась, спугнутая другой, куда более важной: «Три сообщения — это слишком! Нужно бежать бегом!»

К тому времени, как Клодин въехала на базу, уже стемнело. Стоило ей затормозить рядом с домом Фионы, как из калитки высунулся мужчина в шортах и майке.

— Вы к нам, мисс?

— Наверное! — улыбнулась Клодин.

— Это моя, моя! — крикнул откуда-то из темноты Томми, через секунду появился, обнял ее и чмокнул в висок; сказал:

— Ну наконец-то! Знакомьтесь — это Клодин, это Билл, — она пожала руку встретившему ее мужчине, и Томми, все так же обнимая, повел ее за дом.

Звяканье бутылок, гомон и смех Клодин услышала еще на полпути. Именно там, на заднем дворе, кипела жизнь!

На длинном гриле жарились ребрышки и стейки, шашлыки на палочках и ломти окорока, красные перцы и помидоры. Над ними колдовал пожилой мужчина с лопаточкой в одной руке и длинной двузубой вилкой — в другой. Остальные люди — десятка два, не меньше — толпились вокруг, некоторые сидели на крыльце и на расставленных как попало садовых стульях; тут и там виделись знакомые лица учредительниц «Клуба офицерских жен».

— Эй, а я жену привел! — перекрикивая всех, заорал Томми.

С разных сторон послышалось разнобойное «Привет!», «Присоединяйся» и даже (она отчетливо расслышала): «Ух ты! Действительно красотка!»; с крыльца сбежала Фиона, чмокнула ее в щеку и отступила на шаг, разглядывая.

— Какая ты шикарная! Давай я тебе передник дам, чтобы жиром не заляпалась!

— Не надо передник, — улыбнулась Клодин. Конечно, светлый льняной сарафан действительно стоило поберечь, но в машине со вчерашнего дня остались джинсы и свитерок. — Покажи мне лучше, где у тебя можно переодеться.

Когда через пять минут, уже в джинсах, она вышла на задний двор, веселье там продолжалось. Томми отсалютовал ей бутылкой с пивом, подошел и, обхватив за плечи, повел к грилю.

— Пойдем, я тебя сейчас вкусненьким угощу!

— Не говори ей! — отчетливо донеслось откуда-то сбоку.

«Интересно, что они собираются мне подсунуть?» — подумала Клодин, но, поскольку от родного мужа ничего совсем уж гадкого ждать не приходилось — все-таки муж! — приняла из его рук палочку с нанизанным на нее кусочками мяса.

Попробовала — мясо оказалось мягкое и нежное, и на вкус вполне ничего. Чтобы не разочаровывать замерших с выжидательным видом окружающих, спросила:

— А что это?

— Гремучая змея! — мрачно-торжественным голосом сообщил сбоку Билл.

К чести Клодин, она даже не поперхнулась.

— Да? А я думала, крокодил! — откусила с палочки еще кусочек мяса и демонстративно посмаковала. — Похоже очень.

— Гремучка эта к нам на полосу препятствий заползла, — ухмыльнулся молодой афроамериканец с выбритым черепом. — Здоровущая — больше четырех футов. Думала, небось, кого-то тяпнуть — а теперь мы ее ам-ам!

— Это ваш Томми ее прикончил! — азартно добавил Билл. — Ножом! С шести метров — точно в шею!

Томми скромно сиял рядом.

«Ох уж эти мужчины! — про себя рассмеялась Клодин. — Мальчишки!» Как ее муж умеет кидать нож, она знала и раньше, но, чтобы не портить людям удовольствие, промурлыкала:

— Мой геро-ой! — и наградила его нежным поцелуем. Томми в ответ притиснул ее к себе так, что дух захватило; за спиной кто-то зааплодировал.

Следующий кусок мяса она получила уже без подвоха — говядину на ребрышке, а к ней — завернутую в фольгу печеную картофелину весом в добрый фунт.

— Попробуйте — не пожалеете, — объяснил стоявший за грилем мужчина. — Это местная, айдахская, такой больше нигде нет.

Телефон в кармане джинсов запиликал, едва она отошла от гриля — то есть как раз «вовремя»: в одной руке — сочащийся соком кусок мяса, в другой — горячий фольговый шар, положить все это некуда, а Томми пошел за пивом. Зажав картофелину локтем той же руки, которой держала мясо, освободившейся рукой Клодин вытащила телефон, подумала: «Ну, если это Ришар, и по какому-то пустяку — мало ему не будет!»

Но голос в телефоне оказался женский — молодой и неуверенный:

— Миссис Конвей?

— Да!

— Я, наверное, невовремя…

— Ну что вы, Марта! — узнав наконец голос, отозвалась Клодин, елозя локтем, чтобы сдвинуть картофелину на новое место — прежнее напекло уже чуть ли не до ожога.

— Миссис Конвей, вы сказали, что если у меня будут вопросы, я могу вам позвонить…

— Да, я слушаю.

В десятке футов от нее обрисовался Томми с зажатыми в обеих руках бутылками. Клодин сделала страшное лицо и энергично закивала, показывая подбородком на картофелину. Вся эта пантомима означала: «Убери ее! Жжется!!!»

— Я не хотела бы по телефону — возможно, у вас найдется завтра время?.. — неслось из трубки.

Слава богу, ситуацию Томми понял мгновенно — в два шага оказавшись рядом, выхватил из-под ее локтя проклятую картофелину и приложил к обожженному месту холодную бутылку с пивом.

— …рядом с «Тарелкой» есть йогурт-бар — может быть, там?.. — щебетала Марта.

— Да, можно, — Клодин со вздохом облегчения переложила трубку поудобнее, кивнула Томми: «Спасибо!» — Во сколько?

— Как вам удобнее…

— Ну… в одиннадцать.

— Хорошо, значит, в одиннадцать! Спасибо вам большое! — радостно зачастила девушка. — Извините, что побеспокоила!