Разумеется, ничего подобного Клодин делать не собиралась — возможно, остальные члены жюри и испытывали пиетет к советнице губернатора, но ей, а тем более Ришару на высокий пост миз Кроссвел было ровным счетом наплевать, и сейчас он откровенно развлекался.

— Да и сами девушки, я думаю, сочли бы за оскорбление, если бы узнали, что высокую оценку они получили не благодаря собственной красоте, а из-за принадлежности к определенной этнической группе! — все тем же патетическим тоном продолжал он. — Так что, по моему мнению, ваше предложение выглядит… — сделал короткую паузу, как актер перед эффектной репликой, — не совсем политкорректно.

Рот миз Кроссвел округлился буквой «о», и она на секунду застыла.

— Что?! — судя по всему, такие обвинения ей нечасто приходилось слышать. — Но…

— Я тоже считаю, что если мы будем учитывать расовую принадлежность участниц, это оскорбит их, — неожиданно вмешался священник. — В конце концов, все мы созданы по образу и подобию Божию!

— Вот! — воскликнул Ришар, вскочил и, подойдя к священнику, пожал ему руку. — Именно! Именно по образу и подобию Божию!

Когда он плюхнулся обратно на стул, Клодин все же решила вмешаться:

— Слушай, уймись! Кончится тем, что она тебя выгонит!

— Она — меня?! — Ришар иронически приподнял бровь. — Это после того, как мой отец инвестирует такие деньги в экономику штата?

И в самом деле — едва оправившись от потрясения, миз Кроссвел снова скроила на лице любезную мину.

— Разумеется, это было всего лишь предложение… И разумеется, каждый из вас волен голосовать сообразно собственным взглядам и своему вкусу. Средняя арифметическая оценка для каждой участницы…

— Ведешь себя как школьник! — шепнула Клодин, подтолкнув Ришара локтем.

— Извини, не смог удержаться! Такая дура — да еще с гонором!

Закончив объяснять про оценки, Миз Кроссвел принялась было рассказывать о том, как в следующую субботу будет проходить финал, но тут Луиза, подсунув ей часы, выразительно ткнула в них пальцем.

— А… да, мне тут напоминают, что конкурс вот-вот начнется. Так что давайте пройдем в зал.

Все дружно повскакивали с мест.

Ришар галантно отодвинул Клодин стул и, пропуская ее впереди себя в дверь, шепнул:

— Ты еще красивее стала — как тебе это удается?! Слушай, может, мне усики отрастить?

— Зачем? — попалась она на удочку.

— Ну, может, ты тогда в меня влюбишься, и мы с тобой вместе сбежим куда-нибудь в Антарктиду.

— Почему именно в Антарктиду?

— Там красиво! Но если тебе Антарктида не нравится, можно и в другое место, — просиял обаятельной лукавой улыбкой. — Я так понимаю, что насчет всего остального ты согласна?

— А ну тебя! — Клодин не выдержала и рассмеялась.

Публики в зале набилось битком, люди сидели даже на ступеньках в проходах. На сцене, прохаживаясь с микрофоном из стороны в сторону, балагурил плотный мужчина в пиджаке из серебряной парчи — Клодин знала, что это известный местный телеведущий.

— А сейчас несколько слов о жюри! — радостно воскликнул он. — Не спешите закидывать их помидорами — все это люди сведущие и компетентные, давайте дадим им шанс!..

— Сейчас он начнет вызывать вас поименно, — шепотом инструктировала Луиза, — как только назвал, проходите на свое место, поворачиваетесь лицом к залу и кланяетесь. Потом садитесь за стол, спиной к залу.

— Итак, поприветствуем членов жюри — главного модельера фирмы «Лорелея» Ивона Пальмера… — возопил ведущий.

Модельер, бледный мужчина в очках, вышел из-за боковой кулисы, прошел к своему месту, поклонился и сел. Из зала ему жиденько похлопали.

За ним последовал гринписовец. Следующей была очередь Клодин — она глубоко вздохнула и на миг зажмурилась, собираясь…

— Фотомодель, топ-менеджер модельного агентства «Лица» Клаудина! — провозгласил ведущий.

Клодин вышла из-за кулисы — походка изящная, спина прямая, на губах — легкая полуулыбка. На этот раз аплодисменты были куда громче.

Она покосилась в зал — в районе двадцатого ряда над небольшой группой людей реял транспарант «Мы любим Клаудину!», вместо слова «любим» было изображено сердечко. Именно оттуда и неслись аплодисменты. Показалось, что мелькнуло лицо Томми… да нет, не показалось — она узнала бы его в любой толпе. Фиона, Корделия…

Клодин знала, что теперь ей нужно поклониться и сесть, но не выдержала, вскинула руки в приветственном жесте — «группа поддержки» отозвалась радостными воплями и свистом — и лишь потом повернулась к залу спиной.

Еще через минуту на соседнее кресло приземлился Ришар.

— Тебе больше, чем мне, хлопали! — с шутливой завистью заметил он.

— Это люди с военной базы, — объяснила Клодин, проглядывая бумаги из лежавшей перед ней папки. — Как говорит одна из тамошних женщин: «Мы, жены офицеров — одна большая семья».

— А что это? — кивнул он на папку.

— Данные участниц. И таблицы, в которые надо проставлять оценки. У тебя тоже такая есть.

Ришар открыл свою папку и через секунду разочарованно протянул:

— Но тут же нет фотографий!

После жюри настала очередь участниц. Ведущий одну за другой представлял их; девушки выходили, кланялись — у каждой на запястье был прицеплен браслет с номером — и выстраивались на заднем плане в шеренгу.

Конкурсанток публика приветствовала куда громче и дружнее, чем жюри. Некоторые из зрителей аплодировали всем подряд, но много было и тех, кто специально приехал из других городов, чтобы поддержать своих землячек. Как правило, они сидели тесными группками, размахивали флагами и транспарантами и приветствовали своих избранниц радостным свистом.

Всего девушек было девятнадцать; самой младшей — семнадцать лет, самой старшей — двадцать четыре. Злюку на самом деле звали Кайра Махони, высокую афроамериканку — Розанна Паркер, а белокожую брюнетку, которая так понравилась Клодин — Марта Кройцах.

Потом девушки ушли за кулисы, и на сцену вышел мужчина в ковбойской шляпе и с гитарой. Лицо его было Клодин незнакомо, но, судя по тому, как его приветствовали зрители, в этом зале он был многим известен и любим.

Пока он одну за другой исполнял под собственный аккомпанимент забавные песенки в стиле кантри, она успела позвонить Томми. Договорилась, что после конкурса они встретятся прямо на фуршете, попросила передать привет Фионе и всем остальным и поблагодарить их за транспарант — и побыстрее закрыла и спрятала телефон. И так уже миз Кроссвелл посматривала на нее неодобрительно, хотя замечание сделать не решилась.

Первый конкурс был, казалось бы, самым простым. Он назывался «Приветствие».

За одну минуту — шестьдесят секунд — каждая конкурсантка должна была рассказать о себе. Причем рассказать не просто свою биографию, а о том, что является ее жизненным кредо, о чем она мечтает, каким видит свое будущее.

Порадовала Клодин ее «фаворитка» Марта Кройцах. Вместо обычного сухого «родилась… училась в школе… «, она рассказала, что они с мамой живут вдвоем, больше у них никого нет. Мама работает продавщицей в магазине одежды. Работа это тяжелая — весь день на ногах, и Марта мечтает, что когда-нибудь станет хорошо зарабатывать, тогда маме не придется работать. И еще — что они с мамой съездят в Диснейленд, это мечта на ближайшее будущее. Когда ей было девять лет, они собирались поехать туда втроем, вместе с папой, но не смогли — папа заболел и очень скоро умер. Весь прошлый год по вечерам, после занятий в колледже, Марта работала в пиццерии и копила деньги на поездку, для нее это было очень важно — не только как осуществление детской мечты, но и как возможность доказать самой себе, что судьбу иногда можно переспорить, взять ее в свои руки. И теперь осталось только дождаться маминого отпуска — и можно ехать.

Клодин не знала, сколько правды в этом рассказе, но прозвучал он так просто и трогательно, что за душу взяло. Поэтому Марте, единственной из всех конкурсанток, она поставила высшую оценку — десятку.