Обернулась — Томми лежал на спине, закинув руки за голову; не спал, смотрел на нее.

— Привет, красавица! — улыбнулся так, что сразу захотелось улыбнуться в ответ.

— Привет!

Клодин уже было собралась встать, но вновь опустилась на подушку, легла на бок лицом к нему.

Хотелось дотронуться до него, зарыться пальцами в рыжеватые курчавые волоски на груди — так хотелось, что аж кончики пальцев зачесались и внутри все заныло.

— Клодин… — все с той же улыбкой сказал Томми.

— Да? — ну пусть он уже что-то сделает — придвинется к ней… хоть руку протянет!

— А ты что, на пробежку не идешь?

— Что?! — вопрос Клодин поняла с первого раза — слава богу, не была ни глухой, ни тугоумной — но просто не поверила своим ушам.

— Ты не побежишь на пробежку? — сдвинув брови, повторил Томми.

— Нет, — сердито мотнула она головой, отбросила одеяло и встала. Прошла к шкафу взять халат: не хотелось крутиться перед ним в одной тоненькой ночнушке, все равно что голой.

— А что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?

— Я себя нормально чувствую, — не оборачиваясь, отчеканила Клодин.

Объяснять, что никогда не бегает перед «критическими днями», она сочла ниже своего достоинства. Был бы он хоть чуть-чуть повнимательнее к ней — знал бы сам!

— А чего тогда? — последовал новый вопрос. — Вроде и погода хорошая…

И тут Клодин не выдержала — выхватив из шкафа первый попавшийся халат, яростно обернулась.

— А что, тебе уже не терпится?

— Что не терпится? — сидя на кровати, Томми смотрел на нее с удивлением. С удивлением! Ха! Будто не знает, о чем речь идет!

— Меня побыстрее спровадить!

— Что?

— Арлетт… Она ведь приходит к тебе, когда я ухожу?

— Что с тобой?

— То самое! В мое отсутствие она бывает в этой спальне!

— С чего ты это взяла?

— Кофе! — объяснила Клодин. — Ты никогда раньше не пил кофе в спальне, а теперь она его тебе приносит прямо в постель? И тебе очень важно побыстрее выпихнуть меня — потому что она сейчас придет, да? Чтобы я освободила место?

— Клодин… — Томми встал, наклонил голову, вглядываясь в нее с чем-то вроде жалостливого любопытства. — Клодин, ты что — ревнуешь меня?

— Да, — угрюмо сказала она. Щекам стало горячо от стыда и злости.

— Ты — меня ревнуешь? — переспросил он.

— Ну да, да, да! — с отчаянием выкрикнула Клодин.

И тут Томми сделал самое худшее и обидное из того, что мог сделать.

Нет, он не стал говорить, что она что-то не так поняла, отпираться — он просто рассмеялся ей в лицо.

Несколько секунд Клодин оторопело смотрела на него, потом рванулась прочь и, вбежав в ванную, захлопнула за собой дверь. Привалилась к ней спиной, зажала уши, чтобы не слышать этот издевательский смех, и медленно сползла на корточки.

Стук…

— Клодин, открой…

— Оставь меня в покое!

— Ты все не так поняла! Открой же, я тебе объясню!

— Я сказала — оставь меня в покое! — рявкнула Клодин. Ее трясло от злости, из глаз сами собой потекли слезы. — Хватит, поговорили!

Сорвав с себя дурацкую ночнушку, она вихрем влетела в душевую кабинку и включила воду посильнее, чтобы бьющие во все стороны струи заглушили доносящиеся извне звуки.

Когда через четверть часа Клодин вышла из ванной, в спальне никого не было. Куда делся Томми, догадаться было нетрудно: ушел в тренажерную; их ссора — слишком незначительная причина, чтобы заставить его изменить своей привычке перед завтраком разминаться на велотренажере.

Идти проверять свою догадку не хотелось. Да и зачем? Куда важнее было привести в порядок голову: от расстройства Клодин влезла в душ без шапочки, волосы промокли — теперь придется битых полчаса сушить их нагретым махровым полотенцем и расчесывать щеткой.

Когда зазвонил телефон, трубку поднимать тоже не хотелось. Но что делать — Томми же не подойдет, с места со своего с тренажера не сдвинется!..

— Да? — сняв трубку, вяло сказала Клодин.

— Привет! — послышался откуда-то издалека мужской голос.

— Ой… привет, Ришар!

— Клодин, я сегодня буду в Лондоне — собственно, я сейчас из самолета звоню… Я к тому, что, может, встретимся вечерком, поболтаем… поужинаем вместе?!

— Где и когда?

Пообщаться с нормальным живым человеком, которому нет никакого дела до кривляки Арлетт? Да еще Томми поревновать заставить? О, это как раз то, что надо сейчас!

— Что — так сразу? Даже не пришлось уговаривать?! — в голосе Ришара послышалось показное — а может, и не совсем показное — разочарование.

— Ну да, да!

— В семь, в «Дорчестере» тебя устроит?

— Вполне!

Вот так! Теперь есть повод и в тренажерную к Томми заглянуть!

К удивлению Клодин, ее муж в это утро все же изменил своей привычке перед завтраком накручивать педали велотренажера.

Вместо этого, голый по пояс, в одних тренировочных штанах, он что было сил колошматил руками и ногами боксерскую грушу. Тяжеленный кожаный цилиндр под его ударами раскачивался, будто сделанный из поролона, чуть ли не летал из стороны в сторону.

Выглядел при этом Томми так, словно перед ним был настоящий противник, а не набитый незнамо чем кожаный мешок: жесткое, неулыбчивое лицо с плотно сжатыми губами и зло сощуренными глазами, в каждом движении — расчетливая ярость и угроза.

Клодин прошла несколько шагов и остановилась. Она не сомневалась, что Томми, как бы ни был он сосредоточен, заметил ее сразу, но прервать по этому поводу тренировку нужным не счел. Провел серию ударов правой, потом, увернувшись от качнувшейся в его сторону груши, пнул ее еще и ногой.

Легкий шорох за спиной заставил Клодин обернуться — как раз вовремя, чтобы увидеть входящую в тренажерную Арлетт. Легкий топик, черные колготки — ее, Клодин, колготки, те самые, пожертвованные девчонке по поводу похорон — плиссированная юбочка, передничек — ни дать ни взять французская горничная из эротического романа 19 века! В руках у нее была чашка с кофе.

Очевидно, взгляд Клодин оказался достаточно выразителен — девчонка смешалась, пискнула:

— Ой, Томми, я тебе вот здесь кофе оставлю, ты потом выпьешь, ладно? — поставила чашку на подоконник и быстро-быстро вышла.

Томми наконец соизволил оторваться от груши — смахнул с лица пот и сделал несколько шагов к Клодин.

— Послушай, я…

Прежде, чем он успел еще что-то сказать, она перебила его.

— Я просто пришла сказать, что сегодня ужинаю не дома.

— А где? — насторожился он.

— С Ришаром, — уточнила, чтобы окончательно расставить точки над i: — С Ришаром Карреном. Он приехал в Лондон, и мы с ним сегодня ужинаем в «Дорчестере», — развернулась и вышла.

О, если бы Клодин вышла замуж за Ришара, никто из знакомых не счел бы это мезальянсом — наоборот, кое-кто локти бы себе пообкусывал от зависти!

Элегантный красавец-брюнет с синими глазами, спортсмен и плейбой, Ришар Каррен-младший был единственным сыном одного из французских «королей электроники» и входил в число самых завидных женихов Европы.

После нашумевшей истории с захватом яхты — именно там Клодин с ним познакомилась — пресса связала их имена, объявив их чуть ли не помолвленными. На самом же деле, хотя Ришар поначалу и принялся ухаживать за ней со всем присущим ему галльским пылом, но их отношения очень быстро миновали точку, с которой могли бы свернуть в сторону чего-то похожего на роман — если таковая точка вообще имела место — и стали просто дружескими. Конечно, в них сохранилась толика шутливого флирта — общаться без этого с молодой красивой женщиной для Ришара было бы немыслимо — но оба знали, что это не всерьез.

Когда Клодин вышла замуж за Томми, Ришар прислал ей поздравление из Гренландии — он участвовал там в полярном ралли. С тех пор они несколько раз созванивались, но виделись всего однажды — случайно пересеклись на довольно скучном приеме в Нью-Йорке, куда Клодин приехала на съемки, Ришар же — по делам отцовской фирмы. С приема они тогда сбежали и прекрасно провели время в ночном клубе.