Когда их стрелы достигали ее, она словно на мгновение теряла очертания. Черная ткань окутывала ее непроницаемым облаком.

Внезапно Шукрат выбросила облако поблескивающих обсидиановых чешуек. Хотя ветер дул нам в лицо, облако направилось к таглиосцам, и через секунду вражеские солдаты уже отчаянно бранились, хлопая себя по всему телу и позабыв обо мне.

Превосходно.

Я видел, как Гоблин и Одноглазый устраивали друг другу похожие подлянки, обычно с пчелами или осами. Как-то раз один из них напустил на другого армию муравьев. Почти всю жизнь немалая часть их изобретательности уходила на выдумывание новых способов досадить друг другу.

Как мне их теперь не хватает…

Те, кто вольно или невольно стал таглиосским защитником мессии Обманников, выбрали для этого неудачное время. Родственники Тобо пускали им кровь ручьями.

И тут проклятый Гоблин подпрыгнул, точно выскочивший из могилы изголодавшийся вампир, и приземлился среди своих солдат. Трое из четырех упали. Доя, Тай Дэя и Мургена расшвыряло, как тряпичных кукол. Казалось, их мечи не способны причинить ему хоть какой-то вред, а самые яростные удары словно натыкаются на пропитанный водой древесный ствол. И вреда наносят примерно столько же, сколько такому стволу.

Я вспомнил последние часы Одноглазого и бросился вперед, вытянув копье. Его наконечник уже начал светиться.

Лже-Гоблин успел увернуться, и я не смог насадить его на копье. Все же я нанес ему рану, которую пришлось бы зашивать, будь он настоящим Гоблином, Его плоть оказалась тверже, чем старый копченый окорок.

На лице Гоблина отразилось сперва изумление, затем жуткая боль. Копье в моей руке вспыхивало и дымилось. Гоблин завизжал, и на мгновение я увидел полные муки глаза настоящего Гоблина.

Я принял более устойчивую позу и попытался нанести ему смертельный удар.

Но не смог его даже коснуться. Он сбежал, охваченный ужасом перед моим оружием. А рана его выглядела так, точно в ней уже развилась гангрена.

На все эти события ушли считанные секунды. Солдаты, которых я попросил идти следом за нами, бросились на помощь. Все еще оглушенная, Бубу не смогла повлиять на их способность сражаться. И наши ребята стали вытаскивать нас из опасной зоны.

— Я могу ходить сам! — рявкнул я, хотя сил у меня почти не осталось. Я ухватился за летательный столб и принялся толкать его вперед.

Солдаты понесли Доя и Тай Дэя. Мурген обвил рукой плечо другого бойца, который сам ухитрился получить рану.

Сегодня был плохой день для семьи Кы.

Подбегали все новые наши солдаты.

Я налег на столб, стараясь не волноваться. Стычка за моей спиной становилась все ожесточеннее. К обоим противникам прибывали подкрепления. Удача менялась по мере того, как девушка обретала силы или слабела. Очевидно, излучение чар «любви» высасывало из нее силы.

— Ненавижу такие сражения, — сказал я Дреме, когда она пришла проведать уцелевших. К погибшим она упорно не хотела поворачиваться.

Ревун пришел в себя и уже расхаживал. Над Тобо трудилась целая команда. Мурген выживет. Ему нужно только время. Но время Тай Дэя и Доя кончилось. Солдаты живут.

Я продолжал делать все, что мог для Душелова, — в основном тогда, когда моя жена не видела.

— Можно потерять много людей, ничего при этом не добившись. — Я счел эти слова легким намеком.

— Они поняли, что не могут победить. И уже начали отходить на север. Пока мы не окружили их окончательно. — Никакого разочарования в ее голосе я не заметил. — Насколько плох Тобо?

— Меньше, чем его дядя и Дой.

— Костоправ…

— Извини. Мы вышли из игры. Возможно, надолго. Если у Тобо и осталась целая кость, то я ее найти не смог. — Я лишь слегка преувеличил. Парень сломал ногу, большой палец на ноге, руку в двух местах, получил сотрясение мозга и целый набор сломанных ребер. — Но, может, ты готова выступить против Могабы без Тобо?

— В меньшинстве против лучших войск противника во главе с их единственным умным командиром? — Она имела в виду генерала, против которого воевала во времена кьяулунских войн, но так ни разу не победила. Дрема посмотрела на Душелова. — В расчете на то, что Ревун выдаст все, на что способен? Думаю, нет.

— Тогда нам лучше отойти к Деджагору и устроиться там поудобнее. Или двинуться к Годже.

— Годжа, — мгновенно решила она. — Нам нужен контроль над этой переправой. И этим барьером.

— Могаба вряд ли выступит против нас немедленно. Сперва он захочет узнать точную обстановку, а уже потом примет решение. Черт, да он вообще может отказаться от выступления, если мы просветим его насчет Дщери Ночи.

Дрема согласилась.

— Если мы дадим ему знать, то он, возможно, отыщет шанс сделать что-либо полезное для всех нас. Проследи, чтобы он получил всю информацию.

И как я, интересно, это сделаю?

Я не стал спрашивать.

Я опустился на колени возле Душелова. Дыхание у нее стало прерывистым. Кажется, она еще больше ослабела.

— Как там Сари?

— Ничего с ней не случится. Она много лет жила с этой идеей. И знает, что никто не уйдет отсюда живым. Даже если у них нет тех серебряных значков. Я тебе сообщу, что она решит насчет похорон.

Я хмыкнул.

Дрема ушла, предупредив напоследок:

— Ты, главное, не дай ее сыну умереть. Иначе нас ждут неприятности.

В какой-то момент всей этой заварушки Ворошки решили сбежать. Но еще до побега они начали спорить о том, как это осуществить и кто из них потом станет главным. И они продолжали грызню, пока не потратили зря почти все время, когда мы занимались сперва Душеловом, а потом Бубу.

Они так ничего и не решили окончательно. После заката они удивили своих охранников слабеньким заклинанием дезориентации. Громовол убил нескольких солдат — в основном назло Магадану, который велел ему никого не трогать. Едва вырвавшись на свободу, Ворошки принялись искать свои леталки. Аркана и Магадан считали, что гораздо важнее отыскать их одежду. Без нее они были почти беспомощны. А Громовола они уже списали. Они достаточно хорошо успели узнать Черный Отряд и теперь хотели оказаться как можно дальше от ожидающей Громовола участи.

— Нам нужно прихватить и Ключ от их врат, — сказала Аркана Магадану. — Иначе мы не сможем выбраться из этого мира.

— Если подвернется шанс — да. Но сейчас для нас самое главное — отделаться от этого безумца. — Даже через несколько месяцев Магадан все еще не понимал, что происходит в этом мире. Он был для него слишком чужим. Ничто в нем не имело для него смысла.

Его собственный мир не знал настоящей войны с тех пор, как его предки пришли к власти.

В двух сотнях ярдов от них Громовол совершил какую-то глупость и выдал себя, пытаясь украсть летательный столб. Прозвучал сигнал тревоги. Через несколько минут лагерь затопила ярость. Обнаружили убитых охранников.

— Какой же он идиот! — выругалась Аркана. — Нам нужно немедленно сдаться какому-нибудь офицеру. А если побежим, то солдаты, которые нас поймают, никаких объяснений слушать не станут.

— Шукрат…

— Шукрат стала местной. Она решила, что никогда не сможет вернуться домой, поэтому лучше приспосабливаться к этому миру. Наверное, все дело в ее матери.

— Что?

— В ее матери. У Шукрат просто крыша поехала с тех пор, как Первый Отец выгнал ее мать ради Салтиревы. К тому же, она потеряла голову из-за Тобо.

— А он красавчик, верно?

— Магадан!.. Вообще-то да. Во всяком случае, внешность у него экзотическая.

— Я слышал, что в молодости его мать была одной из самых красивых женщин своего мира. Зато его отец вырос, питаясь только жидким супом. — Все это время Магадан постепенно удалялся от лагеря. Он не знал, куда идет, но сдаваться не собирался. Такой шанс, как сейчас, может уже не выпасть никогда.

— Быть может, Шукрат и права.

— В чем?

— А что, если она только прикидывается? И хочет лишь завоевать их доверие? Тогда в один прекрасный день она может сбежать, прихватив Ключ, и покинуть этот мир.