Как и всегда во время сильного волнения, речь Душелова была мешаниной спорящих голосов. Это еще больше нервировало бредущих следом офицеров. Никто из них прежде не видел ее наяву. Действительность оказалась куда более пугающей, чем предсказывали слухи. Душелов проявила себя жестокой и капризной, как и любой бог. Несколько свежих могил неподалеку от лагеря свидетельствовали о том, что в гневе она страшна.

Эти подхалимы никогда этого не узнают, но те, кто оказался в могилах, были отобраны на роль покойников только после тщательного шпионажа. Никто из них не был преданным слугой Протектората. Каждый признал это вслух. Кроме того, никто из них не был особенно компетентным лидером, и это было очевидно как для солдат, так и для сослуживцев. А должности свои они получили благодаря родственным или приятельским связям, а не способностям.

Душелов чистила свой офицерский корпус. И была разочарована тем, что обстоятельства мешают провести чистку тщательнее. Офицеры у нее оказались отвратительные. Но она за это ответственности не несет. Разумеется.

А насколько хуже было бы офицерство без усилий верховного главнокомандующего? Наверное, она видела бы толпу кретинов-бездельников. И если бы не Могаба, она мало что смогла бы собрать в этом лагере.

Но как удержать их здесь? Процент дезертиров был приемлемо низким, но постепенно возрастал. А вдруг в этом и заключена стратегия врага? Подождать, пока таглиосская армия сама растает, потому что нужны рабочие руки для уборки зреющего урожая? Станут ли они потом наступать на север? Такое было вполне в духе Черного Отряда. Имелись сведения, что у них достаточно денег, чтобы долго кормить и снабжать свою армию в полевых условиях.

В сообщениях Могабы указывались и его подозрения насчет такой же стратегии. Его же планы были направлены на то, чтобы отправить противника в долгий обходной путь, ведущий в капкан.

Но Душелов не верила, что есть хотя бы малейший шанс загнать Черный Отряд в ловушку. Слишком уж хорошо у них действует разведка. Ее же ресурсы таяли с каждым днем. Все виды ворон оказались в опасности. Мыши, крысы, летучие мыши и совы не могли преодолевать длинные расстояния. Ей никак не удавалось раздобыть качественный кусок хрусталя или достаточно ртути, чтобы наполнить магическую чашу. Все еще имеющиеся у нее Тени были немногочисленны и напуганы, и она не рисковала часто направлять их на вражескую территорию, потому что после каждой такой вылазки несколько не возвращались. А теперь ее отрезали и от единственного источника новых Теней.

Душелов взглянула на небо и увидела стервятников, кружащих на севере — над лесом, тянущимся слева направо так далеко, сколько она могла видеть. Вдоль опушки леса текла мелкая река. Давным-давно, вскоре после того, как Черный Отряд потерпел поражение, приведшее к осаде Деджагора, ее сестрица одержала здесь небольшую победу над Хозяевами Теней.

— Я пойду туда и посмотрю, что интересного отыскали там стервятники.

Протестовать никто не стал. А вдруг стервятники пообедают и ею?

— Никому из вас не нужно идти со мной. Всеобщее облегчение было нескрываемым.

Госпожу трясло от ярости. "Даже не припоминаю, была ли она когда-либо столь близка к утрате контроля над собой.

— Ну как они могли такое допустить? Ведь каждую секунду за этим мелким дерьмом кому-то полагалось наблюдать!

Никто не осмелился ответить. Да она и не желала ответов. Ей хотелось кого-нибудь избить.

Тобо тихо занимался делом, разговаривая с существами, которые видны, лишь когда смотришь в сторону. Существами большими и маленькими, похожими на человека и такими, что словно сбежали из кошмаров сумасшедшего. Гоблин будет обнаружен. Гоблина выследят, и ему будут досаждать, если такое вообще возможно, круглые сутки. Сейчас и отныне для нашей части Отряда поиски Гоблина становятся главной миссией. Его нужно отыскать и обезвредить — или уничтожить, — пока он не сумел устроить новые подлянки в пользу Кины.

Несмотря на долгое отсутствие практики и то, что подобное явно было не в ее привычках, Госпожа обрушила убийственное заклинание на беззащитную сосенку. Дерево почти немедленно начало рассыпаться в труху.

— Это еще что за чертовщина? — изумился я. — Я-то думал, что ты не…

— Помолчи. Дай подумать. — Госпожа оказалась настолько удивлена, что даже позабыла о гневе на Гоблина.

И я замолчал. Я дал девушке подумать столько, сколько она хотела.

Неужели эта паршивейшая ситуация вознаградила нас и чем-то хорошим?

— Тобо, — обратилась моя не очень-то счастливая в тот момент женушка, — когда станешь посылать на север очередное послание, спроси, не прихватил ли этот мелкий мерзавец один из Ключей к вратам. Или еще что-либо необычное.

Тобо сделал несколько пассов, потом ответил:

— Это я уже проверил. Он сбежал, имея при себе только две лошади и седло. Даже без куска колбасы. И сейчас, наверное, жрет насекомых. А единственное необычное заключалось в том, что его никто не заметил.

И эта необычность почти наверняка имеет искусственное происхождение.

— Потому что?..

— Потому что его даже сейчас оказалось чертовски трудно заметить. Я ожидал, что Черные Гончие без труда обнаружат его и пристроятся следом. Но ошибся. Он неуловим, как призрак. И каждый их контакт оказался возможен только потому, что он движется по избранному маршруту, никуда не отклоняясь, и они могут просто обогнать его и подождать, пока он не покажется.

— И куда он идет?

— На север. К перекрестку с Каменной дорогой. Впрочем, он постоянно молчит, поэтому его планы неясны.

Даже после всего произошедшего Тобо сохранил чувство юмора.

— Как ты ухитрилась убить то дерево? — спросил я Госпожу.

— Хороший вопрос, — задумчиво пробормотала она. — Но без хорошего ответа. Я никогда не ощущала какого-либо обостренного присутствия Кины.

— Думаешь, это могло быть как-то связано с Гоблином? Мы ведь знаем, что Кина наверняка поместила в него кусочек себя, иначе он просто не выжил бы.

— Нет, я бы уже что-нибудь ощутила. Я так думаю. Тобо, ты не ощущал в Гоблине чего-либо зловещего?

— Конечно, — раздраженно отозвался парень. Мы мешали ему работать. Старики вечно путаются под ногами. — Он уже не был дядей Гоблином. Но и не стал более могущественным, чем прежде.

— Может, это было нечто такое, что не проявлялось, пока он не получил шанс убить Нарайяна? — предположил я.

Наши споры о мотиве убийства все чаще склонялись к тому, что старый Нарайян был уже слишком немощен, чтобы сбежать или делать что-либо во имя своей богини, и, будучи оставлен в наших руках, мог со временем выдать нам под принуждением все, что знал. И хотя многие из нас рассматривали его убийство как предательство со стороны богини, наши знания о доктрине Обманников намекали, что он мог воспринять свою смерть как награду. Задушенный самой богиней, Нарайян отправился прямиком в рай Обманников, где, несомненно, получил щедрое вознаграждение за свою верную службу.

Когда речь заходит о религии, я склонен становиться циничным.

После молчания, затянувшегося настолько, что я уже решил, будто она меня не слышала, моя женушка заговорила:

— А можно просто быть умнее, чем кажешься. Ведь Кина ожидала, что у нас хватит подозрительности следить за каждым вздохом Гоблина. Поэтому она и хотела, чтобы он вел себя как можно более нормально, пока не получит верный шанс сбежать. — Она принялась расхаживать туда-сюда. — Бедный Гоблин. Ведь он по большей части остался самим собой. И может, даже честно старался помочь по мере сил старым друзьям. Он так и останется частично Гоблином, но уже пленником внутри собственного тела. — Сочувствие в ее голосе подсказывало, что ей, возможно, некогда самой довелось испытать подобное.

— Но это ничего не говорит нам о его цели. Или о цели Кины.

— Она в тюрьме. И хочет из нее вырваться. Тут и догадываться нечего.