И двинулась в кабину.
Выслушав Алису, Виктор нахмурился:
— Вот еще незадача! Ладно, будь спок! Сейчас свяжемся с наземными службами. — И он кивнул второму пилоту. — Чего-нибудь придумаем. Лететь осталось всего ничего…
Но тут ворвалась вторая стюардесса.
— Этот псих совсем осатанел! — закричала она. — Подавай ему шлюх, и прямо сию секунду! Что делать-то?!
И тут Алису осенило. Она повернулась и вышла. Напарница бросилась за ней.
Алиса подплыла к сексуально оголодавшему австрийцу.
— Мы уже обо всем договорились, — нежно проворковала она. — Через пятнадцать минут прямо в аэропорту вас встретят лучшие девушки Москвы. И отвезут в лучший столичный бордель. Выбрали специально для вас. Осталось совсем недолго. А пока выпейте пепси. Я принесу.
— Ты прелесть, рыбка. — И толстяк потянулся запечатлеть на руке Алисы слюнявый поцелуй. Она тактично отстранилась. — Жду… Жду с нетерпением… Скажи пилоту, чтобы летел побыстрее. — И австриец захохотал, очень довольный своей шуткой, откинулся на спинку кресла и захрапел.
Бортпроводницы дружно вздохнули с облегчением.
В Шереметьево-2 любителя водки и девочек встретили представители посольства и милиция. Они уже были предупреждены о нестандартной ситуации. Толстяка препроводили в машину и увезли. А слава о находчивости и сообразительности Алисы понеслась по аэродрому, словно весенний буйный ветер.
— Молоток ты, Кильдибекова! — одобрительно прищелкнул языком Виктор. И его похвала была особенно дорога Алисе. — А то все время казалась темной, как «черный ящик» или «Черный квадрат», ничего не поймешь!
И вот теперь этот рыжий…
Алиса вновь одарила его улыбкой. На всякий случай. Вдруг пригодится…
— Да, было такое приключение… Не сказать, чтобы очень приятное. Но чего в полете не происходит!
— А вы давно летаете?
Маленький явно собирался завязать знакомство.
— Не очень. Около года. Но вы извините, я не могу долго стоять возле вас. Работа… Не хотите ли что-нибудь выпить?
— Да, пожалуйста… — несмело улыбнулся рыжик. — Воды… На ваш вкус…
Алиса принесла ему пепси, но пить он не стал.
— А у вас в Вене будет время? — Маленький сунул ей в руку свою визитку.
— Очень немного. — Она внимательно присматривалась к нему.
— Я бы хотел… — робко начал пассажир, но вдруг неистово заорал Виктор, вышедший из кабины:
— Алиса, кончай трепаться! Тут вот срочно нужно лекарство даме!
— Извините… — пробормотала Алиса на ходу, бросаясь на окрик.
— Алиса… — прошептал рыжик, грустно глядя ей вслед.
Девочка из его любимой сказки… Кто бы мог подумать…
Через три недели в венском аэропорту он подошел прямо к ней.
— Здравствуйте… — сказал он неуверенно, робко заглядывая ей снизу в глаза.
Алиса еще была на высоченных каблуках, так что сантиметров тридцать оказалось в ее пользу.
— Вы меня помните? Я летел в Вену семнадцатого сентября…
Алиса поежилась под резким осенним ветром и с готовностью расплылась в недежурной, почти настоящей улыбке. За это время удалось немало разузнать об этом рыжем.
— Я вас не забыла. Здравствуйте! Возвращаетесь домой?
— Вообще-то мой дом теперь не в России… — застенчиво признался он и поправил очки. — Так легли фишки…
Алиса это уже отлично знала.
Она посоветовалась с тетей и дядей. Как только Алиса начала работать бортпроводницей, сразу выяснилось, что старшие Климовы, особенно дядя Шура, откуда-то хорошо наслышаны обо всех олигархах страны. Очевидно, информация шла через ресторан, куда все новости и слухи стекались куда раньше, чем в центральную и местную прессу.
— У нас что Интернет! — похохатывал порой дядя Шура. — Даже похлеще!
Поэтому, получив визитку рыжего, Алиса привычно обратилась за помощью к родственникам. Они ей теперь стали роднее своих. Лиска и Лизка — звали сестер у Климовых.
Тетя Катя прочитала все данные на визитке, серьезно нахмурилась и крикнула в комнату:
— Шур, поди-ка сюда! Дело есть! Новости у нашей Косточки.
Дядя Шура вошел в кухню, щурясь на яркий свет: смотрел в полутьме телевизор. Лизавета была в рейсе.
— На вот, почитай! — сунула мужу в руки визитку тетя Катя. — По-моему, что-то интересное… Может, Лисоньке подфартило, а?
Дядя Шура мельком глянул на визитку и присел на табуретку. Недоуменно взъерошил волосы. Покачал головой. Вновь принялся внимательно читать текст, словно пытался выучить его наизусть…
— Да не томи ты, Шур! Что молчишь? — взмолилась тетя Катя.
Алиса сидела сжавшись, напряженно прижав локти к телу, и ждала.
— Да-а… — наконец протянул дядя Шура. — Везет тебе, девка… За этого жениха надо хвататься обеими руками, пока не увели… Такого отберут запросто. А как он тобой, всерьез интересуется? Не продинамит? А то этакие на все способны…
Алиса пожала плечами:
— Вроде всерьез… Пока непоймешник…
— А ты разберись! — строго посоветовал дядька. — И побыстрее! Иначе останешься с носом. По моим данным, у этого твоего козлика Каховского сейчас в руках добрая часть нефтяных запасов страны. А будет еще больше. Говорят, он проворный малый. Деньги кует резво, прямо на ходу.
Этот со смущенной улыбкой — и проворный?! Владелец почти всех нефтяных запасов страны?! Какая-то чушь… И абсолютно не похоже на правду. Но Алиса уже привыкла во всем верить дяде и тете. А потому решила при случае разобраться с этим недомерком. И вот случай представился… Возможно, счастливый случай, кто знает…
— Вы навсегда переселились в Вену? — спросила Алиса рыжего.
Он привычно немного стушевался.
— Хочется надеяться… Только не в Вену… У меня другие планы… А в Москве у вас найдется время для меня?
Он смотрел робко и просительно, почти умоляюще.
Алиса снисходительно кивнула:
— Да… Запишите мой телефон…
Так они начали встречаться.
ГЛАВА 14
Михаил несколько дней читал и перечитывал письмо светлого мальчика.
— Ты бы лучше ответ написал, — наконец не выдержал рассудительный сосед по казарме. — Человек ждет…
Каховский спохватился и сел строчить письмо. Переписка наладилась. Потом прилетело неожиданное кудрявое, благоухающее туалетной водой послание от Денисика, а позже — короткая записка крупным почерком Ильи. Все они где-то учились. Митенька поступил на журфак МГУ, собирался стать фотокорреспондентом. Денисика устроили на биофак. Он вдруг надумал стать орнитологом.
«Люблю птичек», — откровенничал в письмах малыш Дени.
Он не скрывал немалой помощи родителей-дипломатов, даже ненадолго прилетевших из-за рубежа ради поступления в вуз единственного сына-раздолбая.
Илья сдал экзамены в Училище 1905 года. Хотел стать резчиком по дереву, с детства любил выпиливать, строгать, делать мебель.
Так что все как-то устроились. Кроме Каховского… Так легли фишки… И он, хотя и безумно обрадовался письмам и порадовался за друзей, вновь ощутил свою ущербность, неполноценность, даже никчемность какую-то… Вон, даже цыган и тот нашел себя. А Миша… Что он может без дяди, что собой представляет?
«Господь все управит», — по-прежнему твердила в своих письмах бабушка. Но Миша не понимал ее.
Письма приходили довольно регулярно только от бабы Тани да от Митеньки. Илья и Дени были не столь аккуратны и расхлябаны по натуре, но именно эти письма всех трех друзей скрашивали существование Миши на военной службе, которую он провел как во сне, не просыпаясь, несмотря на окрики, муштру и грубости. Пережил — и ладно… Многого не проси…
О Даше вся троица дружно умалчивала. И Михаил тоже не задавал лишних вопросов. Что она, где, с кем… Его это словно не интересовало. И вообще эта смутная девочка, как-то тесно связанная и с Митенькой, и с Дени, и с Ильей — но эта тайна до сих пор не открылась Мише, — не должна была больше волновать его. Не должна… Хочется надеяться…
Но, вернувшись в Москву и начав самостоятельную нищую горькую жизнь в общежитиях, Миша вновь потерял друзей. Потерял умышленно, специально. Приехал — и исчез. Как шло — так и ехало… Его новых позывных никто не знал, кроме тети Белы и бабушки, тосковавшей без внука и просившей приехать хоть ненадолго. Миша ехать в Калязин боялся. С чем он туда приедет? С какими глазами? Хотелось когда-то явиться туда победителем, завоевателем жизни, почти великим человеком. А он… Чего он добился?.. Пустые мечты да глупые иллюзии…
