Время шло. Дни слагались в недели, недели – в месяцы. Эверетт все более замыкался в себе. Невидимая преграда, возникшая между ним и Мэй, угнетала его, приводила в отчаяние. Девушка оставалась с ним неизменно приветливой, но прежней сердечности не было и в помине.

Никак не мог сблизиться он и с О'Лири. Странный религиозный фанатизм, обычно охватывавший ирландца в вечерние часы, отпугивал Эверетта.

Дважды в Альджаубе появлялся Блер. Горячие поздравления шефа Эверетт принял довольно равнодушно.

– Боюсь, что я начисто лишен честолюбия, – признался он. – Сознание принесенной пользы-другой награды я не желал бы.

– Знаю, Джордж, – с чувством сказал американец. – Знаю и бесконечно дорожу вашей дружбой.

– Скажите-ка, Бен, – без обиняков осведомился Эверетт. – Кто был здесь моим предшественником?

Он был убежден, что захватил на этот раз врасплох своего неуязвимого друга-шефа, тот и бровью не повел.

– Не хотелось посвящать вас в эту неприятную историйку, – равнодушно ответил Блер. – Мне попался юнец – вздорный и самонадеянный. А когда перед ним открылись подлинные масштабы исследований, растерялся. Пришлось расстаться с ним, и я, наконец, понял, что без настоящего ученого тут не обойтись.

Эверетт был обезоружен.

Они провели вечер за дружеской беседой. Блер не касался больше честолюбивых замыслов, но и не скрывал, что все это время потратил на объезд своих «владений». Последнее слово он произносил с шутливой важностью, а рассказ пересыпал десятками забавных подробностей, придававших разговору легкий, непринужденный характер.

Вторично они встретились уже в начале весны.

– Ни за что не угадаете, где я был, – с места огорошил его Блер. – В Южной Америке. Вот где настоящее царство насекомых! Между прочим, одни исследователь утверждает, что в Бразилии господствует муравей, а не человек. И это отнюдь не парадокс.

– Так, так, – улыбнулся Эверетт. – Хотите и муравья пристегнуть к своей колеснице?

– Не смейтесь, Джордж. Я убежден, что эти маленькие солдатики способны завоевать весь мир. Без ракет и без термоядерного оружия, заметьте. Дайте им только Бонапарта.

Вот тогда-то и прозвучала памятная фраза о «саранче, путешествующей без виз». В тот раз Эверетт не придал ей значения, но не прошло и двух недель, как весь этот шутливый разговор предстал перед ним совершенно в ином свете...

Прозрение пришло внезапно. Однажды вечером странный гость переступил порог его коттеджа. Он был не более пяти футов ростом – этот забавный юркий человечек с маленькими выпуклыми глазками на кукольном загорелом личике.

Судя по одежде – короткие белые штаны, тенниска и панама с серебряным кузнечиком – посетитель принадлежал к числу служащих Альджауба.

– Гарри Гопс, – представился человечек, вежливо сняв панаму. – Младший метеоролог Гарри Гопс.

Заинтересованный Эверетт провел нежданного гостя в кабинет. За все время пребывания в Альджаубе никто, кроме Блера и О'Лири, никогда не навещал его. Молчаливый Фарук, разумеется, в счет не шел.

– Прошу вас, – приветливо указал на кресло Эверетт. Ему показалось, что гость испытывает смущение, но он тут же понял свою ошибку. Это была настороженность, а не робость. Усаживаясь в кресло, Гопс внимательно огляделся.

– Общение здесь не очень-то поощряется, – тихо пояснил он. – Если не возражаете, будем говорить вполголоса.

Эверетт кивнул. Он был не на шутку заинтригован.

– Не удивляйтесь моим вопросам, – продолжал Гопс. – Я газетчик. Проникнуть сюда было не так-то просто. У меня к вам...

– Извините, – решительно прервал его раздосадованный Эверетт. – Я принял было вас за товарища по работе. Но если вы из газеты... У меня нет полномочий давать какую-либо информацию.

Он резко встал, исполненный негодования, однако бесцеремонный посетитель и глазом не моргнул.

– Вы отказываетесь говорить со мной? – не меняя позы, осведомился гость.

– Я не уполномочен, – сухо повторил Эверетт. – Мне нечего вам сказать.

– Даже если здесь готовится преступление?

Слова, произнесенные тихим спокойным голосом, прозвучали для Эверетта ударом грома. Он круто обернулся.

– Что это значит?

– Я так и знал, – с удовлетворением кивнул газетчик. – Вы тоже чувствуете, что не все здесь ладно. Чувствуете, тревожитесь, гоните прочь догадки и...

Эверетт вновь прервал его решительным движением руки:

– Что вам известно?

– Почти ничего, – честно признался Гопс. – Кое-какие разрозненные факты. Например, о создании хлебных фондов.

– Хлебные фонды? – искренне удивился Эверетт. – Ничего не понимаю.

– На Востоке самыми неустойчивыми являются цены на хлеб, – все с той же невозмутимостью пояснил газетчик. – Амплитуда колебаний их огромна. Особенно высоко взлетают они во время стихийных бедствий...

– Знаю, – нетерпеливо перебил Эверетт. – Но какое отношение это имеет...

– Самое непосредственное. Агенты Блера скупают зерно где только можно.

Эверетт насторожился.

– Не хотите ли вы сказать... – он не договорил. Уж очень чудовищно было это предположение.

– Ответьте мне прямо, доктор, – попросил Гопс. – Можно ли имеющимися у нас средствами искусственно вызвать вспышку размножения саранчи?

– Вполне, – подтвердил Эверетт. И, подумав, добавил: – Правда, она будет носить ограниченный характер.

– А если таких пунктов много?

– Да, да, – вспомнил Эверетт. – Блер сам говорил об этом. И если везде организовать «производство» шистоцерки стадной разновидности... Но позвольте, – спохватился он. – Что, собственно, дает нам право подозревать его? Скупка зерна?

– Массовая скупка, – поправил Гопс. – И еще. Знаете, чем мы занимаемся сейчас?

Эверетт пожал плечами:

– Непонятно вообще, что делать здесь метеорологам...

– Ежедневно составляем синоптические карты и вручаем их... Как бы вы думали, кому?

– Билли Бенчу?

– Совершенно верно. Не правда ли – колоритная фигура. Да вот и он – легок на помине. Как говорят, помяни черта...

– Хелло, джентльмены! – весело зарокотал лысый Апостол, появляясь в дверях. – Извините, что прерываю вас. Служба.

– Чем обязан? – холодно осведомился Эверетт. Никогда еще этот тип не вызывал в нем такого ожесточения. – Уж не вздумали ли вы за мной шпионить?

Апостол не ответил. Обернувшись к газетчику-метеорологу, он выразительно кивнул на дверь:

– Вас вызывает шеф. Машина уже подана.

Гопс обменялся взглядом с Эвереттом.

– Разве шеф здесь?

– Э нет, – ухмыльнулся Апостол. – Вам предстоит сделать добрую сотню миль. Советую поторопиться.

– Слушайте, Бенч! – вмешался было Эверетт, но Гопс остановил его.

– Ничего не попишешь, доктор, в Альджаубе свои порядки. Очевидно, мы говорили все же слишком громко.

И повернувшись к Апостолу, он добавил:

– Слушаюсь, ваше преосвященство. Заберу только свое барахлишко и...

– Вещи в машине, – последовал краткий ответ.

Газетчик только присвистнул.

– Прощайте, доктор. И не тревожьтесь за меня. Я слишком известен читателю, чтоб раствориться в этой пустыне. Все будет о'кей.

Эверетт вышел проводить его. У палисадника стоял черный «бьюик», молчаливый Фарук сидел за рулем.

– Распоряжение шефа, сэр, – пояснил Бенч. – К утру ваш арапчонок будет здесь.

Машина тронулась почти бесшумно, маленький газетчик обернулся и помахал рукой.

– Странный вызов, – с расстановкой заметил Эверетт. – Вы не находите, мистер Бенч?

– Ничего странного, сэр, – возразил Апостол. – Они, эти ученые ветродуи, недельку назад прибыли. Один-то подлинный, а другой – я сразу учуял – темная лошадка. Так и оказалось – газетчик. Из самых пронырливых. Сенсаций ищет.

– Что ж тут страшного?

– Да я что! – добродушно подмигнул Апостол. – Можно бы и подкинуть сюжетик. В Альджаубе есть кое-что такое... Вон, посмотрите, например...