- А почему же его так назвали? - разорвал тишину шепотом Михаил.

- А когда он встречается с человеком, то сначала его окружают белки, цивкают, прыгают, привлекая внимание человека. А потом появляется он сам. Но это происходит тогда, когда человеку трудно. Так и у тебя сейчас было. Ты говоришь, что сначала он тебе посоветовал насадить на крючок ягоду. Какую?

- В том-то и дело, что не сказал какую, а сказал, что рыба под бревном.

- И что?

- А что, что? Я не понял сначала, кто со мной говорит и стал его искать. Сначала мне показалось, что он сидит на дереве, там кто-то шелохнулся. А дерево было на той стороне реки. Присмотрелся, а там вместо него копна сена с ветками, видно ветром надуло на сук, вот и зацепилась трава сухая на нем. Но я же видел боковым зрением, что эта копна двигалась. Не пойму.

- А дальше?

- Ну, я же уже рассказывал.

- На голодный желудок и соврать мог, мог и не договорить чего-то, - голос у Виктора на первый взгляд спокойный, а то, что в нем чувствуется какая-то сила, заставляющая не только прислушиваться к нему, но и подчиняться, это Михаил уже приметил давно и подчинялся ему беспрекословно.

- А потом белки там начали бегать друг за другом. Их было три. За одной гнались две, а та медленно от них убегала, да сноровисто, хитро как-то. И, видно, что они ее могли догнать, а не торопились. А еще заметил, что первая белка хромала на заднюю ножку.

- А как ты это приметил? - спросил Виктор.

- Не помню. А-а, когда бежала, то задняя нога оступалась, и поэтому белка как-то интересно ее несла, больше упираясь на другую ногу, левую. А правая подвисала, что -ли. Ну, и потом, она перепрыгнула с ветки дерева, стоявшего на той стороне реки, на эту. Пробежала и спрыгнула на землю. А там, смотрю, этот мужичок сидит. Про тебя спросил, про меня. А потом, когда я глухаря увидел, он исчез. А те белки или другие, не знаю... - Михаил замолчал, вспоминая и представляя себе, как все произошло в тот момент.

- Да, да, если бы не те белки, отвлекавшие и напугавшие глухаря, который побежал в мою сторону, я бы его не поймал. Ты же запретил стрелять.

- Да уж, - прошептал, зевая, Муравьев.

- И, что самое интересное, я хотел забрать рыбу, которую поймал, а ее белка потащила на дерево. Я даже не ожидал, что они рыбу едят. Слышал, что птенцов, мышат таскают. А еще и рыбу.

Муравьев посмотрел на Виктора. Казалось, что тот заснул.

- А вот потому он и помог глухарем, что рыбы в реке мало, - зевая сказал Виктор, - или не клюет просто-напросто. А у него зубов нет. Околдовал глухаря и отдал его тебе.

- Витя, - взбеленился Михаил, - хватит мне рассказывать сказки. Ну, не может в нашем мире этих колдунов быть. Может, в каком-то другом. Но мы-то с тобой в этом мире живем, а не в том, из бабушкиных сказок. Хватит врать. То, как там его, снежного человека зовут. А его нет, понимаешь? Нету! Дерево он там у Малого Воя, понимаешь ли, вывернул. Да это ветра дело. А лося того, что на дереве лежал, так это охотники его веревками туда закинули. На все твои сказки, Витенька, есть простой ответ.

Бросив ветку в томящиеся от сквозняка угли, Михаил стал себя успокаивать. И, так и не дождавшись ответа или вопроса от Виктора, спросил:

- Где будем спать?

- В землянке, - ответил Виктор.

- А собак-то из той норы выпустишь? А то мало ли, что ночью здесь может произойти.

- А их никто и не держит. Боятся.

- Кого? - спросил Михаил.

- Может, того, в кого ты не веришь.

- Витенька, - взбеленился Михаил, - они же полуволки, полусобаки.

- И что?

- Вой, Амп, - позвал собак Михаил.

Но кроме их скуления он больше ничего не услышал.

- Да, что за глупости. Он, что ли, здесь?

- Все может быть, Мишенька, - прошептал Муравьев. - Ладно, пора нам спать.

- Он, что ли, Хромая Белка нас будет охранять? - с иронией спросил Михаил.

- Может, и так.

- Как, Виктор, ты мне, бывает, надоедаешь своими сказками, - вздохнул Степнов, поднимаясь на ноги.

- Мишенька, - остановился Виктор. - А ты не заметил, что сейчас ты все слова произнес без запинки?

- Не понял? - задумался Михаил. - А ведь точно. Ты хочешь сказать, что это он меня вылечил?

- Похоже. Если не вылечил, то значит он рядом с тобой.

И в этот момент раздался где-то совсем рядом, громкий крик испуганной белки.

- Фу, Ганг, - громко сказал Муравьев.

- Что ты сказал? - не понял Михаил.

- А-а-а, я ж тебе уже говорил, Мишенька, когда в горле першит, говорю эти слова. И сразу лучше становится мне. Этому доктор меня научил.

- Фу-у-у, гангггг, - громко растягивая гласные и согласные буквы, прошептал Виктор.

- 4 -

Не спалось, не то слово. Михаил никак не мог привыкнуть к кислому, настоянному запаху гниющего дерева, даже прикрывая нос курткой. Этого фильтра было совсем недостаточно. Все вокруг было пропитано им, впитывала его и кожа Михаила. Даже более того, создавалось такое впечатление, что запах гниющего дерева - это огромный краб, который своими клешнями забрался внутрь Степнова и сдавливает его бронхи и легкие.

- Все, не могу, - сказал Михаил и выполз из землянки наружу и, сильно открыв рот, начал громко дышать.

- Извини, - вытолкав Михаила из входа в землянку, Виктор вылез за ним. - Не ожидал, что можем здесь отравиться. Три часа проветривал, и ничего, - растирая ладонями свои виски, сказал Муравьев. - Нужно было оставить вентиляцию открытой на ночь. Сейчас, - и исчез в ночи.

Он был где-то рядом. Михаил слышал, как Муравьев матерясь, что-то делал. Оказывается, пытался вытащить из пустого ствола дерева какую-то старую одежду. Наконец, ему это удалось сделать. Но возвращаться он не торопился.

"Значит, у него две трубы здесь стоит, - подумал Михаил, - чтобы течение воздуха в землянке было и она хорошо продувалась, как у меня в подвале".

Когда Виктор вернулся, Михаил предложил ему спать у костра.

- Не боишься? - поинтересовался Муравьев.

- Сам же говорил, что нас шаман охраняет.

- Судя по тому, что ты говоришь без запинки, это так.

- Хм, - нащупав кору березы, Михаил зажег спичку и поднес ее к коре на уровне своего лица. - Неужели это его чары на меня действуют? - спросил.

- Не обожгись сейчас, - и Муравьев взял охапку мелких веток для растопки, положил их на мерцающие угли, оставшиеся от вечернего костра.

- Витя, так, он, что, не человек? - укладывая в ветки сильно разгоревшуюся кору, посмотрел на Муравьева Михаил.

- Шаман столетний. Так люди здесь о нем говорят.

- Столько живут?

- Сам об этом спроси у него, - отмахнулся Муравьев и положил на ворох разгорающихся веток еще одну небольшую их охапку.

Огонь затрещал. Быстро охватывая новые ветки и поедая, в буквальном смысле этого слова, на них кору, паутину, шишки, потом с хрустом их разжевывал.

- Осипцов! - громко сказал Михаил. - Осипцов Николай. Ты кто? Дух? Или человек? Если можно, приди к нам.

Виктор подложил в костер несколько толстых дровин и, усевшись рядом с Михаилом, не сводил глаз с огня.

- А ведь я точно его видел под елью.

- Мишенька, там, где ты рыбачил, елок нет. Там растут только сосны.

- Елка была, это я тебе говорю, уважаемый, Виктор Егорович, была, - повысил голос Степнов.

- Была, говоришь? Сейчас возьму фонарик, пойдем и посмотрим на твою елку...

То место от землянки было недалеко. Михаил хорошо помнил, как туда идти, и поэтому шел впереди, чтобы не дать возможности Виктору его обмануть и завести в другую сторону.

Удочку, которую он бросил на берегу реки, забыв даже смотать ее леску, нашел сразу. Повел лучом фонаря вправо от себя, где видел человека, разговаривающего с ним, и от удивления чуть не присвистнул: там ели не было.

- К-к-куд-да, к-к-к-ку-д-да он-на д-д-дел...

- Успокойся, успокойся, Мишенька. Он ушел, ушел.

- П-поч-ч-чему уш-шел?