Отпустил леску, и серебристая ложка с крючком-тройником упала под ноги. Посмотрел вниз и сразу же отступил назад, чуть не раздавил грозди ягоды черничного цвета, кисточки которых "лежали" на чаше из ярко-зеленых листьев. Сорвав гроздочку, откусил от нее несколько ягодок, на пробу. Сок сладко-горьковатый, как у жимолости, только слаже. Сплюнув косточки, положил в рот всю кисть и начал с причмокиванием их жевать.

Набрав в ладошку воды, промыл ей рот. Накрутив леску на катушку, отошел чуть в сторону, на более сухое место, и продолжил рыбачить.

...Блесна легла у края воды у того берега и, чтобы не запуталась в траве, Михаил, резко потянув спиннинг на себя, натянул леску, как струну. Не успел, блесна крепко зацепилась за траву, и взять ее можно только обойдя старицу.

Во рту сухо, жаль флягу не прицепил к ремню. Нагнулся к воде и, зачерпнув ее ладонью, сделал несколько глотков. А потом еще и еще. В висках задавило, пора покушать. Это от голода. Нужно напомнить Виктору об обеде.

Сплюнув, Михаил, накручивая леску на катушку, и, держа ее в натяжке, пошел в обход старицы. Кустарник, плотно заросший по этой дуге берега, нужно обойти, но Михаил этого делать не стал. Подняв высоко руки вместе с концом удилища, шагнул в ольховник. Наступая на ветки, делал неширокие шаги, чтобы не зацепиться о них ногой. И вдруг что-то поднялось в кустах. Человек? Но рассмотреть его не успел, натянутая леска оборвалась, и, теряя равновесие, Михаил, падая на спину, только и успел вскрикнуть с испугу.

...А это был дед. Сморщенное от старости лицо, чумазое, борода желто-седая, смотрит на Михаила и улыбается. И одет он как-то необычно, в выцветший, серый ватный пиджак, подпоясанный широким серым кушаком. Дед прищурился, и лицо его показалось чем-то знакомым Михаилу.

"Долго тебя ждал, - шепелявит дед. - Не узнал? Архип-то я, Степнова Семена сын, с серовского стана. Валька, та я ж дед твой. Что, не признал? Эх ты, Надька пирог с язя сделала. Что стоишь, унуче, пошли", - и, махнув рукой, дед торопливо пошел к лесу.

Михаил тоже шагу прибавил, идет за стариком по тропке. Она, расхоженная людьми, широка, ни травинки по ней, и по бокам она стерта. А смотрит на свои ноги, удивляется, вроде никогда лапти не носил, а в них идет. И штаны широкие такие на нем, светло серые, кофта длинная в полоску, как штаны.

Догоняет деда, хочет ему сказать, что он не Валентин, а сын Валентина. Но деда Архипа не догнать. Он уже в лес зашел, к дому небольшому идет. А за забором, видно, не корова стоит, а лось безрогий, хрюканье свиней слышно, куры вокруг забора в траве копаются, выискивая в ней что-то.

И лось Мишку знает, подошел к нему, ткнулся своим огромным носом ему в плечо, обнюхивая его лицо, лизнул нос своим шершавым, мокрым языком.

- Фу-у, - отмахнулся от него Мишка, - Машка, отстань от меня. Я тебе че, матка?

- Руки мой, - напоминает ему дед у двери.

И Мишка, набрав полные ладони воды плещет ее в лицо, руками ее размазывает, фырчит. Вытирается висящим на гвозде рушником и открывает дверь. В избе тепло, просторно. Обстукивает палочкой щучью лампадку. Верхняя ее пасть в пепел превращается, и огонек, потрескивая рыбьим жиром, ярче становится.

- Васька, - кричит бабушка из светелки, - садись кушать.

"Васька? - удивляется Михаил и тут же отпрыгивает в сторону от влетевшего с улицы в избу, как вихрь, мальчишки.

- А-а, Валька, - запрыгал перед ним Вася. - Там тебя Осип ищет, за червями к бане пошел. А меня возьмете с собой рыбалить? Место знаю, вот такие пескари в омуте на мельнице старой берут, - и расставляет руки в ширину, чуть ли не с половину аршина.

- Ага, снова брешешь, братан, - и щелкает ладошкой Ваську по макушке.

- Дети, че там столпились? - кричит на мальцов дед, - А, ну, бегом к столу, а то щас розгами похожу по спинам вашим".

- Мишенька, Мишенька, что с тобою?

Степнов, щурясь от солнечных лучей, смотрит на Виктора, да рукой отмахивается от него и говорит:

- Не Мишенька я, а Валька.

- Да ты чё, Мишенька, головой ударился об пень, или у тебя солнечный удар случился?

Михаил поднялся, затылок болит, тянет, и рука немеет.

- Что ты сейчас мне сказал? - не отстает от него Муравьев.

А Михаил, как назло, ни одного слова не может выговорить, и такое чувство, что вот-вот рвота наступит.

- Вот так-то, - качает головой Муравьев, - без сознания говоришь, без ошибок все слова произносишь, а, как только, в себя пришел, то мыкаешься и буквы произнести не можешь, не то, что слова. Давай я тебе затылок посмотрю, кровит он у тебя, вроде. Сильно ударился-то? Только не пойму обо что. Или тебя кто-то здесь. Крови на затылке нет, выходит, это труха древесная.

- Да, да, - быстро заговорил Степнов. - Там стал.

- Там? - Виктор идет к тому месту, на которое показал Михаил.

- Так, здесь кругом кустарник. А здесь шиповник, ни одна ветка, ни одна иголка не сломана. Видно, тебе показалось, что здесь кто-то был, ты зацепился за ветку сзади, и тебя потянуло. Тем более, нельзя забывать и то, что у тебя вестибулярный аппарат нарушен. И поэтому при падении, ты не смог устоять, вывернуться телом, чтоб смягчить свое падение, вот и ударился, потеряв сознание от шока. Кузьма меня заранее об этом предупреждал, а я как-то и значения, Мишенька, этому не придавал. Поворочай головой. Вот, так. Теперь руками. Нормально.

Ну, раз так, тогда, пока посиди здесь, приди в себя, - и всунул Михаилу пол-литровую банку, наполненную темно-синей ягодой. - Голубика, она тебе сейчас нужна. Всю съешь, а я порыбачу еще, - и пошел через кустарник на ту сторону старицы.

"Да, уж. Впервые это со мной. Сколько раз в лесу был, ничего такого не происходило, - подняв глаза, и, наблюдая за удаляющейся фигурой Муравьева, думал Михаил. - А сошелся с этим человеком, так сразу все на меня обрушилось. То йети у той избы какой-то выдуманный появился, то старик-филин с рысью у этой избы, то дед Архип здесь с отцом моим молодым и его родным братом. Удивительно. Может, Витька мне что-то подсыпает в еду? Он же говорит, что, когда я без сознания, то говорю без запинки. Хм..."

Во рту сушит, в висках давит все сильнее и сильнее. Упершись спиной и затылком о тонкое деревце, Михаил закрыл глаза. Видно сильно ударился затылком, что до сих пор головокружение не проходит, да и в животе такая кутерьма, так тянет кишки.

Дед Архип стоит на коленях в самой воде и что-то внимательно рассматривает. В ладони песок.

- А-а-а, вот оно, золотко, - громко шепчет он. - Теперича, Ванька, мы богаты будем. Иди, унуче, пока Семка не увидел, спрячь его, - и положил на ладонь Михаилу камушек.

Михаил с него глаз не сводит, повернул ладошку к солнцу и рассматривает.

- Да ты шо, дида, то ж камень грязнучий.

- Ой, дурак. Спрячь, спрячь его, а то, вон, Семка идет, а нам без его не выжиты. Ну!

Мишка достает из-за пояса мешочек. В нем уже дюжина таких камушков.

- Беги, беги, та схорони их, знашь де... - шипит дед.

Мишка кинулся в лес, да споткнулся об лапу еловую, упал.

- Ты что-то съел, может, Мишенька? - хлопает по щекам Степнова Муравьев. - Ну, давай, давай, пей морс, пей, ну.

Холодная вода никак не может пролезть в глотку, лезет в нос, не давая Михаилу вздохнуть.

- О-о, у тебя и руки все в чернилах. Какую ягоду ел, Мишенька?

Степнов с трудом разлепляет свои глаза, смотрит в лицо Виктора и спрашивает:

- Что?

- Какую ягоду ел, Мишенька? - в какой раз повторяет один и тот же вопрос Виктор.

- Та-а-а, - наконец поняв, что хочет от него узнать Виктор, Михаил машет рукой в сторону старицы.

Тот, тут же опустив Михаила на землю, бежит к воде и, что-то найдя в траве, возвращается назад.

- Это, что ли, ел? - и показывает Степнову гроздь темно-синих ягод.

- Да-а, - во всю открыв рот, шепчет Михаил.