— Ваше превосходительство, пришел капитан брига «Мария», мистер Моранда.

— И что ему нужно?

— На «Марии» доставили лошадь для вашего превосходительства, и капитан Моранда хотел бы знать, какие будут распоряжения...

Питер молчал, потирая ноющий висок — усталость, с которой в последние месяцы он свыкся и почти не замечал, вдруг свинцом навалилась на него. На лице Уоллеса проступило замешательство, он выжидающе смотрел на губернатора.

— Хорошо, — сказал наконец Блад. — Передай капитану Моранде, что через... через час я буду на причале.

***

Июль 1694 года

Спаниш-Таун

Из конюшни донесся глухой удар, и Арабелла, которая наблюдала за игравшей возле ее ног дочкой, прислушалась.

— Да чтоб тебя, чертова скотина!

Вопль слился со звуком еще одного удара, затем что-то с треском упало. Сдвинув брови,молодая женщина посмотрела в сторону конюшни.

— Ах ты, зверюга! — раздался очередной вопль.

— Мэри, займись Эмили, — велела она сидевшей поодаль няне и встала с кресла.

Пока Арабелла пересекала двор, она успела узнать громогласное и откровенное мнение Тони, их конюха, по поводу вороного дьявола, которому место на живодерне.

Конюшня, построенная еще при испанцах и когда-то принадлежавшая губернатору острова, была огромной. Арабелла вошла во внутрь и направилась вдоль длинного ряда стойл, в большинстве своем пустых, в ее дальний конец. Там, отдельно от остальных лошадей, томился вороной Фуэго — странный и неожиданный подарок дона Иларио де Сааведры, который был, по словам Питера, его давним другом. Напротив стойла Фуэго нерешительно топтался Тони.

— Тони, что происходит?

— Ох, миссис Блад, прошу прощения, — конюх закрывал левый глаз ладонью, в его взлохмаченных волосах торчали соломинки. — Стало быть, зашел я к нему, воду принес, а он! Ну сладу же никакого, второе стойло уже разбивает!

Вороной ответил ему высоким, злобным ржанием и вновь обрушил удар копыта на многострадальную перегородку.

— Да сами смотрите!

Фуэго кружил по стойлу, по его шкуре пробегала нервная дрожь. Арабелла шагнула вперед и негромко проговорила:

— Фуэго... Caballo... Вuen caballo.

Жеребец прянул ушами и фыркнул. Он остановился напротив Арабеллы, но когда она протянула руку к его морде, задрал голову и шарахнулся прочь.

— Бога ради, миссис Блад, не приближайтесь к нему! — взмолился конюх. — Он еще и цапнуть может!

— Думаю, он тоскует по прежнему хозяину, — предположила Арабелла. — Я поговорю с Питером. Ты знаешь испанский, Тони?

— Да как-то не довелось, — хмыкнул конюх.

— Тогда хотя бы зови коня по имени.

— Вот не было печали, — недовольно пробурчал Тони себе под нос. — Вы уж поговорите с его превосходительством, а иначе попрошу, чтобы рассчитал меня. Жизнь-то дороже!

Арабелла вышла во двор и кинула взгляд в сторону небольшой лужайки, разбитой перед домом. Эмили с писком и смехом бегала за Мэри, а это значило, что есть время поразмыслить над будущим разговором с мужем.

Когда Фуэго появился в конюшне, Питер предупредил Тони о непростом характере жеребца. Возможно, у конюха не хватало опыта, но с самого начала вороной причинял много хлопот. Арабелла даже упрекнула себя, что не придавала этому значения. Муж предпочитал могучего и послушного Сэра Гая, и Фуэго оказался предоставлен сам себе. Но в любом случае, надо найти какое-то решение, пока конь не зашиб Тони или кого-то еще.

Впрочем, не только с конем было не все в порядке. Арабелла не хотела признаваться себе, но их отношения с Питером... С некоторых пор она чувствовала, что он словно отгородился незримой стеной. Ото всех, в том числе от нее.

После постигшей их катастрофы ничего уже не было прежним. Всякий раз, когда Арабелла думала о том безоблачным дне, когда на Ямайке разразился кромешный ад, к горлу подступал горячий ком непролитых слез. Она вздохнула, загоняя его вглубь. Благодарение Небу, ни они с дочкой, ни Питер не были даже ранены, но то, что творилось в разрушенном полузатопленном Порт-Ройяле, навеки врезалось в ее память. Обезумевшие, неузнаваемые под коркой из пыли и засохшей крови люди, голыми руками разгребающие завалы в тщетной попытке добраться до своих близких. И жуткий, тошнотворный запах разложения, от которого мутился рассудок.

Чтобы пресечь мародерство и не допустить окончательного воцарения хаоса, губернатор Блад был вынужден принимать тяжелые решения. Если бы не его жесткость, подчас жестокость и неимоверные усилия, который он прилагал, чтобы справиться с бедствием, последствия землетрясения были бы еще печальнее...

Они перебрались в Спаниш-Таун, и Питер разрывался между столицей и Кингстоном. Арабелла видела, как он утомлен, и старалась не беспокоить его по пустякам. Тем не менее, он оставался обходителен с ней и ласков с Эмили. И вроде бы, оснований для тревоги нет, но... ощущение выросшей между ними стены становилось все отчетливее.

Вечера Питер проводил в библиотеке, сверяя какие-то расчеты или, сидя в кресле, курил трубку. Уже за полночь он переступал порог их спальни и осторожно ложился рядом с женой, думая, что та спит. Он почти моментально засыпал сам, а Арабелла, приподнявшись на локте, подолгу смотрела в его даже во сне строгое лицо, отмечая сжатые губы и складку, залегшую меж бровей, и пыталась уверить себя, что нужно просто переждать этот период. Ей грех роптать, ведь они благополучно пережили страшную беду, в то время как сотни людей были покалечены и потеряли свои семьи.

***

Следующим вечером Арабелла снова заглянула на конюшню. Фуэго, понурив голову, стоял у противоположной стены стойла, и молодая женщина заметила, что шерсть вороного свалялась и потускнела, а сено в яслях было нетронуто.

— Тони, давно Фуэго перестал есть?

— Он ест, миссис Блад. Только мало — оно и понятно, день деньской стоит...

— Надо промять жеребца. Но сначала — почистить.

Это распоряжение не вызвало никакой радости у конюха.

— Дык он не подпустит меня, — поскреб он в затылке.

— Ты попробуй, Тони, — строго сказала Арабелла.

— Эх, и когда только его превосходительство вернется... — буркнул тот, неохотно входя в денник.

Вороной прижал уши и повернулся к конюху крупом.

— Фуэго, ты гордый... и сильный, — подбирая слова, проговорила Арабелла по-испански. — Позволь Тони помочь тебе...

Фуэго шумно вздохнул и скосил на нее отливающий лиловым глаз.