– Дон Мигель всегда был достаточно учтив, – однако голос Беатрис дрогнул, а сердце сжалось.

– Не будем об этом. Возможно, это лишь сплетни, – тихо сказала Инес. – Лучше наклонись ко мне, тебе будет полезно все-таки узнать кое-что о супружеской жизни.

Младшая сестра зашептала на ухо Беатрис, и у той сразу же заалели щеки.

– Не может быть! – воскликнула она.

– Тише, не кричи. Еще как может! А еще вот так... – Инес вновь приблизила губы к ее уху и едва слышно продолжила делится сокровенным опытом, приводя теперь уже Беатрис в состояние потрясения.

Свадьба

Хуан Сантана обговорил последние детали с доном Мигелем и объявил Беатрис, что свадьба назначена на тридцатое декабря. Он такжедал ей понять, что до этого дня она не увидит своего будущего супруга.

«И так скоропалительная женитьба дона Мигеля взбудоражила весь город»

Беатрис украдкой вздохнула. Она впервые за свою жизнь не чувствовала под ногами надежной опоры, и оказывается, ей не хватало насмешливого взгляда и уверенного тона дона Мигеля, словно это могло дать ей ту поддержку, в которой она сейчас отчаянно нуждалась.

«Церемония состоится в кафедральном соборе Санто-Доминго, так решил сеньор де Эспиноса. Мы обязательно прогуляемся, и ты сможешь увидеть собор. Он очень красив», – в заключение добавил сеньор Сантана.

***

Сложенный из золотистого камня собор Санта-Мария-ла-Менор сочетал в себе строгость и изящество линий. Он был старейшим в Санто-Доминго — и во всем Новом Свете. Беатрис вместе с отцом, сестрой и Родриго де Колоном посетила Рождественскую мессу и пришла в восхищение от великолепного убранства храма, его искусно вырезанных из дерева статуй и серебряного алтаря.

За три дня до назначенного срока дон Мигель прислал свадебный наряд – богато расшитое золотыми нитями платье из алого бархата, с узким лифом, украшенным тончайшим кружевом. Инесс с увлечением рассматривала затейливую вышивку и тормошила натянуто улыбающуюся сестру, недоумевая, почему та не разделяет ее восторгов.

Неумолимое время ни на миг не останавливало свой бег, и вот первые лучи солнца, знаменующие наступление такого важного для Беатрис дня, упали на высокую Торре-дель-Оменахе. Девушка почти не спала эту ночь, бесконечно спрашивая себя, верным ли был ее выбор, пытаясь представить свою жизнь в качестве жены сиятельного гранда и осознавая, что любые ее измышления скорее всего окажутся далекими от реальности.

Суета началась в доме Родриго де Колона с раннего утра. В комнату Беатрис притащили большую лохань, служанки сновали с кувшинами воды, наполняя ее. Наконец ванна была готова, и Беатрис с наслаждением опустилась в горячую воду. Лусия, смахивая пальцами слезы, занялась ее волосами, бережно перебирая длинные густые пряди.

– А сейчас-то о чем твои слезы? – спросила Беатрис. – Все устроилось, как нельзя лучше, и донМигель не возражает, если ты останешься со мной. Или ты хочешь вернуться?

– Я вас не оставлю госпожа... Как вы будете, совсем одна?

– Ты как будто не рада за меня?

– Мало ли что... Всегда хорошо, если есть на кого положиться, – уклончиво ответила служанка.

Беатрис не стала допытываться у нее о причинах внезапной смены настроения, ей хватало собственных сомнений и опасений. Единственное, в чем она была уверена — это то, что любовь к Мигелю де Эспиноса заполняет ее сердце и становится все горячей.

Но все шло так странно... А тут еще слова Инес про нрав дона Мигеля, и... про то, другое, что неминуемо будет ожидать Беатрис после свадьбы... Она почувствовала, как щеки вновь потеплели: ее смутные догадки о том, что происходит на брачном ложе, не вполне отвечалибеззастенчивымоткровениям Инес. Это вызывало безотчетный страх и вместе с тем сладкое предвкушение: младшая сестра не выглядела несчастной – напротив, она со смущенной и лукавой улыбкой призналась, что не избегает объятий мужа. Однако дон Мигель весьма отличался от Родриго де Колона...

***

В черном с серебром камзоле, гордо вскинув голову, де Эспиноса стоял у алтаря в заполненном людьми храме. Беатрис, которую под руку вел по длинному проходу отец, не сводила взгляда с лица своего нареченного. К своему огорчению, в темных глазах дона Мигеля она не видела ни теплоты, ни радости, а его рот был твердо сжат.

Сама церемония прошла для девушки как в тумане. Ошеломленная всем происходящим, она едва расслышала обращенные к ней слова священника, и ее ставшие чужими губы с трудом выговорили брачную клятву. В руках де Эспиносы появились тринадцать освященных золотых монет, которые он по древнему ритуалу преподнес Беатрис. Та подставила ладони, принимая дар, и, запинаясь, ответила словами о безграничном доверии супругу. Тот коснулся холодными губами ее губ, затем священник объявил их мужем и женой.

Дон Мигель подал ей руку, и Беатрис оперлась о нее. На выходе она на мгновение споткнулась, по привычке направившись в сторону отцовской кареты, но дон Мигель слегка сжал ее пальцы.

– Не туда, донья Беатрис. Прошу вас, – и он указал на свой великолепный выезд.

В карете он чуть улыбнулся ей и сказал суховато, но дружелюбно:

– Во время свадебного пира вам придется столкутся со множеством незнакомых людей, многие из которых раздуются от важности при виде провинциалки. Не слишком придавайте этому значения. До сих пор вы хорошо держались, продолжайте в таком духе.

Беатрис недоверчиво посмотрела не него: уж не изволит ли шутить сеньор муж, ей самой казалось, что ее увлекает неистовый ураган...

Свадебный пир запомнился ей яркими вспышками: блеск золота и драгоценных камней, украшавших одежды гостей, незнакомые лица, сливающиеся в пестрый хоровод. Растерянный отец и веселая сестра мелькнули и пропали в толпе.

Стемнело, и слуги зажгли свечи в канделябрах. Беатрис казалось, что празднество никогда не закончиться. Она не отрывала взгляда от блюда, стоящего перед ней, и от волнения не могла проглотить ни кусочка из тех изысканных яств, от которых ломился стол. Ей было жарко, тесный лиф стеснял дыхание, и больше всего ей хотелось остаться одной, но она понимала, что этому желанию не суждено исполниться. Дон Мигель сидел рядом с ней, его темная фигура одновременно притягивала и внушала страх.

В какой-то момент Беатрис подняла голову и встретилась глазами с пристальным и неприязненным взглядом дона Эстебана де Эспиносы. Она вздрогнула от неожиданности: в Ла-Романе тот не обращал на нее никакого внимания, чем же она могла вызвать его немилость? Неужели тем, что вышла за его дядю? И было в этом взгляде нечто такое, чего она не могла понять, но ей стало не по себе.

– Донья Беатрис, – негромко сказал дон Мигель, – я пригласил актеров позабавить гостей. Сейчас начнется представление, а вам самое время удалится, не привлекая излишнего внимания. Мерседес и Лусия проводят вас.