– Насколько тяжело ранен дон Мигель? – обратился сеньор Хуан уже к доктору.

– Клинок прошел совсем рядом с сердцем. Рана чрезвычайно опасна сама по себе, но к ней добавилась еще лихорадка, – Рамиро сокрушенно покачал головой. – За четыре дня, прошедших после ранения, дон Мигель пришел в себя только один раз — тогда он и высказал свое желание направиться в Ла Роману.

– Дон Мигель найдет здесь самый радушный прием, и я распоряжусь, чтобы вам предоставили все необходимое, сеньор Рамиро. – на лице Хуана Сантаны было написано искреннее огорчение.

Он был крайне польщен, что может оказать услугу гранду Испании, но вместе с тем его снедало любопытство.

...Когда три недели назад на рейде бросил якорь красавец «Санто-Доминго», весь городок был взбудоражен небывалым событием. А Хуан Сантана пришел в изумление, когда выяснилось, что его родич был дружен с представителем рода де Эспиноса. Узнав о смерти прежнего алькальда, дон Мигель опечалился, чего нельзя было сказать о сеньоре Хуане,который,напротив, был рад возможности свести полезное знакомство. Однако де Эспиноса был не очень-то настроен внимать сетованиям на тяготы жизни небогатого – а если бы не преждевременный уход кузена Ксавьера в лучший из миров, так и вовсе нищего идальго. И вдруг сеньор адмирал решил вернуться именно в Ла-Роману!

Дон Эстебан счел нужным пояснить:

– Ла-Романа – ближайшее поселение, которое можно назвать городом. Понимаете, сеньор Сантана, дон Мигель хотел бы избежать огласки... Дело деликатное... И я... мы благодарны вам...

– Понимаю, – кивнул тот, – у меня есть крытые носилки, подходящие для переноса раненого, так мы избежим лишних глаз. Но можно ли тревожить дона Мигеля?

Рамиро наклонил голову:

– При достаточной осторожности, не думаю, чтобы ему стало хуже.

– Я должен отдать распоряжения. Прошу вас, сеньоры.

Они вышли из кабинета и в конце коридора столкнулись с Беатрис. От слуг она успела узнать, что ее отец беседует с племянником дона Мигеля и доктором. Полный тревоги взгляд девушки упал на руку молодого де Эспиносы. С какими же новостями пожаловали внезапные гости?

– Беатрис, я должен тебе кое-что сказать, – Сантана приглашающим жестом указал на дверигостиной.

Войдя в гостиную, он негромко проговорил, обращаясь к дочери:

– Мы окажем гостеприимство дону МигелюдеЭспиносе. Он... нездоров.

Беатрисс тревогой взглянула на осунувшегося, постаревшего доктора Рамиро с воспаленными от недосыпания глазами.

– Что случилось? Дон Мигель ранен?

– Да,сеньорита Сантана, – ответил он.

– Дон Мигель не желает огласки, нужно настрого предупредить слуг, – добавилотец.

Окружающие Беатрис предметы потеряли четкость. Опустив голову, она закусила губы, чтобы удержаться от подступивших слез. Что с ней такое? Она отвернулась к окнам.

– Мы вернемся на «Санто-Доминго», чтобы все подготовить, — сказал Рамиро.

Дон Эстебан кивнул. Оба направились уже к дверям, когда девушка сказала:

– Отец, позвольте мне помочь в уходе за раненым. Сеньор Рамиро, ведь вам нужна сиделка? Вы на ногах едва стоите.

Сантана удивленно нахмурился, а Рамиро в замешательстве пробормотал:

– Но... как же можно, невинной девице...

– Монахини из ордена святого Бенедикта ухаживают за немощными в больнице монастыря. Большинство из них никогда не были замужем. А я уже много раз помогала им в этом богоугодном деле.

– Это правда, – вынужден был признатьСантана,

Впрочем, он не спешил соглашаться с доводами дочери.

– Меня вполне можно считать послушницей, — не отступала Беатрис, твердо глядя ему в глаза. – Но если у вас остались сомнения, я испрошу благословения у отца Игнасио.

На лице сеньора Хуана проступили следы внутренней борьбы. Рамиро выжидающе смотрел на него, а дон Эстебан нетерпеливо переминался на месте и, поколебавшись, он наконец выдавил:

– Что же, я не возражаю, но только если отец Игнасио благословит тебя, Беатрис.

Сеньор адмирал

Беатрис Сантана предстала перед строгим взором своего духовника, обуреваемая непривычным для нее волнением. И причиной тому на этот раз была не только ее сострадательность к людским мучениям — будь то убогий нищий или служанка, обварившая руку на кухне, или даже муки бессловесных созданий Творца. Возможно, отец Игнасио тоже почувствовал это, потому что долго и пытливо смотрел в лицо Беатрис, словно пытаясь узнать мысли девушки или заглянуть ей в душу.

Ничего так и не прочитав в глазах сеньориты Сантана, он весьма неохотно дал ей свое благословение, заметив, что намерен регулярно навещать больного и разумеется, молиться за его душу — если Создателю будет угодно призвать ее к себе. Кроме того, он упомянул о грядущем празднике Непорочного зачатия, намекая девушке, что этот день как нельзя лучше подошел бы для пострига. Беатрис потупилась, не желая, чтобы священник увидел протест в ее глазах. По счастью, он принял это за смирение и отпустил ее с миром.

Сеньорита Сантана вышла из церкви, раздумывая уж не солгала ли она, вольно или невольно, своему духовнику, когда отвечала на его вопрос о причинах, побудивших ее на этот шаг? Но почему-то это не сильно ее смущало.

***

После того, как стихла суета, сопровождающая появление носилок с доном Мигелем, Беатрис зашла в отведенную для него комнату. Ставни были закрыты, чтобы солнечный свет не беспокоил раненого. У изголовья постели поставили небольшой столик, на котором доктор Рамиро уже разложил медицинские принадлежности, там же неярко мерцала лампа. Сам доктор, опустив голову, сидел в глубоком кресле.

Девушка окинула тревожным взглядом дона Мигеля. Недвижный, с заострившимися чертами лица, тот казался бы мертвецом, если бы лихорадка не зажгла на его скулах багровые пятна. Льняная простыня укрывала его до пояса. Затрудненное, неровное дыхание едва вздымало перевязанную грудь.

Рамиро, по-видимому, задремал и встрепенулся только когда Беатрис остановилась в шаге от него.

– Сеньорита Сантана? Я не слышал, как вы вошли. Вас допустили?

– Да, сеньор Рамиро. Дон Мигель все время... так?

Рамиро со вздохом кивнул и сказал:

— Иногда жар усиливается, тогда дон Мигель начинает метаться и может сорвать повязку. Это очень опасно. — он еще раз вздохнул и спросил: — Что вы умеете?

– Покормить, умыть больного, дать воды или лекарство. Сестра Маргарита учила меня накладывать повязки...