— Ола.... Ола-а-а... — протяжно позвала она и негромко присвистнула.

Конечно же, умение свистеть, не делало чести благовоспитанной девице, но однажды Беатрис была свидетельницей того, как конюх успокоил нервного коня таким способом, и она надеялась, что это поможет и ей. Продолжая звать кобылу и посвистывать, Беатрис кинула взгляд на чучело: ну и страшила — в шипах, с оскаленной пастью и намалеванными на морде красными глазищами. У братьев да Варгос было богатое воображение — настоящая игуана, пожалуй, внушала меньший страх, чем это исчадие ада.

Неизвестно, была ли Ола тоже приучена к свисту, но понемногу она успокоилась, хотя фыркала и прядала ушами, косясь на ужасное чудище. Ласково уговаривая лошадь, Беатрис легонько потянула ее за повод, а чудище на этот раз не пыталось напасть, и Ола двинулась вперед.

— Вот видишь, Беатрис, — удовлетворенно сказал дон Мигель, когда они возвращались домой. — Все прошло просто замечательно.

Они ехали бок о бок, и Беатрис могла видеть довольное лицо мужа.

— И Ола ничего не будет бояться? — скептически спросила она.

— Будет.

— Но тогда зачем этот урок?

— Ола испугалась, но ты была рядом и смогла успокоить ее. Она доверилась тебе, и в следующий раз охотнее подчинится твоей воле, — дон Мигель помолчал, а затем спросил: — А теперь расскажи, что нового ты узнала у отца Кристиана за последние недели.

Беатрис смутилась: после ссоры она избегала разговоров о госпитале, полагая, что мужу неприятно, все, что касается этой темы.

— Отец Кристиан заинтересовался бальзамом сеньора Рамиро, — осторожно ответила она.

— И что же, Франциско поделился своими секретами?

— Сеньор Рамиро очень добр! — воодушевилась Беатрис. — А бальзам и вправду творит чудеса. Особенно благотворно его действие, когда раны уже начали гнить...

— Неужели тебе и в самом деле нравится рассуждать о методах исцеления гниющих зловонных ран? — перебил ее не скрывающий своего удивления дон Мигель.

— Да, — потупилась Беатрис. — И я сожалею, что мне как женщине недоступны более глубокие знания о врачевании. Вот сеньор Рамиро — сколько снадобий он изобрел!

— Ей-богу, предпочитаю, чтобы ты была моей женой, а не моим судовым врачом, — де Эспиноса рассмеялся, но, заметив обиженный взгляд Беатрис, добавил: – Твои таланты неисчислимы. Думаю, что из тебя бы получился не только превосходный доктор, но и прекрасная матушка-настоятельница, если бы я не вмешался. Господь еще накажет меня за святотатство, ведь я поспорил с Его волей.

— Возможно, Он избрал тебя своим орудием, и ты, напротив, исполнил Его волю, – возразила Беатрис, украдкой скрещивая пальцы в древнем знаке, отгоняющем зло.

***

Солнце приближалось к полуденной черте, и Беатрис начала уже беспокоится, хватит ли ей времени, чтобы приготовиться к приему. Однако в этот день случилось еще одно происшествие. Когда они въехали во двор, то услышали женский визг и крики: в доме что-то стряслось. Шум доносился из западного крыла, и де Эспиноса нахмурился:

— Что за черт?

Он спрыгнул с коня и, кинув поводья подоспевшему конюху, бросился ко входу в дом. Братья да Варгос припустили следом.

Спешившись, Беатрис побежала за ними. Широкая юбка мешала ей, и когда, запыхавшись, молодая женщина поднялась на второй этаж, мужчин нигде не было видно. Впрочем, догадаться, где они, не составляло труда: дверь кабинета была распахнута, и именно оттуда раздавались крики и грохот.

— Это дьявол! — взвыла какая-то из служанок

Беатрис показалась, что это была Мерседес. Должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее, если бесконечно хладнокровная женщина оставила свою сдержанность.

— Хосе, мои пистолеты! — крикнул дон Мигель.

Беатрис подбежала к дверям и едва не наткнулась на Санчо и Лопе, стоящих на пороге. С другого конца коридора спешили Лусия и Фернандо. Беатрис вошла вовнутрь и остановилась, остолбенело разглядывая кабинет, где царил полный разгром. Стулья были перевернуты, пол устилали заляпанные бордовыми пятнами вина клочки бумаги, осколки разбитого графина и выброшенные из шкафов статуэтки. Рассыпанные по столу документы были залиты чернилами из опрокинутой чернильницы. Мерседес, втягивая голову в плечи, пятилась к дверям. Рядом со столом стоял на четвереньках Хосе, держа пистолет и пытаясь зарядить его трясущимися руками. Среди этого хаоса возвышался дон Мигель. Он смотрел в правый верхний угол кабинета. Посмотрев туда же, Беатрис заметила темный ком на одном из шкафу и, приглядевшись, поняла, что это довольно крупная обезьяна.

— Чего ты возишься? — поторопил слугу де Эспиноса

Хосе подал ему пистолет. Прицелившись, де Эспиноса выстрелил в зверька. Тот с визгом метнулся на люстру, закачавшуюся под его весом. Оказалось, что в лапках у обезьяны находится второй пистолет. Она чуть было не выронила тяжелое оружие во время прыжка, но удержала его, и теперь, скалясь и гримасничая, передразнивала де Эспиносу, поочередно целясь во всех присутствующих. Мерседес всхлипнула, а Хосе полез под стол.

— Не дури, Хосе, — раздраженно буркнул дон Мигель, — пистолет у нее разряжен.

Он поднял с пола мешочки с боеприпасами и, положив их на стол, стал перезаряжать свой пистолет, время от времени бросая взгляды на обезьяну, раскачивающуюся под потолком.

— Дьявол! — вновь подала голос Мерседес.

— Воистину... — среди столпившихся возле дверей слуг послышались причитания.

— Это обезьяна! Мерседес, неужто ты никогда не видела их? — возразила Беатрис.

— Это Дьявол в обличии отвратительной твари! — прошипела служанка. — И он явился, чтобы смутить наш дух! — она истово перекрестилась.

— Думаю, в своем истинном обличии Дьявол смутил бы наш дух гораздо сильнее, — Беатрис тоже перекрестилась, как привыкла делать при упоминании Нечистого.

Санчо вполголоса разразился замысловатым богохульством.

— Да отгниет твой поганый язык, Санчо да Варгос! — набросилась на него Мерседес. Ее глаза горели фанатичным огнем. — Как ты смеешь сквернословить в такую минуту?! Когда мы смиренно должны...

— Старая карга, — не остался в долгу Санчо.

— Прекратить! — рявкнул де Эспиноса.

Он вновь прицелился в обезьяну, но та уже прекрасно понимала исходящую от оружия угрозу. Она заверещала, швырнула в сиятельного адмирала пистолет и прыгнула с люстры прямо в лицо Мерседес. У служанки вырвался безумный вопль, а обезьяна перепрыгнула на взвизгнувшую Беатрис, затем молнией метнулась к открытому окну. Выстрел дона Мигеля лишь разбил одно из оконных стекол, но не причинил никакого вреда зверьку, успевшему скрыться в густой листве деревьев .