— В Венгрию! — сказала и повернулась, чтобы следовать дальше.

— Зачем? — у нас с подругой мысли совпадали.

— Будем спасать медальон из загребущих рук Амиора! А заодно и ваши жизни! От Айвена я еще могу вас увезти, правда, ненадолго! Полукровка, как ищейка, с детства выучен!

— Он? — у меня закралось подозрение.

— Найдет! И ты уже поняла, как именно!

Я с тоской подняла левую руку и обреченно осведомилась:

— Это уже никак не снять?

— Мне не снять! Способ есть, но он тебе может не понравиться!

— Говорите, чего уж там!

— А-а-а… — Бьянка подбирала слова. — Ну, я могу тебя убить! Вас обеих, — посмотрела на Надю. — Ты, — указала на нее, — станешь бессмертным стражем, охраняющим вечный покой владеющей медальоном! И Айвену придется потрудиться, чтобы украсть трилистник силы! Я поделюсь и волью в твое тело свою магию! — сделала вид, что крепко задумалась. — Если конечно полукровка найдет окоченевший трупик Елисавы! — пояснила для убогих. — Как только пульс перестанет биться, маячок окажется обычным украшением! Устроит такой вариант?

— Нет!

— Издеваетесь? — воскликнули мы с Надин почти одновременно.

— Не пыталась! — сказала тарлана и отправилась дальше по тропе.

Мы застыли, словно столбы у дороги, не зная, как быть дальше.

— Не устраивает? — Бьянка остановилась и соизволила опять повернуться к нам. — Если хотите жить, поспешите за мной! Будем следовать плану и ждать самолет! Заодно я попью, а то жажда замучила!

— И что ты пьешь? — не двигаясь, поинтересовалась я.

— Увидите! — бросила Бьянка на ходу.

Обменявшись вопросительными взорами, мы с Надей поплелись за ней, помня, что на пятки наступают агрессивные полукровки.

Нас не съели в глухом лесу, что определенно радовало и вселяло надежду на лучшее. Мы вышли к развалинам церкви, спустившись с горки, протиснувшись через поросль молодых осин и берез. Имелся даже покосившийся указатель «Вешки». Села ныне не существовало, и указатель, да развалины напоминали о том, что когда-то здесь жили люди. Как призрак, как напоминание о том, что было, стояла заброшенная, полуразвалившаяся, старинная церковь. Среди березок заливались мелкие птицы, перекликались, напевали простые мелодии. Рухнувшие купола, пустые глазницы окон, облетевшие фрески. За секунду до того, как Бьянка резко кинула:

— Не ходите за мной! — На груди моей нагрелся медальон.

Я вытащила его из-за ворота платья, и он заискрился в ярких лучах солнца.

— Чует, гад! — оскалилась тарлана. — Спрячь и отойди! А еще молись своему богу! Быть может, услышит!

— Почему? — мне надоели загадки, а вот Надюшка начала читать вслух «Отче наш», потянула меня за плечо назад.

— Я должна знать! — отчаянно выкрикнула я в спину Бьянке, сопротивляясь подруге.

— Она права, — испуганно ответила мне Надя. — Здесь после революции семью священника расстреляли и тех, кто им помог! Мишка, мой первый, по молодости сюда лазил. Говорил, что кости находили…

— Затянет, сама не поймешь! Церкви, — спокойно сказала тарлана, — это своеобразные источники силы. Той, которой нет разумного объяснения, естественно с вашей точки зрения. Пока творятся добрые дела — сила светлая, но любое злодеяние находит свое отражение! Лучше не суйся! У людей психика слабая, может не выдержать! Отражения тебе не понравятся!

Меня и вправду что-то звало оттуда из мрака, что таился за выбитыми окнами. Медальон тянул вперед, и я сделала шаг.

— Повторяй за мной! — шептала, сбиваясь, подруга. — Отче наш, иже еси…

— … на небесах… — поняла, что не хочу идти на зов, и продолжила молитву.

Как мы взбежали на горку, даже не запыхавшись, я не помнила. И судя по безумному взгляду Надюшки, она тоже. Подруга всхлипнула первой, и я за ней.

Переживания последних дней выплеснулись наружу, но это были чистые слезы, мы больше не горевали, мы отпускали страхи и боль, принимали жизнь такой, какая есть.

Как выплакались, вернулась Бьянка. Выглядела она одуревшей, точно за углом, в гордом одиночестве приговорила бутылочку-другую горячительного.

Посмотрев на наши физиономии, Бьянка выдала:

— Плаксы! Вытрите сопли! И не мешайте мне слушать!

Мы недобро глядели на нее, и тарлана язвительно продолжила:

— Под кустики сгоняйте лучше, если еще не успели!

— Может хватит! — не выдержала Надин.

— Что хватит? Издеваться над вашими нежными душами? — обидно рассмеялась. — Что же ранимые такие? Чуть что — в слезы? Быть может, я вас всего-навсего пугала? А на самом деле — страх засел глубоко в вас самих?! — скорчила мину. — У-у-у! Я жуткое отражение, утащу, пленю душу на веки вечные! — протянула когтистые руки.

— Я точно знаю, что слышала голоса! — громко заявила я.

— А я помню, о чем мне рассказывал первый муж! — поддержала Надя.

— Само собой! — легко согласилась Бьянка. — Только ничего вы не знаете, а память смертных коротка и ненадежна!

— Ты сама сказала, что медальон отозвался на что-то необъяснимое! — горячо произнесла я.

— Привыкай! — ее оказалось не так легко смутить, а следующее сообщение тарланы огорошило меня. — Трилистник был закален в одном из древних храмов вашего бога, поэтому будь готова — в окрестностях Будапешта таких мест силы полным-полно!

— Он?

— Будет отзываться! Тянуть тебя, чтобы подзарядиться! Поэтому от меня ни шаг! Но ты и сама научишься понимать, какие достопримечательности лучше обходить десятой дорогой!

— Хорошо, — задумчиво кивнула я, обдумывая свое будущее. Оно казалось мрачным и пугающим, но раз ввязалась в авантюру и отступать некуда, то нужно просто двигаться дальше, учиться, прислушиваться, решать.

— Все! Пойдите прочь! — Бьянка опять зашикала на нас, опустилась на землю, скрестив руки и ноги, прикрыла глаза.

Мы отошли, чтобы не мешать ей. И Надя присела на пенек, а мне пришлось постоять.

— Выдохни, — посоветовала подруга. — Все равно ничего не изменить!

— Тогда предлагаю заняться медитацией. Солнышко, ветерок, птички заливаются!

— Помолчим, послушаем, подумаем, — резюмировала Надин.

— Помолчим, — согласилась я.

Бьянка подошла внезапно и совершенно бесшумно, так что мы с Надюшкой подпрыгнули.

— В кустики? — как ни в чем не бывало, осведомилась тарлана.

Послав ее прогуляться, мы отошли. Бьянка громко считала вслух, а после мы встали по бокам от нее. Бьянка обняла нас и хмыкнула:

— Крепче цепляйтесь! — затем резко скакнула вверх и оторвалась от земли.

Я успела придержать подол, а потом только и делала, что подвывала. Это было в сто раз хуже, чем на аттракционе. Ветер свистит так, что уши закладывает, и не понимаешь, где находишься.

Ветер неожиданно стих и стало тепло, а ноги ощутили твердую основу.

Открыла глаза и в первое мгновение моргала, потому что сходу разобраться в том, где мы очутились, оказалось не просто. По губам Нади прочитала:

— Багажное отделение…

Уши все еще ничего не слышали, поэтому и вопросы решила отложить на потом — все равно не услышу ответов.

Бьянка снова уселась в позу лотоса, а нам оставалось только ждать. Если бы в тот момент я позволила себе серьезно задуматься о том, что происходит, то пропала бы в бездне бесконечных «охов» и «ахов». Ах, это же невозможно!

Ох, и почему все это случилось со мной?!

Пересадок получилось несколько, и вот, в очередной раз открыв глаза, я увидела, что этот самолет доставит нас, куда нужно. Мы оказались в салоне, прямо за рядами кресел, а по проходу, к туалету, у которого мы стояли, уже шли две девушки.

— Удачно! — оскалился Бьянка, свирепо сверкнув взглядом.

Кажется, сейчас мы увидим шоу! Девушки, оживленно переговариваясь на иностранном языке, добрались до нас, и одна о чем-то быстро спросила.

Тарлана покачала головой и знаком велела нам с Надин посторониться.

Когда одна из девушек скрылась за дверкой туалета, Бьянка молниеносным движением схватила вторую незнакомку, та и не пикнула даже.