В моей голове что-то щелкнуло — это шанс все узнать, я не могу бегать вечно! Загадки последних недель доконают меня, а я не хочу закончить свои дни в психушке! Улыбнулась, чувствуя себя дерзкой и свободной! Толкнула плечом сначала одну деваху, кинула слова извинения, потом подвинула другую. Дровосек точно меня и ждал, послал усмешку, отвернулся к дровам.

Я продолжала пялиться вместе со всеми, до тех пор, пока топор не воткнулся в очередную деревяшку.

— Джер, твоя очередь! — глубокий голос отозвался эхом в моем сердце, и если у меня еще оставались сомнения, то сейчас поняла, что попала.

Только слышала, как усмехнулся второй темноволосый незнакомец, вышел, поднял топор. Дальше я ничего и никого не видела вокруг.

Удивительные светлые глаза поймали мой взгляд, было полное ощущение, что тону, погружаясь глубже и глубже, не в силах сбросить наваждение. Все мысли только о том, что он идет ко мне. Смотрит неотрывно, будто ждет, что сорвусь с места и скроюсь из виду. Учитывая то, что мое сердце, словно сошло с ума и вознамерилось сломать грудную клетку, а с каждым шагом незнакомца жар, окутывающий тело, усиливался, я едва ли могла шевельнуть рукой, чувствуя себя больной и ни на что не годной. Одна моя часть тряслась, будто испуганный зайчонок, увидевший волка, уговаривая другую пуститься наутек.

Но разум трезво оценивал шансы, да и решение уже было принято, поэтому я стояла. И только сейчас признала, что последние два месяца, с того времени, как увидела этого молодого мужчину, думала о нем, не могла выбросить его из головы.

Попыталась проанализировать, ведь не в сказку же я, в конце концов, попала, и не сплю, что точно! Колдовство? Да ну, нафиг! Но почему тогда весь остальной мир для меня перестал существовать? Не слышно музыки и голосов, люди — всего лишь тени. Быть может, я слишком много выпила? Или переволновалась? Не каждый день танцую перед камерами…

Не то! Дело в Айвене! Имя яркое! Не Иванушка-дурачок из русской сказочки, не Ванюша из соседнего подъезда, не Иван Иванович — непосредственный начальник, только Айвен, иначе язык назвать не повернется!

И он медленно движется ко мне, будто нарочно тянет время, читает обо всем, что думаю! Невероятный, греховно красивый! Именно от таких парней и мама, и Ярослава говорили мне держаться как можно дальше! Я не послушала их год назад, о чем пожалела, но снова наступаю на эти же грабли!

Айвен остановился напротив меня, и я честно постаралась успокоиться, приказала себе не мечтать о разгоряченном, мускулистом мужском теле.

— Привет, Лизавета! — низкий, глубокий голос ворвался в мои мысли, изгнав те, что были не об Айвене.

— Привет, Айвен, — я не удивилась, что ему знакомо мое имя, но попыталась гордо распрямиться, показать, что буду сопротивляться.

— Вот и познакомились! — негромко ответил он, и уголок его рта приподнялся в улыбке. — В прошлый раз нам не удалось потанцевать. — Айвену удалось смутить меня, однако, похоже, он не хотел унизить.

— Да, — чуть слышно, только ему одному.

Протянул руку:

— Сделаем это сегодня!

Как под гипнозом, я приняла предложение, и он резко притянул меня к себе. Пока моргала, Айвен, чуть повернувшись в сторону, бросил:

— Рем, организуй нам музыку!

— Не вопрос! — усмехнулся кто-то с краю.

— С ума сойти! — выдохнула я, не в силах сопротивляться настойчивости партнера.

Видела только его, чувствовала, как он дышит, слышала, что заиграла гитара. Вздрогнула, когда поняла, что мелодия испанская, знойная, зажигательная, страстная.

— Я не умею, — прозвучало жалко, и губы Айвена изогнулись в мимолетной чувственной улыбке:

— Будем учиться! — скользнул рукой по моей талии, вынуждая прогнуться и удивленно охнуть от подаренной ласки. — Ощути эту ночь! Стань собой, — шепнул, обжигая кожу, слегка трогая губами мое ухо и шею.

Свет полной луны тонул в отблесках множества костров, напоминающих о том, что когда-то давно наши предки были на «ты» с природой. Обувь так и не надела, а вот украшения не сняла, потому ясно припомнился и танец, в те минуты сомнения не возникали, потому что скинула оковы правил, придуманных людьми. Я была дикой и свободной! Так что мешает повторить?

— Неужели я? — Айвен приподнял бровь в притворном изумлении.

— Ты?.. — все, что смогла, но он бы не позволил задать вопрос.

Поднял руку, приложил палец к моим губам, провел по ним, шепнул:

— Тс-с… разговор потом. Сейчас я хочу ощутить все твои эмоции, Лизавета! — никто и никогда не произносил мое имя вот так, словно пробовал на вкус.

Нашла в себе силы, хоть голос не слушался, поэтому дрожал:

— Ты расскажешь мне о медальоне, — не вопрос, скорее мольба.

— Мы поговорим, — усмехнулся Айвен в ответ, и я прикрыла веки, отдавшись танцу, только-только осознав, что произошло то, чего опасалась.

Мы танцуем, но я не ощущаю скованности, страха, сомнений, будто он стер их. Даже с Максом никогда ничего подобного не случалось. Помню, сколько долгих часов мы потратили на то, чтобы выучить все движения свадебного вальса. Хотелось разучить танго, но не вышло. Тогда расстраивалась, теперь точно знаю, почему не получилось! Партнер не тот!

Айвен довольно улыбнулся, отпустил, но я сама уже оттолкнула его, чтобы крутануться подобно дикарке, что изгибалась в древнем, как сам мир, языческом танце, следуя первобытному зову. И сейчас я слышала его, он звучал в каждой ноте, звал, сквозил в каждом па.

Шаг, поворот, мимолетное объятие, и земля уходит из-под ног, мерещиться, будто взлетаю, смотрю сверху вниз на удивленных людей, на яркие всполохи костров. И снова серые глаза напротив, не отпускают, не позволяют отстраниться, возвращают с небес, и я снова чувствую траву под ногами, но лишь на мгновение. После меня поднимают на руки и уносят куда-то во тьму, краем уха слышу изумленные возгласы, летят за нами шепотки, только не это важно.

Перед глазами все расплывается, мелькают тени, сменяются образы, но у меня нет желания вырваться и убежать прочь. Пока я знаю твердо — сейчас

Айвен для меня не опасен!

Мы ушли к реке. Здесь, на самом берегу струился легкий туман, а по воде в противоположную сторону убегала по черной глади лунная тропка. Тоскливо кричали лягушки, над верхушками камышей скользили тени. Поднявшийся ветерок иногда доносил до нас взрывы людских голосов, но потом мир поглощала тишина.

Слов не находилось, сердце бухало так, что хотелось прижать ладонь к груди. Айвен присел на берегу, прислонившись спиной к дереву, крепко прижимая меня к себе. Мы находились настолько близко, что я совершенно не чувствовала шаловливого ветра, лишь замечала, как качаются камыши, и трепещут узкие серебристые ивовые листочки.

«Ходячий секс!» — вспомнились мне слова Катены, и я дернулась в попытке освободиться. Мне нужно понять, что происходит. И я хочу получить объяснения, пусть даже не поддающиеся доводам разума. А для этого необходимо начать разговор.

Моргнула, отчетливо представляя нас вместе… сплетенные тела… страстные стоны. Стоит признать, что я постепенно схожу с ума, мечтая о том, на что раньше никогда бы не решилась. Секс с мужчиной, с которым едва знакома. Странно, необъяснимо, раздражающе! Оттолкнула его руку, удерживающую меня за плечо, собрала воедино силы, попыталась вскочить, уговаривая себя, что это всего лишь гормоны. Последний раз я занималась сексом три месяца назад.

Айвен своевольничать не позволил, прижал крепче, уголок его губ, с которых так и не сходила поистине дьявольская ухмылка, приподнялся еще выше.

— Прекрати! — сказала так строго, как смогла.

— Что именно? — с совершенно невинным видом он завораживающе медленно намотал один из моих локонов на указательный палец своей левой руки.

Замерла, не рискуя больше смотреть в чарующие серые глаза, опустила взор, и он замер на четко очерченных мужских губах. Сделала только хуже, до изнеможения захотелось прильнуть к ним, забыться. Вдохнула, говорят, свежий воздух полезен. Стало труднее дышать. Вместо прохладного ветерка, призванного остудить, почувствовала, что от Айвена пахнет древесиной, какими-то специями и мужским потом. Осознала со всей ясностью, как опасно для меня такое сочетание. Слегка мотнула головой, чтобы не причинить себе боли, надеясь, что мой жест будет ему понятен.