Они прошли через открытые ворота с уже зажженными медными светильниками, мимо фонтанчика, разбрасывающего вокруг себя серебристую россыпь капелек, к знакомому Серёже с детства подъезду. У зеркальных дверей стоял усатый швейцар в шинели с воротником, отделанным золотисто-жёлтым галуном.
-Любезный, квартира госпожи Баумгартен-Хитровой в каком этаже будет?
Швейцар оглядел их, поклонился, открыл перед ними дверь:
-Третий этаж, по левой стороне. Извольте на подъёмную машину, господин хороший.
-Благодарю, мы с сыном пешком...
На чёрно-белом мраморе не было ни соринки, ковровая дорожка с медными штоками чисто подметена.
-Знала бы ты, как твоя мама отмывала эту лестницу... Теперь я понимаю, почему она так старалась, - шепнул Серёжа Шурке.
Дверь им открыла молоденькая горничная в белой наколке и передничке и вопросительно уставилась на них.
-Скажите, голубушка, барыня дома?
-Да, - ответила горничная, рассматривая посетителей, - как прикажете доложить?
-Барон Тузенбах. По личной надобности.
-Прошу подождать. Узнаю, сможет ли барыня вас принять, - горничная упорхнула в глубину квартиры. Серёжа заставил себя отвлечься от воспоминаний и сосредоточиться на предстоящей встрече. Он весь день ломал голову, под каким предлогом можно появиться у Кириной тёти и ничего лучшего не сочинил, кроме как представиться давним приятелем её отца.
Вернулась горничная и пригласила их в гостиную. Серёжка не ожидал, что Полина окажется такой молодой и хорошенькой женщиной. Она стояла возле огромного фикуса, будто в тени африканской пальмы, элегантная, стройная, с копной светло-русых волос, уложенных в пышную причёску, едва уловимое сходство напоминало об их с Кирой родстве.
-Чем обязана? - мужчина, так внезапно возникший в её доме, был высок, неприлично хорош собой и ужасающе дёшево одет. И ещё: горничная не подала его визитную карточку. Видимо, у него таковой не имелось. У Полины тут же мелькнула мысль, что этот человек не заслуживает доверия.
-Простите, сударыня, - начал Сергей, удивляясь собственной смелости, - простите, что занимаю ваше время...
-Ах, оставьте, сударь, - прервала его Полина, внимательно вглядываясь в незнакомца. - Какое дело привело вас ко мне?
-Моя фамилия Тузенбах, Николай Львович. Это мой сын Александр. Я давний знакомый вашего зятя, мы с Сергеем Петровичем вместе учились. Когда-то близко дружили, вели переписку. Более того, я являюсь крёстными отцом вашей племянницы...
-Как? Вы, сударь? - удивилась Полина, - впервые слышу...
-Да, это так. Боюсь, я был не очень хорошим крёстным отцом. Но вот теперь хочу исправиться. Хотелось бы увидеться с крестницей и передать ей давно обещанный крестик, - он вынул из кармана крест с жемчужиной и протянул его Полине. Она взяла его, повертела в пальцах и вернула Сергею.
-Но что же вы хотите от меня? - её глаза были полны недоумения.
-Помогите нам увидеться с вашей племянницей, сударыня.
То, что последовало за этим, показалось фрагментом из какого-то плохого спектакля. Полина вдруг заломила руки:
-Вы - крёстный отец? - она горько улыбнулась, - вы - совершенно не знакомый для меня человек требуете встречи с моей дорогой племянницей? Вы, сударь, говорите, что состояли в переписке с её отцом, следовательно, имеете представление, о том, где живёт моя племянница. Иначе говоря, можете сами съездить туда и лично передать ей свой дар. Вместо этого вы являетесь ко мне и рассказываете какую-то историю с этим крестиком. По-вашему, я должна вам верить?
Серёжа слушал в смущении.
-Понимаю. Вам нужны доказательства. Возможно, некие тайны семейства Стоцких, доступные мне, внушат вам доверие? Скажите, имя Григория Александровича Иванова вам знакомо?
-Да, я знаю господина Иванова.
-Тогда, возможно, вы в курсе стародавней истории, из-за которой Сергею Петровичу пришлось оказаться в Варшаве?
-Это всё ложь, - её глаза зло прищурились, - это ложь и наговоры.
-Значит, вы в курсе. Ещё один вопрос. Вам знакомы причины, по которым Григорию Александровичу Иванову пришлось покинуть Каменецк?
-Не буду скрывать, вы меня удивили своей осведомлённостью, скажем так,о не совсем приятных моментах в жизни нашей семьи. Вижу, вы в курсе дел моего покойного... - она сделала эффектную паузу, - моего мужа.
-Вашего... кого? - ему показалось, что он ослышался.
-Моего мужа, сударь. Что это вы вскочили? Сидите, сидите.
-Но я не понимаю... - он совсем растерялся, - как такое может быть? Сергей Петрович был женат на вашей сестре...
-Теперь это уже дело прошлое, и я могу вам - близкому нашей семье человеку - раскрыть некоторые тайны, - она явно издевалась, и это ей нравилось. Сергей уже догадался, что это всего лишь "театр". И "театр" продолжился. Он решил досмотреть "спектакль" до конца, потому что пока ещё не понял, зачем она это делает. Полина Ивановна указала рукой на кресла, вновь приглашая их присесть, - да-да, сударь, семейные тайны! Если вы крёстный Киры, то должны знать, что девочка была рождена вне брака. Но Серж, с моего согласия, признал её своей законной дочерью.
-Но как же Вера Ивановна - мачеха...
-Вера Ивановна - моя подруга по пансиону. Она умеет держать язык за зубами. Для всех прочих Серж был женат на Антонине, тогда как на самом деле они никогда не состояли в браке. Мне не хотелось бы говорить о подробностях этой старой истории, - она виртуозно извлекла откуда-то крохотный платочек и приложила его к сухим глазам, - когда ушли из этого мира моя дорогая сестра и мой несчастный супруг, встал вопрос о дальнейшей судьбе племянницы. Она странная девочка, неуправляемая, неподчиняющаяся доброй воле старших, упрямая и дерзкая. Обуздать её смогла бы только сильная мужская рука. Мы с Верой нашли человека, готового взять на себя дальнейшую заботу о девочке. А теперь слушайте внимательно, господин Тузенбах, - она криво усмехнулась, - какая, однако, у вас литературная фамилия! Ваша крестница сбежала из дома. Куда? Не знаю. Сначала мы подумали, что она приедет сюда. Но прошёл уже месяц - она так и не появилась. Так что ничем помочь вам не могу. А теперь, - она поднялась, - прошу простить меня, я тороплюсь на встречу.
Когда посетители ушли, Полина Ивановна направилась в кабинет.
-Ну что ты об этом думаешь? - обратилась она к мужчине, расположившемуся за столом.
-Забавно, - задумчиво произнёс он.
-Забавно?! Тебя забавляет появление этого странного человека, одетого во всё новое из дешёвого модного магазина? Да ещё и с ребёнком. Кстати, ты ничего не заметил такого диковинного в этом мальчике?
-Мальчику непривычна одежда. Ему неловко в ней. Но, может, это потому, что одежда мальчика такая же новая, как и у его отца? И отец ли? Они совсем не похожи.
-Но откуда этому Тузенбаху, - она фыркнула, - хоть бы придумал себе фамилию другую! Откуда ему известно о том старом варшавском деле? Кто мог рассказать? - Полина подошла вплотную к мужчине, положила руки ему на плечи, - откуда он тебя знает, Григорий?
Он привлёк её к себе, обняв за талию:
-Хороший вопрос, - его глаза недобро блеснули, - но я разберусь...
Сергей пребывал в недоумении. Правду ли сказала Кирина тётка? И что из этого следует, если это правда? Но зачем ей врать? С другой стороны, слишком на спектакль похоже: все эти заламывания рук, кружевной платочек к сухим глазам, демонстративно дрожащие пальцы - прямо-таки актриса на амплуа "благородной матери". Она осторожничала, не доверяла ему? Тогда зачем эта нелепость о её якобы браке с Кириным отцом? Скорее всего, единственной правдой было то, что строптивая племянница сбежала из дома и местонахождение её неизвестно.
Шурка дернула его за рукав:
-Там в другой комнате кто-то был, - прошептала она.
-Ты считаешь?
-Он подходил к двери и в щёлку смотрел, - кивнула девочка.
-А знаешь, я это почувствовал, - согласился с нею Серёжа и задумчиво добавил: - кажется, нам здесь скучно не будет... Вот что, коли мы с тобой здесь, на Петроградской (чёрт, на Петербургской) стороне, давай-ка заглянем ещё в одно местечко. Может, там нам повезёт?
