– Поздно. Они начинают церемонию.

Совет вошел на помост, и Милена позвонила в звонкий предмет, напоминающий камертон, чтобы привлечь всеобщее внимание. Площадь резко затихла, и король начал свою речь:

– Народ Элифиса! Все вы уже знаете причину сегодняшнего мероприятия. К нам вновь вернулась великая Марайя, покинувшая нас более, чем полторы сотни лет назад по трагическим обстоятельствам. Весь наш народ ждал этого момента с великой надеждой…

– Вот бы ещё понять, о чём он там толкует, – тихо бурчала Анжелика.

– Анжелика, пожалуйста, поднимись к нам, – продолжал говорить король Натмар.

– Это он Вам, – сказала Элиза и толкнула Анжелику локтем в бок, выводя её из ступора, – нужно идти.

Анжелика нетвердой походкой направилась к помосту. Горожане расступались, давая ей дорогу, и девушке казалось, что она идет по коридору, где стенами служат люди. Все взгляды были устремлены на неё, толпа перешептывалась. Девушка поднялась по ступеням и сделала поклон королю с королевой, как её научила Милена.

– Так сложилось, что лиана пока не знакома с нашим языком, – продолжил речь король, обращаясь к народу, – поэтому мы продолжим церемонию на её родном языке.

Милена аккуратно взяла двумя руками с небольшого столика, стоящего позади, бархатную зелёную подушечку, и протянула её Анжелике. В центре подушечки в небольшом углублении лежал круглый орех, напоминающий фундук, только раза в три больше.

– Жители Элифиса смиренно просят Лиану Марайя, – произносила жрица, – даровать жизнь дереву сангар, заботящемуся о нашем народе многие поколения. Даруй же ему жизнь, как оно дарит свою жизнь нам, позаботься о нём, как оно заботится о нас.

У Анжелики резко пересохло в горле. Она протянула дрожащую руку к ореху, прокручивая в голове одну-единственную мысль: «Успокоиться. Забыть обо всех вокруг и успокоиться». Анжелика накрыла рукой семя сангара, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. «Почувствовать внутри зародыш жизни», – думала она.

– Не волнуйся не о чём, – успокаивала её Милена тихим голосом, – думай только о семени. У тебя обязательно получится, милая.

Но у неё не получалось… Анжелика отчаянно пыталась сосредоточить свои мысли, но её слишком беспокоили сотни оценивающих глаз вокруг. Она знала, что все вокруг считают её недостойной быть лианой и лишней в этом городе. Паника внутри неё разрасталась всё сильнее, пока не победила окончательно. Девушка отдернула руку и с наворачивающимися на глаза слезами побежала прочь вниз по лестнице…

В самом низу, когда в толпе перешептывания уже сменились на гул разговоров, её за локоть поймала чья-то сильная рука.

– Ты куда?

Анжелика подняла взгляд и наткнулась на невозмутимые кошачьи глаза Нариса, потом еле слышно проговорила:

– Ухожу.

– Куда?

– Куда-нибудь! Всё одно с меня никакого толка, пускай потом решают, что со мной делать.

– Толк есть, я видел. Вспомни, кто ты и как сюда попала. Зачем паниковать? Пантеры ты не испугалась.

– Пантера не ждала от меня великих чудес.

Нарис задумчиво посмотрел на Анжелику, отпустил её локоть и протянул руку со словами:

– Пойдем. Сделай то, что делала тогда вечером.

Анжелика неуверенно подняла дрожащую руку и взошла назад на помост следом за Нарисом, и спросила, остановившись:

– Ты всегда такой спокойный и пуленепробиваемый?

– Нет. Пробуй, – Нарис кивнул головой указывая девушке на подушку с орехом.

– Хорошо, – сказала Анжелика уже куда более спокойным голосом. Она даже сама не поняла почему, но ей передалась эта уверенность и невозмутимость, которую она прочитала в глазах Нариса. «И почему только мама никогда не умела меня так успокаивать?» – промелькнуло у неё в голове.

Анжелика снова положила руку на орех, снова взглянула в спокойные зелёные глаза Нариса и закрыла веки. Она оставила в своих мыслях только этот взгляд, потом вспомнила державшую её крепкую руку. И тут до неё дошло, чего ей не хватало. Не достаточно дать зародышу дерева энергии, нужно, чтобы он захотел проснуться, нужно дать ему ощущение тепла, уюта и надежности, чтобы он понял, что о нём действительно хотят позаботиться.

Девушка открыла глаза, сжала пальцы в кулак, оставляя орех внутри и пошла в сторону стоявшего рядом вазона с землей. Она свободной рукой разгребла землю, напрочь забыв про свой маникюр, положила туда орех и аккуратно засыпала сверху, словно укрывая одеялом.

– Ну же, малыш, просыпайся, – сказала она ему ласково, – тебя уже все заждались.

Земля в центре горшка вспучилась, из неё показался сперва загнутый стебелёк, затем он поднялся, расправился и протянул к солнцу два крепких толстых листочка.

Хранившая гробовое молчание толпа вокруг помоста взорвалась радостными возгласами. Анжелика обернулась на Нариса и одними губами прошептала ему: «Спасибо», на что принц, улыбнувшись, легонько кивнул ей в ответ.

Далее король с королевой продолжили говорить официальную речь, из которой девушка не понимала не слова. Какой-то человек из толпы поднес им красивую резную шкатулку и открыл крышку. В шкатулке лежал золотой венец, похожий на те, что украшали головы хранителя и жрицы, но в отличие от них украшенный изумрудами. Правящая чета взяла руками его руками с двух сторон. Милена тихонько подсказала Анжелике, наклонившись к её уху:

– Подойти к ним и преклони одно колено.

Девушка послушно выполнила веленное, и две руки водрузили ей на голову символ её нового статуса. Толпа радостно голосила, Анжелика встала с колена и ощупала голову, а затем вернулась на своё прежнее место.

–Теперь давайте позволим нашей новой лиане начать сегодняшнее торжество первым танцем, – сказал король и рукой пригласил Анжелику выйти на площадь.

Девушка сошла со ступенек и вышла вперед сквозь уступающих ей дорогу людей. Вскоре вокруг неё образовалось пустое простанство. Королева подозвала Нариса и тихонько его попросила:

– Побудь галантным кавалером и потанцуй с девушкой.

– Думаешь стоит?

– Послушай, ей всего девятнадцать лет, и она оказалась в совершенно чуждой ей среде. Ты ещё помнишь себя, когда тебе было столько же?

– Вообще-то не очень.

– Просто помоги ей не попасть в ещё более неудобное положение при попытке вытащить случайного партнера для танца из толпы.

– Слушаюсь, – сказал Нарис матери и пошел вниз с помоста.

А королева шепнула на ухо своему мужу: