Меня не волнует, что Брауни орет на меня. Я должна знать, что, если мне будет нужно, я смогу снова услышать ее голос.
«Следующее сообщение»
«Милая…» — говорит голос Булочки, и я на секунду закрываю глаза, представляя ее лицо. «Мы все очень волнуемся за тебя. Я хочу, чтобы ты вернулась прямо сейчас. Мы собираемся поехать на остров, которым владеет Зефир. Он действительно очень далеко, и я купила тебе купальник, в котором ты будешь выглядеть очень горячо. Рид не сможет противостоять тебе. Скажи Расселу, что мы собираемся перевезти его семью, чтобы они могли навещать друг друга. Мы не можем уехать без вас двоих. Ты должна вернуться домой сейчас же… Пожалуйста». Я слышу подвох в голосе Булочки, этим сообщением она пытается образумить меня.
Это сообщение я тоже сохраняю.
«Следующее сообщение».
«Эви… где ты? мне нужно… мне нужно… я не могу существовать без тебя — вернись ко мне» — говорит Рид, и боль в этих словах просто неизмерима.
Меня ослепляют слезы. Я не могу ничего видеть. Я автоматически сохранила его, но не думаю, что еще хоть когда-нибудь смогу прослушать это сообщение. Я не хочу снова слышать его голос.
«Следующие сообщение»
Это снова Рид, но теперь он говорит на Ангельском, и сейчас он звучит иначе, чем, когда я слышала его раньше. Его голос звучит так грустно, что когда я слышу тоскливые переливы в его языке, то начинаю рыдать.
Что я сделала? — спрашиваю я себя, почти задыхаясь. Пусть небеса помогут тому, кто так сильно меня любит. Когда через бесконечное количество времени голосовая почта предлагает мне сохранить сообщение, но я удаляю его. Я никогда не смогу прослушать его снова и ожидать, что я смогу выжить.
«Следующее сообщение»
«Милая», — голос Булочки мягко льется из динамика, «ты должна вернуться домой. Когда Рид понял, что тебя нет в поезде… он полностью сломался. Я никогда не видела его таким, я никогда не видела такого Война. Похоже он действительно болен. Он не спит, не ест, он в деталях рассматривает те дни, когда ты была с нами, в надежде найти ключ от того, куда бы ты могла уйти. Рид взял видеозаписи с камер наблюдения, мы знаем, что вы уехали на автобусе, но в Макино ваш след оборвался. Если он для тебе дорог… не важно, что Доминион сделает с ним. Это не может быть хуже того, что ты делаешь с ним сейчас… — Она останавливается, делает глубокий вдох и продолжает. — Но, если ты решишь, что не можешь вернуться домой, тогда я хочу тебе сказать — я тоже всегда буду любить тебя, милая», — говорит Булочка, и это звучит так, словно она плачет. «Брауни и Зи тоже рядом и хотят, чтобы я сказала тебе, чтобы они тоже тебя любят. Милая, мы никогда не перестанем тебя искать»
Когда сообщение заканчивается, я сохраняю его.
«Следующее сообщение».
«Помнишь, когда я сказал тебе, что иногда я думаю, что ты не настоящая? Что я просто придумал, что ты навредишь себе? — Тихо с горьким смехом говорит Рид, в котором нет ни капли юмора. «Теперь я знаю, что ты была реальна. Если бы ты была выдумкой, этой боли бы не было». - выдыхает Рид сексуальным голосом. Он чувствует словно я рядом, будто я могу протянуть руку и коснуться его. «Я знаю, что ты существуешь, но сейчас ты для меня как закат — красивый, но такой далекий, и не важно, как быстро я летаю, я все равно не могу добраться до тебя. Ты всегда за горизонтом», — с сожалением говорит Рид, а у меня перехватывает дыхание, когда в груди пульсирует невыносимая боль. «Скажи мне, где ты. Я приду за тобой, в каком бы уголке мира ты не находилась. Я буду там. Только ты и я, я клянусь тебе. Мы не можем подвергнуть всех опасности — мы убедимся, что Булочка, Брауни и Зи в полной безопасности. Только ты и я, я обещаю… встречусь с тобой в любое время, в любом месте… я буду…»
Сообщение заканчивается, а я не могу двигаться, не работает ни одна часть моего тела. После нескольких предложений автоответчика сохранить сообщение, почта автоматически сохраняет его.
«У вас нет новых сообщений», — сообщает голос, и я медленно убираю телефон от своего уха.
Не знаю, как долго я здесь сидела, но следующее что я помню, это ужасный грохот во входные двери библиотеки. В оцепенении глядя в окно, я вижу, как за мной наблюдает Рассел. Он выглядит испуганным, и мне интересно, как долго он там стоит и ждет, пока я замечу его. В оцепенении я встрою с кресла и чувствую слабость. По моей щеке скатывается слеза, и я почти удивлена тем, что, когда я провожу по ней рукой, она остается мокрой.
Запинаясь, я открываю одну из главных дверей здания. В доли секунды Рассел оказывается внутри, хватает меня за плечи и притягивает к себе.
— Что случилось? — мрачно спрашивает он, держа меня в своих руках.
Я чувствую себя мертвой, и, если я расскажу ему, что только что услышала, то меня просто разорвет и от меня ничего не останется. Он не в состоянии утешить меня… я не чувствую облегчения.
— Расскажи мне Рыжик, что бы это не было, мы справимся с этим, — шепчет мне ну ухо Рассел.
— Я нашла телефон, — шепчу я, поднимая руку и отстраняюсь от груди Рассела.
Я разжимаю ладонь и показываю ему телефон. Забирая его у меня, он в замешательстве смотрит на него. Я не могу объяснить все то, что я услышала, поэтому просто говорю глухим голосом:
— Я позвонила на свою голосовую почту.
— Рыжик, — говорит Рассел, он закрывает глаза и разворачивается ко мне.
Он сжимает телефон в руке и сжимает его с такой силой, и уже через несколько секунд разламывает его на куски. Он отрывает от меня глаза и удивляться тому, что только что сделал.
Я не удивлена. Я знала, что это произойдет. Его сила будет соперничать с моей, и эта мысль лишь яркий луч во тьме моего мира.
— Я хочу вернуться домой, — шепчу я, и вижу печальное выражение лица Рассела.
Он знает, что я имею ввиду. Он знает, что я имею ввиду наш дом в Крествуде, а не нашу временную квартиру в Хоутоне.
— Я знаю, что нам делать, — говорит он. — Но мы не можем этого сделать, пока мы не будем уверены в том, что их не убьют из-за нас.
— Но я больше не могу дышать, — отвечаю я.
Зажав рот рукой, я снова сломалась.
— Крепись Рыжик, я знаю, что ты сможешь это сделать, и знаю, что тоже смогу, — говорит он, притягивает меня в свои объятия.
— Ты звонила? — напряженно спрашивает он, ожидая моего ответа.
— Нет, — отвечаю я, и он расслабляется.
— Ладно, пойдем. Ночью, это просто жуткое место. Не удивительно, что ты совершаешь звонки на свою голосовую почту. Почему ты здесь одна? — со злостью в голосе спрашивает он.
Я пожимаю плечами, не о чем не могу сейчас думать. В своей голове я постоянно слышу печальный голос Рида, и это мучает меня.
Я позволила Расселу отвести меня к столу библиотекаря, чтобы забрать кошелек. Взяв ключи, он придерживает для меня дверь, а потом запирает ее за нами. Проходя мимо мусорного бака, он бросает в него разломанный телефон.
На следующий день, я практически не выхожу из своей комнаты. Я слышу, как Рассел возбужденно ходит по квартире, но от этого я лишь хочу накрыться подушкой. Думаю, он хочет, чтобы я объяснила ему, почему я использовала этот телефон и чуть не разрушила нашу новую жизнь, но у меня нет этих объяснений, я не хочу причинять ему боль. Как я могу сказать ему о том, что я и не подозревала что боль от потери семьи, на которую я так рассчитывала, будет такой адской? Это боль из-за Рида никогда не пройдет.
Рассел определенно сильнее меня. Он тоже потерял семью, но он так не разваливается. Он адаптируется. Меня это в нем восхищает. Он — поп-кикер, и я горжусь им, даже когда я изо всех сил пытаюсь заставить его гордиться мной.
После того, как я провела в постели весь день, в следующие два дня ему удается уговорить меня на тренировки. Он может меня заставить делать то, чего я не хочу. Думаю, он слишком хорошо меня знает. Он знает, на какие кнопки нужно нажать, чтобы получить мое согласие и это действительно раздражает. Я учу его техники Брюса Ли, а он учит меня прыжкам по деревьям. Я не настолько хороша в этом как он, потому что мои крылья меньше чем у него. Прежде чем я поняла, что я не могу это делать так же как он, у меня случилась пара серьезных столкновений с деревьями.
