— Нет, мне нужно забрать билеты, так ангелы подумают, что мы на самом деле сели в поезд. Я просто хочу положить в машину мое письмо. — Она достает его из небольшого рюкзака, который висит за ее плечами и кладет его на водительское сидение. — Подожди здесь, я заберу билеты, и потом мы отправимся на автобусную станцию.
— Я пойду с тобой, — отвечаю я, не желая выпускать ее из своего поля зрения даже на секунду.
— Нет, я должна сделать это быстро, потому что мы уже опаздываем. Я буду через секунду, — смотря на меня, говорит она. Должно быть она видит, как я взволнован, поэтому она улыбается и добавляет: — Рассел, я буду в порядке — я имела ввиду Генри. Я сейчас довольна жестока.
И в доли секунды она исчезает. Я поворачиваюсь, чтобы забрать свой небольшой рюкзак, который я собрал с собой в Тахао. У меня есть одна смена одежды и несколько фотографий своей семьи, но это все, что я могу взять с собой в мою новую жизнь. Я закрываю багажник и возвращаюсь на водительское сидение, чтобы забрать ключи и оставить их под сидением, прежде чем закрыть дверь машины. Передо мной на сидении лежат конверты.
То, которое адресовано Риду, лежит поверх остальных. Это прощание Эви с ним.
Я беру его. Я знаю, что не должен открывать его, даже если уже начал читать, но, наверное, я мазохист или что-то типа того, потому что я не могу остановить себя.
«Дорогой Рид,
Я хочу, чтобы ты научил меня своему прекрасному ангельскому языку, так, чтобы я могла рассказать тебе, как я люблю тебя, чтобы это звучало, как музыка для твоих ушей. Но я не из этого мира и никогда не смогу быть. Сейчас этот факт для меня стал для меня более очевидным в тот момент, когда я должна извинится за то, что ты и другие ангелы пережили из-за меня. Я знаю о язычнице и Даминионе. Как-то ночью я подслушала твой разговор в библиотеке. Я отказываюсь подвергать ваше существование опасности. Я не сделаю вас Божьими предателями. Единственное, что я могу сделать, это сделать так, чтобы вы все были в безопасности. Не сомневайся в моих намерениях. Я защищаю не тебя, потому что я знаю, что ты не нуждаешься в моей защите. Я защищаю себя, потому что, если не будет тебя, я не смогу существовать, поэтому я сделаю все, что от меня зависит, чтобы быть уверенной в том, ты будешь жить. Моя единственная надежда на выживание — это если где-то в этом мире ты будешь жить под этим же небом, солнцем и звездами. Если бы я была в состоянии выразить то, что я чувствую внутри, то я была бы уверена в том, что ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя, но я боюсь, что, когда я уйду, ты начнешь сомневаться в этом. Думаю, Шекспир сказал это лучше, написав:
«Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей».
Я люблю тебя, ты самый самый лучший, верь в это. Я сейчас молюсь только об одном, и это то, что когда-нибудь мы снова сможем быть вместе. Я буду держать эту нить надежды до тех пор, пока все снова не изменится, и я не смогу вернуться к тебе. Пусть Господь благословит тебя, Рид. Прощай мой ангел.
Всегда и навсегда, твоя Эви.»
Мне плохо, я заталкиваю письмо обратно в конверт и кладу его обратно поверх остальных писем. Она точно понимает каждое слово этого письма. Каждое вонючие слово, и моя ревность к Риду достигает новых высот. Как за несколько месяцев он смог полностью завоевать ее сердце? У меня было несколько жизней, а похоже это даже не имеет значения, — думаю я, бросаю ключи под сидение и захлопываю дверцу машины.
Я прислоняюсь к Tahoe закрываю глаза. Время. Мне нужно время. Чтобы вернуть ее мне нужно больше времени, вдали у меня будет больше шансов вернуть ее. Она даст мне больше времени, и я должен заставить его работать на меня.
Время начинается сейчас; каждый момент — это случай, которого у него не будет, думаю я, и я практически улыбаюсь в предвкушении того момента, когда она сломается и позволит мне вернуться к ней.
— Ты готов? — мягко спрашивает меня Рыжик.
Я даже не слышал, когда она подошла ко мне; теперь она такая тихая, такая же как Рид. Они как кошки, в одну минуту они позади, а в следующую уже перед нами.
— Да, как далеко нам придется идти? — когда мы начинаем продвигаться через парковку.
— Около трех-четырех миль, — отвечает Рыжик, легко идя в одну ногу со мной.
Вероятно, она может пробежать это расстояние меньше чем за минуту, но она подстраивается под меня, чтобы я мог сохранить стабильный темп. Мне совсем не сложно поддерживать такой темп, потому что я все еще в хорошей форме от игры в футбол, но она, двигаясь рядом со мной, даже не потеет.
Когда мы достигаем автобусной станции, мы покупаем билеты до Макинау сити. Уже объявлена посадка на автобус, так что мы спешим в гараж. Найдя в задней части автобуса два места, мы укладываем наш багаж под сидение впереди нас.
Она щадит меня и мои длинные ноги, давая мне место у прохода, а сама проскальзывает на сидение возле окна. Сидения узкие, я и даже не хочу думать о боли, которая непременно появится, когда мы через шесть часов прибудем в Макнау. Когда автобус отходит от станции, я смотрю на Рыжика и вижу, как по ее щекам текут слезы.
Она отворачивает от меня свое ангельское лицо, пытаясь скрыть их от меня. Поднимаю подлокотник, который разделяет наши сидения, я обнимаю ее за плечи. Я притягиваю ее к себе, и пока она плачет, глажу ее по волосам. Это единственное, что я могу сейчас сделать.
Наконец, через пару часов она засыпает.
Я смотрю в окно, затянутое пленкой, на проплывающий мимо нас пейзаж. Моя голова наклоняется на спинку сидения, поэтому мне очень хорошо видно, что происходит за окном.
Здесь мы в безопасности. Это не чудо, здесь нет ангелов, ни Падших, ни каких-то еще.
С другой точки зрения, это хреново.
Мы словно сардины в этом переполненном автобусе. Сидения выглядят так, словно на них кого-то вывернуло, по крайней мере пару раз, а вообще, в автобусе нужно как следует все замазать, чтобы скрыть слой песка. Я не рискнул вернуться в туалет, но судя по доносящемуся до меня запаху, я бы предпочел подождать до остановки, чтобы сходить в туалет.
Я понимаю, почему Рыжик решила поехать на автобусе. Я не могу представить себе Зефира, путешествующего на этом автобусе, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он рассказывал о том, что ехать на минивэне было для него самой тяжелой вещью, которую он совершал в своей жизни. Зефир был таким забавным. Он рассказывал мне что однажды ему пришлось сидеть в окопе по пояс в грязи, падший ангел был на охоте и ставил силки. Но водить минивен труднее. Думаю, когда охотятся на тебя, не важно через что я должен пройти. Меня пробивает дрожь, когда я вспоминаю о том, что Рыжик мне рассказала о язычнице.
Интересно, в какую большую дыру она захочет нас загнать.
Автобус делает первую остановку возле АЗС, рядом с небольшим магазинчиком в сельской местности.
Я думаю насчет того, чтобы выйти и размять ноги, но не хочу будить Рыжика. Также должен признать, что мне не удобно находиться рядом с маленькими магазинчиками.
Я ни хочу никому рассказывать об этом, но с того чёртового дня с Альфедом, я не могу заходить в них.
На этой остановке в автобус садятся пару новых пассажиров. Эта пара девочек-подростков нашего возраста, но они рады быть в дороге. Похоже они направляются в Макинау-сити, чтобы найти работу на лето. Поскольку это возможно, потому что на улице становится жарко и, если бы мы могли остаться в Крествуде, через пару недель у нас должны были начаться экзамены.
Но вероятно этого так и не произойдет, потому что Рыжик думает, что там ангелы готовились к этому, поэтому язычница не смогла нас найти. Я не чувствую себя плохо из-за того, что закончил учебу. Это больше не кажется мне важным. Знаю, что в итоге мне все равно нужно будет ходить на учебу, если потом хочу зарабатывать деньги, но так как в моем распоряжении целая вечность, или не будет времени на все остальное, думаю, что это действительно не имеет значения.
