Корнила вызвал в Черкасск атамана Зимовейской станицы.

– Кто мутит у вас? Все Сережка? – спросил он.

– Сергей приутих, сидит дома. А мыслим, Степан Тимофеич, твой крестник, затеял все дело.

– Степан воротился?! – воскликнул Корнила, до этих пор не слыхавший о возвращении Разина.

– Его и затея! – ответил станичный атаман. – Уж месяца два как дома...

Корнила сразу все понял. «Батькина кровь в Разиненке, с ним будет хлопот!» – подумал он.

– Велите ему в войсковую избу явиться. Месяца два назад воротился и глаз не кажет. Мол, крестный пеняет ему, хочет видеть.

Степан не являлся. В войсковой избе был приказ: как только Разин придет, так сразу его схватить и заковать в колодки, чтобы тотчас судить.

Меж тем Степан держался так, словно сам никуда не собирался. Он не заглядывал в стан голытьбы, не сидел у костров, как делал это Сергей. Он проезжал только мимо, заломив набекрень запорожскую шапку, да искоса поглядывал, намного ли прибыл табор. В седле с ним обычно сидел Гришатка.