Выехав за городские ворота, разинцы выхватили из-под сена, настеленного в санях, мушкеты и открыли такую пальбу вверх, что черкасские казаки по всему городу повыскакивали из домов посмотреть, не идет ли на улицах бой.

Встречая веселый поезд в Кагальнике, любители пьянства уже заранее подмигивали друг другу, но вскоре узнали, что по какой-то «оплошности» из черкасского кабака во всех бочках вместо вина был привезен порох...

– И вправду народ говорит, что батька колдун! С таким «колдуном» и царское войско не страшно! – посмеивались казаки, гордясь своим атаманом.

В Черкасске старшина была в смятении от ночного наезда Разина.

– До того уж дошло, что ворье к нам в кабак, как домовь, пировать наезжает! Староват стал Корней. Не минуть нам обирать себе нового атамана! – ворчали домовитые казак", еще не зная о том, какое «вино» увез с собой Разин.

Подошла и весна. Перед пасхой Степан отправил в Черкасск посланцев сказать, чтобы не было больше такого, как в рождество, а вздумают не пускать куличи святить в церкви, то на себя бы пеняли... В четверг на страстной неделе пришел ответ: Корнила велел сказать, что кто хочет в церковь, пусть едут с вечера святить куличи, а ночью ворота будут закрыты и впуска не будет, – мол, крымцы, безбожники, могут и ночью напасть...

Алена просилась в церковь больше других казачек. Ей так хотелось стоять в церкви в праздничном платье.

Степан отпустил ее с богомольцами и для охраны послал Тимошку с Никитой и Дрона Чупрыгина.

– Вздумают там держать вас в залог, в аманаты [Аманаты – заложники ], так и скажи Корниле, что бога не побоюсь и жену и детишек не пожалею, а Черкасск разнесу к чертям и всю войсковую старшину и всех домовитых на вертеле сжарю, – пообещал Степан, напутствуя богомольцев...

Алена вернулась радостная к себе в Кагальник, навезла с собой писанок. К ней подходили христосоваться все жены черкасской знати, завистливо рассматривали ее наряды, наперебой просили к себе на пасху и на кулич. Как боярыню, держали ее под руки, провожая к челнам; Парашеньку замиловали и захвалили, с Гришей сам атаман говорил, шутил, звал к себе приезжать «вместе с батькой». Черкасские атаманши напрашивались к Алене в гости, но она не смела к себе пригласить...

– А чего ты не смела? Звала бы! И мы их не хуже бы приняли, допьяну напоили бы!

– Глухариха была у заутрени, – усмехнулась Алена. – Уж так ей хотелось ко мне подойти, уж так-то глядела, да все-таки не подошла.

– И ее позвала бы в гости, я бы с ней посидел, медку бы поднес куме! – засмеялся Степан.