Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тёмная громада елового леса…

белый снег…

мягко трогающие ладонь губы единорога…

Моя голова словно взорвалась изнутри! Резко ударило болью в виски. И, теряя равновесие, едва ухватившись за поручни, я осел обратно на ступени.

И замер, приходя в себя.

«Привратник» спас от перегрузки, вернув из мира сотканных иллюзий. Но – что это было?

Анна смотрела исподлобья, отстранившись. В руке дрожал маленький – кукол пугать! – ножик. Нападать она не собиралась, но, судя по всему, готовилась обороняться, как жестоко загнанный в угол зверёк. И высилась меж нами стена, сотканная из её страха. Человеку бы и не пройти, но для тарха – слабая преграда. Видать, первое, что успела создать для защиты. Только с чего бы? Я, конечно, дикий тарх, но, вроде, не кусаюсь.

- Что это было? – я помотал головой, выгоняя обрывки образов.

Она закусила губу и помолчала. Нож так и не убрала. Но стенка страха между нами стала истончаться.

- Анна?

Она откинулась на поручни крыльца и выдохнула, криво усмехаясь:

- Ты совсем дикий, да? Что делают веды – не знаешь?

Да, дикий. С ведами работал на форпосте границы миров, где от веда требуется только поддержка в бою. Ну, иллюзия огня, ну, чуток страха напустить на врага, или в темноту направить стрелы, словно при дневном свете. А вот такие «штучки» с сознанием - не встречал.

Анна кивнула моим «громким мыслям» и отвела глаза:

- Я пыталась тебя приручить, тарх… Да только тебе такое зеркало поставили, что и шанса не осталось.

Я тупил, глядя на маленький клинок в её нервно пляшущей руке.

- Какое зеркало?

- Юлу спрашивай, - огрызнулась она.

Ну, Юла, это, допустим, Чуда. Но он-то тут при чём? Или причём?

Голова гудела и разрывало нутро желание утопиться в бочке с ледяной водой.

Анна, в который раз покосившись, спрятала нож. И коротко спросила:

- Единороги, снег, лес. Вспомнил?

Ну?

- Это Юрка тебе вбил?

- Вероятно, - поосторожничал я. Хотя – кто бы ещё, кроме Чуды?

- Это блок, - пояснила она. – Обережная защита. Мы называем «зеркалом», потому что на любую попытку внедрить в сознание островки личной реальности, такая картинка её отбрасывает.

Стало проясняться и в мыслях и в голове.

- А зачем внедрять островки эти? – хмуро поинтересовался я.

Анна пожала плечами:

- Иногда нужно, чтобы человек привязался к тебе сразу, доверился. Тогда так и делают. У ведов, знаешь ли, меньше шансов быть принятыми и понятыми. Нас интуитивно опасаются и сторонятся. Приходится ловчить. Вкладываешь в сознание человеку кусочек своей показной реальности – и ему уже кажется, что он тебя сто лет знает, понимает, доверяет…

- И прикрывает, - глухо завершил я.

Анна покосилась настороженно, но я не шевелился, стараясь не пугать лишними движениями.

- И прикрывает, - без удовольствия признала она.

Вот, значит, как они это делают, ведово племя! А потом вместе с ними в любую заваруху тархи бросаются, очертя голову. И верят на слово настолько, что считают слово веда твёрже стали. И закрывают собой, до конца уверенные не только в том, что вед дороже Храму, но и в том, что прикрыл друга. А это всё, оказывается, только лёгкое внедрение в сознание тарха! Техника такая, ведовская! Сволочи…

С другой стороны – а как бы они ещё с тархами сошлись? Вот такие вот, как Чуда? У которых в любой игре из деревяшки может вылететь пуля, кто никогда не играл в ножички или удавочку, доверяя реальности? Кто, каждую твою громкую мысль прочтёт, даже не смотря тебе в глаза? А какие-то и сразу воплотит, возвращая тебе в жизни? Не потому ль воспитывают тархов и ведов в разных школах? И не будь у ведов вот такой грязной, но результативной возможности навязать свою дружбу – разве могли бы идти с ними по одной дороге тархи?

Я открыл глаза оттого, что сквозь наплывший зелёный туман, пробилось солнце.

Дёрнулся. Анна нависала надо мной, настороженно вглядываясь.

Сглотнул комок дурноты под кадыком. Как я пропустил тот миг, что она успела подняться?

- Ох, напугал ты меня, - дрогнули её бледные губы.

И вправду – лицо вытянувшееся, побелевшее, словно увидела что-то жуткое.

- Я?!

Она закусила губу и зло помотала головой.

- У, тарх! – выдохнула сквозь зубы, словно выругалась. И резко села рядом.

Но руки моей не выпустила. Так и держала, вцепившись горячими пальцами за запястье. Там, где пульс. Вливая в моё дрожащее нутро необходимую силу. И у меня стало проясняться в глазах. И в теле снова зашевелилась боль.

Только потянулся к ране, как Анна резво перехватила и отбросила мою руку. Прошипела рассерженной кошкой:

- Дай сюда!

И положила ладонь на раненный бок, горящий так, словно на него плеснули расплавленного олова. Сразу стало легче.

- Заживёт, - едва слышно уверила она. – Нутро не пробило, только мясо клок… Внутрь не пошло. А на плече совсем уже мелочь осталась – края уже плотно схлопнулись, теперь главное не тревожить бы и не шевелиться, а то…

И, поникнув, отняла руку от раны.

- Что?

Такие яркие перепады настроения, как у неё, я никогда не встречал. Вот только что всё хорошо было, а теперь глаза потемнели, словно перед грозой! Ну, что ещё?

- Юлу надо вытаскивать, - глухо напомнила она.

Я пожал плечами. Надо. Сейчас Женьку подниму и пойдём.

Анна встала, выпрямилась, свела брови, словно сейчас начнёт бушевать фурией, и притопнула в порыве эмоцией:

- Дери тебя за ляжку, тархово отродье! Дикарь чёртов! Пень-колода на мою голову! Ты хоть что-то понимаешь?! У! Юла, зараза ты малолетняя! – она схватилась за голову.

Я кашлянул в кулак и снизу вверх взглянул недобро:

- Ну, согласен, я – дурак, пень и прочее. Но Юрку оставь в покое. Он-то тебе чем дорогу перешёл?

И запоздало понял, что, возможно, так и есть – перешёл дорожку. Ведь как-то же связаны они. Потому что два веда в одной деревне, это как два патрона в одном стволе – не бывает таких совпадений!

Анна махнула рукой и заворчала, уже явно стравив пар:

- Вот и перешёл! Тебя, идиота и неуча, приволок! Где только нашёл такого дремучего! И зеркало поставил – не в лоб его не возьмёшь, не в обход не обойдёшь! Тут малька вытаскивать надо, а мне, как последней дурёхе приходится время терять, тебе глазки строить!

Я усмехнулся вполне открыто:

- А ты не строй. Я тебе, как деду-Стоведу довериться сумел. И после того, как ты впряглась, доверия ты, уж поверь, не подрастеряла.

Она как-то сразу стушевалась, неопределённо передёрнула плечами, словно озябла, и спокойно села рядом. Коротко подумав, кивнула:

- Хорошо. Давай так. В открытую. Я – боец никакой. И вед не боевой, а храмовый. Не встречал таких?

- Нет.

Анна криво усмехнулась и дурашливо протянула:

- У, дремучесть.

Но прозвучало это, скорее, весело, поэтому я, признавая, согласно склонил голову, будто вежливый мальчик при знакомстве.

- Храмовые веды занимаются стратегией, развёрстками пространства, исследованиями, много чем. Ну а я из тех, кто совсем от боёв далеко. Я – ведущий колыбели храмовых ведов.

- Наставник, - сообразил я мгновенно.

- Учительница, - косо усмехнулась она. – Первая учительница. С детьми вожусь, как правило. Возилась…

Так она это добавила, что сразу сделалось понятно, о чём лучше не расспрашивать. И ещё – как и где она могла пересечься с Чудой, почему теперь так переживает о его судьбе. И почему Чуда побежал не куда-либо, а именно сюда, к её пристанищу.

- Я тебе помощь смогу оказывать только на расстоянии. И чем меньше я буду влиять на реальность, тем больше шансов, что это пройдёт незамеченным и незаблокированным. Уж поверь мне, рядом с Юлой сейчас очень серьёзные веды – я им в подмётки не гожусь.

Верю. Я бы так и сделал на месте тех, кто готовил эту операцию.

Анна кивнула, что услышала.

- Вывезти Юлу они не смогли. Сразу, как он начал огрызаться всерьёз, им пришлось останавливаться. Теперь они в церкви на другой окраине города. Помнишь, ты проходил рядом по «нитке».

39
{"b":"608198","o":1}