А я упал за сарай, надёжно спрятавшись от его взгляда. От взгляда - и не более! Ветхие доски не сдержат даже хорошего удара кулаком, не то что пулю. И мне тут, как не суетись, а дело – клин. На этой стороне нет достойных убежищ. Так что теперь только – вперёд.

Долго так продолжаться не может. Либо он меня нащупает, либо «Тур». Тот и вправду что-то задержался в домике. От мысли, что он может сейчас сотворить с Женькой, мелким потом обсыпало кожу между лопатками.

Нужно спешить…

И я рванулся.

Рывок – скручивание пространства – в одну сторону!

Выстрел! Подглядеть, где сидит «фазан»…

Возле виска свистнула пуля, обжигая и ероша волосы.

Рывок – скручивание пространства – в другую!

Выстрел!

«Атлет» согнулся, словно сгофрировался, и прянул за укрытие.

Ещё рывок! В глазах позеленело от натуги. Тошнота подступила к горлу.

В плечо ударило – словно ткнуло острым раскалённым копьём. Чуть не сбило прицел…

Выстрел!

В ответ – едва слышный вздох. И ещё одна пуля. Ударила в стену сарая над головой. И сверху осыпало лёгкой трухой от разлохмаченной ударом доски.

Если «Атлет» и не мёртв, то вести бой уже не может. Иначе бы не остановился.

И, резко вскочив, я бросился к крыльцу дома.

К «Туру» и Женьке.

Но, не ступив и пару шагов, резво прыгнул в сторону.

Зазвенело стекло. И в полуметре прошла пуля.

Упал на рваный бок.

Боль опалила сознание, на миг сделав тело вялым. Рассудок уже почти готов был отключиться, оставив тело наедине с раной, но «привратник» сработал чётко. Всего миг – я снова был на ногах, а там, где морила красным кровавая кашица в боку, не осталось никаких чувств, словно одеревенело, заледенело, стало неживым. Подвижности в таком состоянии можно не ждать, но двигаться можно.

Вот я и двигался. Влево-вправо, до зелёных чёртиков в глазах.

Потому что «Тур», пугнув выстрелом из окна, уже выскочил на крыльцо и бил теперь прицельно, словно на тренировке. Будь я в форме – ещё бы были шансы. А так…

Шесть локальных воронок пространства… Семь. Восемь!

В любой момент замутит так, что из следующей воронки вынырну наизнанку!

А времени хотя бы раз выстрелить в ответ «Тур» не даёт – гоняет, как кролика.

И, как ни кручусь, а подступить ближе или найти прогал во времени, чтобы самому выстрелить – не получается.

Ещё одна воронка…

Я выпал из свёрнутого пространства как кожаный мешок с костями – единым клубком. Врубился в стенку сарая. Мир кружился. Мир бледнел и зеленел, давя под дых, так, что не вздохнёшь и, заполняя нос рвотными массами.

Я с натугой собрал под собой руки-ноги, бесчувственные, словно отшибленные, и вялые. С трудом нашарил взглядом пистолет в траве… Далеко. Взять его уже не получится.

Поднял глаза.

На дистанцию рывка он, конечно, не подошёл.

И пистолет держал так, что не придерёшься и не подступишь.

Да и то, что пока не пристрелил, это – только пока. Соображает, видимо, никак не веря, что такой вот воинственный кролик-камикадзе тут действительно один. Или пытается понять – что мне тут было надо, каким ветром занесло.

Я медленно, не делая лишних движений, приподнялся, встав на колени.

Пару вопросов он мне, конечно, задаст, прежде чем кончить. Иначе бы уже выстрелил. Мне бы за эти «пару вопросов» успеть восстановить сознание, убрать дикую карусель в глазах и ватность в теле.

- Ты кто? – очень тихо, почти одними губами, спросил «Тур».

- Тарх в пальто… - так же тихо отозвался я.

У «Тура» даже тень на лицо не пала. Непробиваемый мужик.

Живот стиснуло, схватило до кишок. Сейчас пуля вышибет из меня душу…

- Эй, ты!

Громовой окрик заставил меня сжаться. А вот «Тур» поступил, как по инструкции – шаг вбок, вниз, разворот.

Потому что дед Стовед оказался ровнёшенько за ним. Как он там так незаметно вырос – его, ведово дело! А моё – рвать!

Я кинулся на «Тура», создав ещё одну воронку. Чёрт-его-знает какую по счёту. Потому что видел, что обычным броском не успею.

Время замедлилось и потекло, словно искрящийся на солнце мёд с ложки – долгой-долго упругой каплей.

Дедок ещё только замахивался посохом, ещё только вдыхал, готовясь ударить, а «Тур» уже плавно выжал спуск.

Дёрнулся пистолет в крепких руках.

Чёрная точка возникла на белом лбу деда. Словно наглая муха расселась, шевеля крылышками. Точка плюнула кровью, брызгая по морщинистой коже. И в глазах Стоведа появилось изумление, словно убивший его тарх сумел показать напоследок нечто удивительное…

И тут же «Тур» уверенно развернулся ко мне, готовясь и мой бросок насадить на свинец.

Он всё верно рассчитал. Если бы я просто прыгнул – как раз стал бы большой мишенью без вариантов. Но если бы да кабы во рту росли грибы…

Он опоздал. Сквозь воронку лететь быстрее, чем через воздух.

Сквозь радужные круги напряжения я видел руки, сжимающие пистолет. Видел взгляд, метнувшийся мне навстречу. И своё отражение в зрачках.

Рука прошла сквозь «карман реальности», словно через туман – не почувствовав, не заметив. Но в ладони осталась зажата рукоять ножа. Короткое клиновидное лезвие – как раз, чтобы крошить кости.

Одной рукой сбил оружие. Другая вогнала клинок в шею «Тура».

Он ещё пытался – на грани возможностей «привратника» - защититься, отстранить, выстрелить – хоть что-то успеть! Но я сделал всё, чтобы шансов ему не оставить.

Нас свалило на землю в тесных объятьях. И, смотря в тускнеющие глаза, я медленно вытаскивал клинок из-под побелевшей скулы. Кровь ещё лилась толчками, ещё билась жилка на виске. Недолго.

«Тур» застыл, отрешённо глядя в небо. Как многие из нас – до конца сохранив рассудочность в битве.

Я выпустил нож и окровавленной рукой потянулся к его глазам. Закрыл веки, пока не пристыли. На коже остался жирный смазанный след крови.

Выдохнув, медленно поднялся на карачки.

Голова гудела, мир застилал зелёный туман и где-то за пределами стоящего в голове гула слышался мелодичный звон. Но всё это не имело никакого значения. Я с трудом нашарил пистолет «Тура» и вырвал его из мёртвых рук. По ощущениям, в обойме ещё сидело пара-тройка свинцовых «приветов». Проверять сил не оставалось, поверил себе на слово. Поднялся на ноги. Мир шатался в такт дыханию. Коротко и прерывисто качался.

Я вдохнул, задержал дыхание, подбираясь, и огляделся.

«Тур» лежал подо мной, распахнув руки. Надо будет позже прибрать его…

Дедок сидел в паре метров от нас.

Сидел на заду, согнувшись вперёд, словно некая сила сбила его с ног. Во лбу всё также редкими бусинами крови подтекала чёрная дырка. Лицо хранило сумрачное выражение. Дедок жевал губы, пытаясь что-то выговорить. Хмурился, старался, но не мог связать ни слова. Потом плюнул, глянул на меня и махнул рукой, словно отпуская на все четыре стороны.

Вот не знаю, Стовед, как ты это делаешь, как ты жив до сих пор, с такой раной в голове! Но ты прав – работы у меня ещё непочатый край. Убрать тела. Помочь Женьке. Вызволить Юрку. И как-то суметь скрыться…

И, перехватив оружие, я пошёл к «Атлету». Сперва его нужно добить или увериться, что мёртв.

Глава 14 - Дюймовочка

Когда затащил тела в высокую траву возле сарая, силы покинули меня. Осел возле мёртвых, привалился плечом к стене и прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Раны – на боку и в плече – уже почти не кровоточили, закрываясь тонкой корочкой подсохшей крови, но двигаться тело совершенно не желало. Боль не давала впрячь все силы в движение. При каждом рывке или шаге она напоминала о себе, словно сидящей в теле рыболовный крючок, зло впивающийся в плоть и дёргающий, когда пытаешься сорваться с чей-то невидимой лески.

Сквозь муть и туман оглядывал окружающий мир и нескоро сообразил, что деда Стоведа больше нет. Не то чтобы нет совсем, но вот именно «деда» - нет. Вместо него на крыльце сидела женщина, словно Дюймовочка - маленькая и хрупкая. И только посох, мирно лежащий рядом на ступенях, указывал, что я не ошибаюсь – вот он, настоящий Стовед!