Я глянул мельком на Женьку. Но нет, тот не собирался разбираться с этим, сосредоточенно раскладывая перед собой инструментарий. Он явно нацелился в этот вечер разобраться со старой «тулкой», приводя её в порядок. А Юрке предоставлял свободу для экспериментов.

- Я всё! Жду сказку! – сообщил из постели счастливый Чуда.

Он сиял каждой своей веснушкой от предвкушения. И лежал, тесно завёрнутый в одеяло, словно гусеница в кокон.

Вот в кого такой концентрированный фейерверк пистонов?

Но я щадить не стал.

- Подъём!

Юрка вскинул удивлённые глазищи, но послушался сразу. Стал с трудом выпутываться из спеленавшего одеяла. Пинался, крутился, пыхтел, но выбраться не получалось – плед цепко держал в своих тёплых надёжных объятьях. Юрка сильно дёрнулся, ещё раз и, стихнув, расстроенно посмотрел на меня.

Пришлось за дело взяться мне. Вытащить из-под мелкого край одеяла и выпустить узника собственной глупости на волю. Юрка шмыгнул мимо меня и встал рядышком, перебирая босыми ногами в нетерпении.

Я вскинул одеяло над постелью и снова застелил его ровным слоем. Аккуратно откинул угол и показал Юрке:

- Теперь ложись. И накрывайся.

Чуда недоверчиво посмотрел на меня, растерянно улыбнулся и теперь уже забрался под одеяло, как нужно. Урок был усвоен.

Присев рядом на край постели я поправил плед, подтолкнул под худющие мальчишеские ноги и задумался. О чём рассказывать-то? Как за спасением, кинул взгляд на Женьку. Но тот, отрешившись от всего, занимался «тулкой». Мягко водил наждачной бумагой, сглаживая потемневший от сырости приклад.

- Понимаешь, Юр, - осторожно начал я. – У меня в памяти и сказок-то почти не осталось…

- Ну, Бори-и-ис, - с несчастным видом протянул Чуда.

- Про золушку помню, - честно признался я. – Ещё про принцессу на горошине. И про ослиную шкуру. И чуть-чуть – про несмеяну. Что тебе рассказать?

Юрка фыркнул:

- Что я тебе, девчонка какая?

- Конечно, не девчонка, - признал я. – Просто в моём детстве мне сказок не читали. А потом – у меня же дочка была, Юр. Только для неё я сказки и читал…

Юрка открыл рот что-то сказать, но потом резко передумал. Нахмурился, сжал губы, напряжённо разглядывая меня. Вроде и не с чего. Особых тайн я не раскрыл, да и не мелкому пацанёнку переживать за старика. Не так ли? За спиной у меня затихло мерное движение наждачки по дереву. Я обернулся. И Женька мгновенно углубился в работу, словно только что не смотрел мне в спину тяжёлым взглядом.

- Ладно, - вздохнул Чуда. – Тогда расскажи мне о тэра.

- О чём? – я чуть не поперхнулся.

- Ну, о нас. Как мы пришли, когда, зачем. Вместо сказки.

Я задумался. Чтобы вед, пусть даже настолько юный, спрашивал о таких простых вещах, да ещё и в качестве сказки на ночь? Но Юрка, слыша мои мысли, только пожал плечами:

- Ну и что такого? Ты же сказок не знаешь. Расскажи, что знаешь, но вроде как сказку.

И завозился, устраиваясь удобнее в ожидании.

Я задумчиво поправил одеяло. Запросы у Юрки оказались под стать его характеру – легко и просто не получится. Я в былое своё время отцом не сильно-то и радовал дочурку вечерними сказками, отдавая вечернее время для её общения с матерью. И только смотрел издалека на их добрый тихий смех и перешёптывания, иногда ворчал, иногда разгонял спать пораньше. Но всегда знал, что вот они, мои девочки, рядышком, счастливые и мирные. Под моей защитой. И под Сашкиной. Да, вот, не доглядели мы…

- Ну? – требовательно перебил Юрка. – Начинай! Жили-были…

Я усмехнулся. Вот, ведь, настырное рыжее счастье!

- Жили-были, не тужили, - послушно начал я. – В общем, в одном царстве-государстве, в параллельном Пределе, давным-давно жили тэра, светлые да умные. Можно было бы назвать их людьми, да язык не поворачивается, потому что у тэра совсем не было тел. Носились они сгустками света по небу, и могли совершать любые чудеса силой своих мыслей и желаний. Прямо как один знакомый мне маленький такой рыжий вед…

Юрка азартно завозился и захихикал, скрываясь в ладошки.

- Конечно же, тэра приходилось очень серьёзно воспитывать своих маленьких тэреян, потому что, когда можешь силой желания сделать всё, что захочется, то нужно уметь желать правильно и в нужных размерах. А то пожелаешь ты, например, себе домашнего питомца, да так сильно пожелаешь, что – раз! – и получишь слона! Да такого огромного и привязчивого, что просто ужас. Куда ты – туда и он. А ведь слон не везде влезть может, да?

Глаза у Юрки сверкали, ладошки скрывали тихий смех, и разливалась над постелью, над миром вокруг благость домашнего уюта.

- Но однажды случилась в этом мире большая беда. И стал Предел тэра умирать. Солнышко стало чахнуть, звёзды вянуть, а земля черстветь. И тэра поняли, что ничто не остановит умирания их мира – ни желания, ни мысли. Мог спасти их мир только очень могущественный тэра, умеющий мечтать сильнее всех, но такой в ту пору ещё не родился.

- А если бы родился? – встрял неугомонный Чуда.

- Тогда бы, наверное, смог.

- И мы бы сюда не пришли?

- Не пришли.

- А если он теперь родится? Или в следующем веке? Он же на Земле же уже родится? И что тогда? – не отстал Чуда.

- Тогда будет возвращать наш Предел к жизни, - терпеливо объяснил я.

- И что, мы тогда отсюда уедем? Совсем-совсем? Все-все? А если я не хочу, если мне здесь нравится? – задумчиво протянул Юрка.

- Тогда останешься, - отрезал я. – Юр! Тебе сказку или ты хочешь просто так поболтать?

- Молчу! – сложил он ладошки молитвенно и с видом истинного ангелочка замер на подушке.

Откашлявшись, я снова сосредоточился на истории.

- Итак. Стали они искать себе новый дом, куда можно было сбежать от умирания их мира. И нашли себе Землю – Терию. Только вот беда – была та Земля намного ниже по лесенке магии, в ней даже - представь себе – у всех были тела из костей, мяса и кожи и никто не умел силой желаний создавать вещи или события. Долго думали тэра, думали, но вскоре поняли, что деваться некуда – только Терия подходила для их жизни. И тогда мудрейшие решили – тэра будут жить на Земле, и, чтобы не было соблазна у них править этим миром, будут рождаться, как обычные люди, и жить, как обычные люди. Конечно, сила их никуда не делась и оставалась с ними, но всё-таки тела ограничивали их. Тогда все тэра принесли клятву Рода – самую тяжёлую клятву в их Пределе, сильнее, чем клятва Слова! - что никогда не станут править миром людей, давая им самим решить свою судьбу, и будут защищать мир людей как свой собственный. Принесли они такую клятву и пришли на землю – жить среди людей. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец.

Обиженный Юрка захлопал глазищами, словно вот-вот расплачется.

- Нет! – заныл он, - Я так не играю! Это же нечестно! Ну, Борисла-а-ав…

- Но это всё, что я знаю.

- Не всё! Не всё! А тархи? А Храм? А вообще? – затянул он.

И по его обиженной сопящей мордочке становилось ясно сразу, что либо я сдамся, либо на мою голову падут все громы и молнии. И если от простого пацана это, скорее, забавно, то от мелкого настырного веда может быть даже смертельно. При том, что его вины в этом и не будет. Пришлось сдаться.

- Ладно-ладно. Что тебе про тархов рассказать?

Юрка рассеянно почесал нос ладошкой, хитро оглядел потолок, потом постучал пальцем по губе, делая вид, что задумался. Только исчерпав запас актёрских ужимок, он устроился на подушке удобнее и сообщил:

- Расскажи про двоицу!

Я опешил, а за спиной даже задержалось и сбилось с ритма привычное «вжик-вжик» наждачкой по дереву.

- А тебе-то зачем это? – не нашёлся, что ответить я.

Юрка насупился и важно скрестил руки на груди:

- Я – вед или не вед?

Оставалось только пожать плечами. И попробовать вразумить дитя, аккуратно подбирая слова.

- Вед, конечно. Но двоица… это как бы и не для ведов. Это внутреннее, тархово…

Юрка посмотрел на меня, как на идиота.