Вскоре опять понадобилось мне в Москву. В то время я как-то выпустила из внимания, что приехала я тогда на летнего Феодора Стратилата. С вокзала – прямо в Тушинский храм, встретила здесь давнюю знакомую. Разговорилась, рассказала ей о своих бедах, и та меня познакомила со своим братом. Объяснила ему, что не могу сделать ни кровлю, ни купол. Просила его куполок мне металлический сделать, я бы его краской специальной покрыла. «Мы вам все сделаем», – пообещал он мне.

Приезжаю к нему 14 августа. «Купол ваш и крест, – говорит, – готовы. Пойдемте посмотрим». Иду смотреть и вижу: купол и крест из настоящей позолоты! Сразу вспомнила свой сон.

…На освящение храма очень много было народу: из окрестных сел, из Лихославля, из Москвы приехали преображенцы. Потом на трапезе я смотрела на них, и мне казалось, что они чувствуют то же самое, что и я, будто с нами батюшка Феодор. Конечно, мы вспоминали его, жизнь на приходе, и у меня в сознании вдруг ясно прозвучал ответ на давний вопрос, почему мне столько любви досталось от батюшки Феодора, от преображенцев: все, что я получила там, – не мое и дано мне для того, чтобы нести это дальше.

Жил в Вологде паренек Володя. Прочитал он книгу «Дар любви», и так запала она ему в душу, что захотелось ему приехать в Москву, чтобы поклониться могилке отца Феодора, побывать в Тушинском храме, встретиться с матушкой Галиной. А тут его знакомые собрались в Москву на машине по делам. Володя и прибился к ним. Да вот проблема: в Москве-то ночевать им негде. Володя всех успокаивает: «Ребята, не переживайте! В такое место едем! Вообще никаких проблем не будет».

Такая у него горячая вера была. Те ему возражают: «Что мы, москвичей не знаем? Да тебя на порог даже не пустят».

«Захотелось ему приехать в Москву, чтобы поклониться могилке отца Феодора».

Приехали в Москву. Володины знакомые занялись своими делами, а он отправился на поиски матушки Галины. Где ж ее искать? Понятно где – В храме. Не мог он знать, что к тому времени матушка уже давно жила в Плескове, в Тушинском храме появлялась редко. А тут денька на два приехала домой и решила зайти в родной храм на могилку. Володя потом рассказывал: «Я ее со спины по походке узнал. Думаю: это она!» Так вот определенно сказал человек, который раньше никогда ее не видел. Подошел к ней: «Матушка Галина?» – «Да, я», – отвечает она. «Я – Володя из Вологды, я свой». Настолько он вжился в мир этой книги, что стал считать себя членом общины, большой семьи отца Феодора.

Познакомились. Матушка пригласила его к себе домой, а за разговором выяснилось, что он в Москве не один и что ночевать им негде. Матушка говорит: «Звони своим друзьям, пусть приезжают. Переночуете у нас». Володя – открытая душа, обрадовался, кинулся им звонить: «Все в порядке! Как я вам и говорил! Ночлег есть». За ужином Володя подробно рассказал о себе, о православной жизни Вологды, о том, что у них в храмах батюшки, играющие на гитарах и поющие, и что они часто собираются вместе приходами и все поют, и что очень любят песни Михайловых. Матушка обрадовалась: «Так это же наши тушинские певчие! Им можно позвонить, и если они свободны, то с радостью приедут, и вы встретитесь и познакомитесь поближе». Так и оказалось. Через час Лена с Сашей были уже на пороге дома. У гостей вологодских от удивления и вовсе дар речи пропал. Сидят, слушают, а Володя на них так победно посматривает.

Утром, когда уже ставшие дорогими сердцу вологодские друзья уезжали, матушка дала им с собой книги и кассеты с фильмом о батюшке. Они и с дороги звонили, и по приезде домой. Всё удивлялись, особенно самый знающий, который всех убеждал, что москвичи незнакомых на порог не пускают. Обратную дорогу он, не отрываясь, читал подаренную ему матушкой Галиной книгу. Ему, человеку абсолютно нецерковному, впервые открывался мир веры. А Володя со знанием дела объяснял своим спутникам: «…да отец Феодор даже не знавшим его помогает!»

Соколовы в день серебряной свадьбы родителей.

8 февраля 1973 г.

Воспоминания о детских годах отца Феодора приводятся по книге его мамы, Наталии Николаевны Соколовой «Под кровом Всевышнего». Глава «С Федюшей в больнице» написана позже для этой книги.

В конце июля на именины отца Владимира к нам опять приехало на машинах много гостей. Стояла жара, и мы все пошли гулять в рощу. Одна дама (А. И., хозяйка дома священника) донимала меня передачей всех толков и сплетен, распространяемых о нашей семье. Да что греха таить – я и сама порой любила поболтать и посмеяться. Я рассказала А. И. о том, что меня жалеют, подозревая, что мне муж изменяет, потому что видят, как Володя подвозит на нашей машине Наталью Ивановну. А эта милая дама хотя и была когда-то прекрасна собой, но жила уже седьмой десяток лет… Мы с А. И. от души смеялись, потом я сказала:

– Про меня говорят: «Вот матушка Наталия и в храм-то теперь стыдится ходить». А я и на самом деле почти не хожу… Мы ждем Федю.

– Это ваш брат – Федя? – спросила А. И.

– Нет, сын!

– Как сын? У вас разве кроме Коли и Симы есть еще сын? Этого не может быть…

– Почему не может быть? Сейчас – нет, потом – будет! – Откуда сын Федя будет? – спросила А. И.

Тут уж я рассмеялась:

– Вы не знаете?! Федор – дар Божий – будет у нас зимой.

– Ах, какая я дура! – воскликнула А. И. – Так поздравляю вас!

Как ни благодарны мы были Наталье Ивановне за ее бескорыстную помощь и самоотверженный труд, все же терпели мы ее только по нужде. Присутствие чужого по духу человека в своей семье всегда вносит дисгармонию в обычный уклад жизни. Дети быстро начинают перенимать у нового человека то, что раньше они не встречали: манеру держаться, говорить, действовать. Например, моим ребяткам никогда раньше и в голову не приходило, что можно не слушаться, не подчиняться, спорить с родителями. Дурной пример заразителен. Были и со старшими детьми случаи неповиновения и своеволия, но это быстро пресекалось строгостью родителей. Но над «бабой Натой» (так звал Федя Наталью Ивановну) мы с Володей не могли проявить свою власть. Она упорно оставалась при своем мнении, а мы – при своем.

Например, когда Федя подрос, Наталья Ивановна стала требовать, чтобы его белье стиралось отдельно от другого детского. Нет, я не могла выделять Федю. Бывало, что малыш ломает и рушит все, построенное на полу старшими. Дети защищают свои домики, отгоняют Федю, а он кричит, сопротивляется. Наталья Ивановна слышит его плач, входит и говорит: «Кто мово? (То есть – кто моего обидел?) А ну-ка все до одного, чтобы не было никого!» – командует Наталья Ивановна. Это значит, что все дети должны уйти из комнаты, предоставив Федюшке раскидывать и кубики, и игрушки. «Нет, – говорю я няньке, – так не годится. Федя должен знать слово нельзя». Но быть строгой со своим любимцем Наталья Ивановна была не в состоянии, баловала его.

Федюше 1,5 года

Мы заметили, что, как скоро Федя увидит миску с водой, принесенную на стол, чтобы вымыть ему личико и ручки после еды, он оживает, перестает отворачиваться от ложки супу. Тогда тазик с холодной водой стал ставиться на стол одновременно с кашей, супом, с любой едой. Федюшка дрыгался, умывался, стол был залит, вода текла и на пол. Довольная радостью Феди Наталья Ивановна быстро отправляла ему в рот ложку за ложкой. В один из таких моментов вошел отец и спросил: