Святая Церковь учит нас, как нужно бороться с собственными страстями, учит на примерах жизни подвижников, святых угодников Божиих, но их подвиги протекали в других условиях. А как спасаться современному человеку, как побеждать в себе те же самые грехи, с которыми воевали подвижники 300,500 или 1500 лет назад? Удивительный пример этого борения дает нам жизнь отца Феодора. Он был просто перегружен различными церковными и общественными послушаниями Церкви: должен был отдавать свое внимание и воинским, и тюремным, и приходским проблемам, не оставлять без внимания чад своих духовных, которых у него были сотни. И в этом состоянии он сохранял удивительную молитвенность – способность стать пред престолом Божиим и возносить Господу молитвы.

Это состояние невозможно без сердечной чистоты. Созерцая его молитву, самому хотелось молиться. С ним рядом было легко и служить, и молиться.

«С ним рядом было легко и служить, и молиться».

А послушания, которые по человеческой немощи как-то не хотелось выполнять, по его слову обычно выполнялись даже с радостью.

Отец Феодор не только сам стяжал Святого Духа, но и низводил Его в наши души. Широко известно выражение преподобного Серафима: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи», или, как по-другому говорят: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся многие». Эти слова он день за днем воплощал в своей жизни. Так стремление отца Феодора к личному спасению приводило к тому, что многие его окружавшие сослужители, духовные чада становились причастниками благодати Божией, благодати Святого Духа.

Плодом этой необычайно молитвенной жизни были любовь к Господу и любовь к ближним. Он переживал твои проблемы как свои личные. Болеет ли супруга, детки или какие-то размолвки дома или с близкими, друзьями – он всегда это почувствует, подойдет к тебе, начнет расспрашивать: что дома случилось, как детишки? И нет бы замкнуться в своих проблемах, а начинаешь рассказывать батюшке все – и на душе полегчает.

Однажды я его спросил: «Как это возможно? Столько людей к вам ходит, и вы каждого выслушиваете? Столько скорбей и рыданий, столько приходится решать сложных духовных проблем. Неужели душа не изнемогает, неужели не становится тоскливо, скучно и даже, может быть, невыразимо тяжело нести это бремя?» Помню, он мне ответил: «Помогает благодать, данная Господом человеку в священстве, благодать вести души человеческие к Царствию Небесному. Без этой благодати пастырю невозможно воспринимать все те беды, горести, страдания, с которыми приходят к нему люди. Благодать Божия – это та броня, в которую облечен пастырь. С одной стороны, священник воспринимает все эти страдания человеческие, скорби, а с другой – передает их на попечение Господу. Господь просвещение мое и Спаситель мой. Вот что защищает пастыря от всяческих житейских треволнений, вот что делает пастыря необыкновенно легким в общении, необыкновенно духовным – надежда на Господа».

Отец Феодор своей жизнью явил величайшую любовь, надежду и упование на Господа. Господу он отдавал многочисленные скорби, лишения, которые приносили ему люди, и Господь, по Своему неизреченному милосердию, Сам решал многие скорбные ситуации через отца Феодора. Исповедь – это величайшее таинство, в котором Господь не только прощает грехи человеческие, но и освящает душу исповедующегося. Пастырь в этом случае – рупор Божий, и чем чище его душа, тем точнее врачующее слово.

Я часто видел в алтаре, как отец Феодор готовился исповедовать. Он брал Евангелие, крест, подходил к престолу и какое-то время молча молился. Как-то спросил его: «О чем, батюшка, вы молитесь перед исповедью, чего просите у Бога?» Он ответил: «Помощи Божией. Чтобы не мои уста говорили с исповедниками, а Сам Господь».

Общение с живым человеком всегда несет на себе печать нашего греховного естества, «помогающего» видеть чужие недостатки. Но со смертью человека все меняется, ярче проступают достоинства. Отец Феодор был среди нас истинным земным ангелом. Он оставил нам свое внимание на службе, на исповеди, свое отношение к людям, свою молитву, свою надежду, свою любовь ко Господу.

Говорят, монашеское поприще начинается с борьбы с унынием. Но, как известно, посылая испытания, Господь подает и помощь. Вот и мне, чтобы я не унывала, в самом начале монашеского пути послал Он навстречу батюшку Феодора.

…Родом я из Курской области; здесь же, в одном из монастырей епархии, с 1995 года начался мой монашеский путь. При монастыре в одном из дальних сел епархии решено было создать скит, и меня послали туда. Большой каменный храм и дом священника в том селе были непригодны ни для службы, ни для жизни. Предстояло все начинать с начала. Сразу браться за разрушенное здание храма не было ни сил, ни средств. Выпросили мы в колхозе заброшенную кузницу, решили там сделать домовую церковь. Ходили по разным предприятиям, просили помочь кто чем может. Народ отзывался – набрали стройматериалов, нашлись работники, а денег, чем с ними расплачиваться, нет. Дал мне тогда начальник скита коробочку и благословил ехать в Москву, собирать пожертвования ради Христа.

По природе я человек боязливый, не очень боевой, но за благословение поехала. В Москве остановилась у своей знакомой в Митине. Стояла с коробочкой у метро. Дело это для меня новое, непривычное, страшновато было. Часто приходилось выслушивать оскорбления, милиция подходила, насмотрелась я там и наслушалась разного.

Из Митина к ближайшей станции метро можно добраться только по Волоколамскому шоссе, мимо Преображенского храма. Я всегда молилась на него, когда ехала к месту своего послушания, а однажды решила постоять там. Представилась священнику (отец Феодор был в отпуске, за него оставался отец Константин), и он разрешил мне стоять с коробочкой на территории храма.

Собирать здесь – это, конечно, не у метро стоять. Попав сюда, я с ужасом вспоминала начало своего послушания, и душа моя болела – ведь и там люди. Здесь меня не только никто не обижал, наоборот, столько тепла и внимания я еще нигде не встречала. Скоро познакомилась со многими прихожанами, с преображенцами, с некоторыми подружилась. Вот только один, но характерный штрих. Однажды ветер был невыносимо сильный. Стою, выбегает из храма сотрудница и подает мне теплый платок: «Укутайтесь, это батюшка Феодор подарил», – он еще тогда жив был. Я потом часто думала о любви, которую встретила здесь, задавалась вопросом: почему так? Сборщиков много, а мне одной столько досталось?

…Подходили люди, расспрашивали, где именно и какой храм мы восстанавливаем. Я показывала фотографии разрушенной кузницы – будущую домовую церковь. И люди подавали, многие очень щедро. Иногда даже не только деньгами. Спрашивали: «Может, вам гвозди нужны?» Нам, конечно, все было нужно. Подарили преображенцы нашему скиту бензопилу, деревообрабатывающий станок, электродрель, «болгарку»[4].

Один молодой человек на личные средства укомплектовал нам всю мастерскую.

Вернулся батюшка Феодор из отпуска и даже не стал смотреть мои документы, спросил только: «Паспорт, письмо есть?» Говорю: «Да». – «Ну, стойте». Так по его благословению в Москве открылся постоянный источник благодеяний для далекого, никому не известного скита.

Иногда стоишь – никого нет. Кто-нибудь рублик кинет, и стоишь с ним целый день. К вечеру подходит молодой человек и опускает 500 рублей. По тем временам деньги очень большие. Батюшка мой скитский благословил везти не деньги, а купить все необходимое для службы, для Евхаристии. С первым же возвращением привезла я Минеи, Октоих, богослужебные указания, служебники, всю утварь. В Донском монастыре купила бумажный иконостас. Помню, расплатилась, денег больше не осталось. А в скиту строительство идет, батюшка ждет меня еще и с деньгами на зарплату строителям. Пошла опять к храму. К вечеру одна семья подходит, подносит конвертик с очень большой суммой – ровно столько, сколько нужно на строителей. Я тогда вернулась в скит в доверху груженном микроавтобусе, да еще с деньгами.