— Ой, я про нее слышала, — Лисия робко подняла руку.

И про нее знает?.. Насколько же Герои прошлого любили говорить о грехах?

Им всем по четырнадцать лет, что ли, было?

В общем, семь смертных грехов — это новая система, а в древности их было восемь.

Чревоугодие, похоть, алчность, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордыня.

Разница в том, что вместо зависти печаль и тщеславие.

Позднее печаль объединили с унынием, а тщеславие с гордыней. Наконец, добавили зависть и получили новую систему.

— Если здесь действует старая система восьми грехов, возможно, мы имеем дело с тщеславием — стремлением выглядеть хорошо, но не быть хорошим на деле.

— Вы так считаете, Наофуми-сама? Я не совсем уверена…

— Разве Герой Меча так сильно переживает за свой образ? Отчасти он за него действительно волнуется, но довод достаточно слабый.

И Рафталия, и Эклер усомнились в моем выводе.

— Ну, это мое мнение. Или чутье пришельца из другого мира. Если выразиться иначе… Вот скажите, Эклер, Лисия, тут существуют карточные… или настольные игры, имитирующие битвы против монстров?

— А, да, — ответила Лисия. — Они используются в качестве обучающих пособий, на основе которых разъясняют, как люди становятся сильнее в битвах.

— Обучающих пособий?.. Ладно, сойдет. Короче говоря, мы с Реном и прочими пришельцами много играем в такие “пособия”. Но вы ведь понимаете, что хорошо играть в пособия — еще не значит быть сильным?

Кивнули все, и Лисия — в первую очередь.

Кажется, ей эта тема близка.

— Я полагаю… в вашем мире в подобные пособия одновременно играют от силы несколько человек, но Герои приходят из миров, в которых можно играть с людьми со всего света.

— Уа-а… Неужели вы играли в такой большой компании?!

— Только у Ицуки особый случай, но в целом близкий.

Ицуки увлекался консольной игрой.

Впрочем, я в подробные расспросы не вдавался и не знаю, была ли она хотя бы отчасти сетевой.

— Понятно. Теперь мне ясно, почему Герои-доно так хорошо разбираются в нашем мире, — подытожила Эклер. — Без предварительно обретенных знаний не обошлось.

Силу из сетевых игр нельзя назвать настоящей. Привязанность к ней — тщеславие в чистом виде.

Тем не менее, опыт из тех игр сказывается, да и бесполезной такую силу тоже не назвать.

Скажем, у меня в онлайне были друзья, которые нашли работу через связи из игр. Даже меня сетевые знакомые пару раз приглашали устроиться в фирму после окончания университета.

Те, с которыми я встречался в реале.

Не знаю, говорили ли они всерьез, но чертовски приятно слышать, что “нашей компании пригодились бы твое бесстрашие и твоя харизма как главы гильдии”.

Сейчас мне, конечно, кажется, что они лестью пытались превратить меня в мальчика на побегушках.

Но мне тяжело представить, чтобы на Рена, с учетом его характера и отношения к товарищам, кто-то возлагал бы такие же надежды.

Мне проще всего вообразить, что он отыгрывал игрока-одиночку, кичившегося редким снаряжением с боссов.

Любой, кому удается подержать бразды правления гильдией, отчетливо осознает, что игрокам незачем стремиться к тому, чтобы стать сильнее всех остальных, а бахвальство добычей не несет никакой пользы и только раздражает.

Тем не менее, кому-то нравится именно такой стиль игры. Можно даже поспорить, что именно на таких людях администрация делает деньги.

— Если человек принимает свою фальшивую силу за настоящую и ломится вперед, даже не пытаясь вырасти как личность… Его силу с чистой совестью можно назвать тщеславной, согласны?

Другой вопрос в том, действительно ли слово “тщеславие” лучше всего подходит именно Рену.

Кажется, в отношении Ицуки оно уместнее.

— В то же время мы не можем рассуждать о Проклятых Сериях в целом, поскольку не понимаем, как именно они пробуждаются. Например, я хоть и не могу точно сказать, как именно… но грешу довольно часто.

— Хм… Другими словами, с нашими размышлениями расходится и мешает сделать уверенный вывод то, что многие из ваших грехов так и не проявились, Иватани-доно?

Вот именно… Нельзя сказать, что Проклятие достается за злодеяния, поскольку я совершил слишком много грехов.

Однако проявился из них один только гнев.

Если бы Проклятие реагировало на поведение, я бы в первую очередь боялся алчности. Я настолько алчный, что даже сам это осознаю.

Что же до гнева, то в последнее время я его не так уж и боюсь — научился сдерживать, да и спутники всегда готовы прийти на помощь.

Неужели я ошибся, решив, что Проклятие вызывают эмоциональные срывы?

Я и сам под угрозой, пока не найду точный ответ.

А вообще, алчность — это что? Жажда денег?

Когда я задумываюсь о сваленных за моей спиной сокровищах, то кажусь себе чистым сгустком алчности.

Куда уж дальше? Совсем безграничная алчность, что ли?

Тем не менее, Проклятие меня не заражает. И тому должна быть какая-то причина.

В общем, мы более-менее сошлись на том, что Проклятие Рена — чревоугодие, алчность, гордыня или тщеславие.

Выбор более-менее сузился. Возможно, теперь удастся выйти на какую-нибудь мысль.

Сдается мне, нельзя Рена надолго в таком состоянии оставлять.

За навыки Проклятой Серии приходится расплачиваться.

Можно ли его как-то обезвредить до того, как он начнет ими вовсю пользоваться?

— ?..

— Рафу?

Рафталия и Раф-тян дружно обернулись, посмотрели на вход в логово и заморгали.

— Что такое?

— Ничего… мне показалось, там кто-то прячется.

Поскольку Рафталия и Раф-тян владеют магией иллюзий, они обладают и определенной устойчивостью ко всевозможным маскировкам.

Собственно, Раф-тян мне Рена и нашла.

В последнее время они стали настолько сильными, что порой обнаруживают даже Теней, отправленных присматривать за мной.

— Нашла кого-нибудь?

— Сложно сказать. Он прятался очень искусно… и сбежал, как только мы заметили.

— Рен, что ли? Что-то дела все хуже и хуже.

— Думаю, Героя Меча я бы узнала. Полагаю, это был кто-то другой.

Выходит, кто-то тайно следил за тем, как мы разоряем логово?

Если еще и сбежать смог, то неясно, как за таким угнаться.

— Иватани-доно, я полагаю, нам стоит доложить властям.

— Думаешь, они согласятся провести магический ритуал, чтобы противники не сбегали?

— Да.

Разумная затея, как мне кажется.

Мы ничего не добьемся, если противник будет сбегать порталом.

На этот раз я упустил Рена, но к следующей встрече мы должны будем как-нибудь отключить ему портал.

Если бы мы могли бить на поражение — обошлись бы без сложностей, но взять цель живьем — задача не из простых.

Тут на ум пришел эпизод из Зельтбульских событий.

— Сэйн, — позвал я Мёрдер Пьеро, решив, что раз уж она за нами смотрит, может и откликнуться.

Не успел и глазом моргнуть, как она появилось прямо передо мной.

— Что такое, ~~~~?

Говорить с ней, конечно, сложно, но главное, что мои слова она более-менее понимает. Важнее всего то, что мне не особо хочется на нее полагаться.

— О-откуда она взялась?!

Ах да, я ведь Эклер ничего не рассказал.

— Чего ты так удивляешься? Я тоже порой телепортируюсь и возникаю внезапно. Можешь считать её… моей личной Тенью.

Лень рассказывать о том, что она Герой из другого мира и так далее. Хватит и такого.

— Мы не принимаем ее за врага, можете не нервничать, — коротко пояснила Рафталия.

Конечно, это не значит, что я ей верю, но вижу, что она действительно пытается меня защищать.

Быть может, ей действительно стоит доверять.

Хм? Рядом с Сэйн в воздухе висят две плюшевые игрушки.

Одна похожа на Раф-тян, и размером точно как она.

Вторая напоминает Садину в зверочеловеческом облике.

Когда я уставился на игрушки, Сейн показала на них пальцем и взглядом спросила “надо?”

— Да, надо. Потом дашь ту, что на Раф-тян похожа.