– Будешь мешать – мне придется заткнуть тебе рот. – Одними гляделками он не ограничился.

Но я не слушала.

Стой! Не зови его! Это слишком опасно…

Другого оборотня с такой самостоятельной второй половиной, наверное, просто не существует. Владела бы я телепатией, Ривер узнал бы куда больше, а так – только степень опасности и примерное местонахождение.

Что ж ты наделала, дуреха чешуйчатая! С него станется рвануть сюда, никому не сказав. И еще большой вопрос, который из двух психов окажется сильнее.

Показалось, что камни пола запульсировали. Кругом разлился гул. Узор набирал силу.

Так длилось некоторое время… Я давно перестала считать мгновения, все равно получалось из рук вон плохо. Пока же была занята еще тем, что рыдала и одновременно пыталась призвать к порядку перепуганную драконью часть себя. С последним не особенно преуспела, но каким-то образом почувствовала, что память нам стереть Жеанд при всех своих талантах не сможет.

Кое-что мы все же умеем.

Дождавшись, когда рокот станет оглушительным, Жеанд улегся поверх узора, прямо под пентаграмму. Вот и настал тот самый момент, ради которого были отняты жизни нескольких молодых адамасов. Камни в чашах вспыхнули разноцветным пламенем.

Я не пыталась мешать. Как? Да и толку с того?

Досадно так было. Он прав, его вполне реально было вычислить. Когда пентаграмма его ранила, он первый нашел способ ее обезвредить, а то ранение основательно отвело от него подозрения. Но потом, в доме, когда ждали, подействует ли лекарство, я видела узор в разбросанных всюду записях. Точно помню, что там встречался рисунок пентаграммы! А я проворонила. Он осматривал кабинет Орберта, в котором чудесным образом нашлись нужные доказательства. Он знал защиту и мог вмешаться в плетение. Он приказал пентаграмме меня выплюнуть, у него тогда еще кровь из носа шла – видимо, тяжело было вернуть утерянный контроль над опасным творением. И куда мы все смотрели?

Злилась я на себя, но все равно чувствовала себя преданной. Ново. И паршиво. За годы жизни у гномов бывало всякое, но я только нянюшку там по-настоящему любила, а она никогда не делала мне зла. А вот теперь один из тех, кого я посчитала близким, впустила в сердце…

Упиваться страданиями помешал грохот.

Драконица оживилась, человеческая половина была настроена куда более мрачно.

Дальнейшее уложилось в считаные мгновения.

В пределах видимости появился обозленный дракон. С его внешностью творилось что-то странное: чешуя на лице, два ряда жутких клыков, искры по всему телу, от которых местами начала тлеть одежда.

– Осторожно! – Я не знала, что точно произойдет, но была уверена, что так просто помешать себе Жеанд не позволит.

И, конечно, оказалась права.

Ривер и ухом не повел в ответ на предупреждение.

Нечто подобное я уже видела: пентаграмма резко удлинившимся концом попыталась достать дракона. С первого раза не удалось. Он рухнул на пол, ловко перекатился и оказался возле Сапфира, сшиб одну чашу, сдвинул вторую.

Гул стих. Ритуал оказался нарушен.

Жеанд в ярости зарычал, взвился над узором и попытался запустить в рыжую голову одной из чаш. Не попал, но внимание отвлек. Ривер дернулся в сторону… и практически насадился на луч пентаграммы.

Страшно чавкнуло. Хлынула темная кровь.

Я прижала ладони ко рту, но это не помогло удержать крик.

Проклятая пентаграмма ранила дракона в грудь. Похоже, серьезно. Моя собственная драконица тихо заскулила внутри. А Ривер пока не сдавался. Собрав последние силы, он бросился на Сапфира, впечатал его спиной в полки. Оттуда с грохотом и звоном посыпалась на пол всякая мелочовка. Послышался хруст костей. Вой смешался с ревом. Когтистая ладонь уже нацелилась на горло мерзавца, но Жеанд успел схватить с полки тяжелый бронзовый жезл и ударил дракона в висок. Несмотря на чешую, покрывшую кожу, получилось ощутимо. Дракон отшатнулся. По его щеке заскользил тонкий ручеек кров-и.

Жеанд больше не нападал. Видимо, Ривер все же сломал ему что-то важное. Мой мучитель с хрипом сполз на пол.

Но у него был великолепный союзник…

Пентаграмма резко подалась назад, освобождая дракона. Снова этот чавк, от которого кровь в жилах стынет… Мой отчаянный крик, неуловимое движение, попытка уклониться и рев, постепенно сходящий на хрип, затихающий. Уклониться не получилось. Второй удар пришелся дракону в живот.

– Виолетта. – Черные глаза смотрели в пустоту и что-то там видели. Что-то такое, что не дано увидеть живым. Впервые за время нашего знакомства невероятно красивое лицо Ривера озарила светлая, счастливая улыбка. – Как же я соскучился, любовь моя…

Раскуроченное тело рухнуло на каменный пол.

Я не могла больше даже скулить, просто сидела и смотрела.

Пожалуйста, пусть все это окажется страшным сном…

Погоди, Сапфир, я до тебя доберусь! Не сейчас, но когда-нибудь.

– Видишь, что ты наделала…

Не в силах оторвать взгляд от распростертого на камнях тела дракона, я не сразу заметила, что узор испорчен, камни почернели, будто обуглились, и больше ни на что не годны, и даже пентаграмма начала разрушаться.

Жеанд терял силы и только чудом еще оставался в сознании.

Клетка, пленившая меня, заметно поблекла. Скоро совсем исчезнет.

Я как раз прикидывала, что смогу сделать тогда – обращаться здесь нельзя, рискую обрушить тоннель, но зато вполне могу дотянуться до ножа, он ближе всего лежит, – когда в поле зрения появилось новое действующее лицо. Тихо, без всякого грохота, не тратя время на лишние разговоры.

Этого времени у Веорана просто не осталось. Как и сил особо геройствовать.

Поэтому он просто снял с шеи кулон и открыл его.

Небольшое пространство каменного мешка, где мы находились, на мгновение залил ослепительно белый свет.

А когда он померк, Жеанда с нами уже не было. Только камень на цепочке в руках Веорана приобрел немного иной оттенок.

– Знаешь, – хрипло произнес харз Аадор, сползая на пол, – когда я спасаю тебя, получается намного естественнее. Пусть так и будет.

Под конец он едва шевелил почерневшими губами.

Клетка исчезла окончательно.

– Ран!

Я бросилась к нему.

Спину плетью обожгло то, что осталось от пентаграммы, но нанести мне серьезный вред оно уже не могло. Или я просто не способна сейчас оценить свое состояние.

Дрожащие пальцы коснулись испещренной черными бороздами щеки.

Он улыбнулся, но это больше напоминало гримасу.

С телом дракона вообще творилось что-то странное. Над ним будто огненная дымка вилась.

– Может, еще можно… – глотая слезы, начала я.

– Нет, – еле слышно прервал Ран.

У него еще хватило сил переплести свои пальцы с моим-и.

Знаю, что нет. Но это бессилие, эта обреченность сводит с ума.

Плохо понимая, что делаю, я уложила его голову к себе на колени и стала гладить по волосам, роняя слезы и шепча глупые признания. Толку с них теперь. Так продолжалось минуту… или несколько часов. В какой-то момент мне даже показалось, что жуткие черные следы на лице любимого блекнут. По его телу прошла судорога.

Но понять, что вообще происходит, я не успела.

Шагов не услышала, поэтому, когда вдруг увидела Армана прямо перед собой, поначалу испугалась. Потом вспомнила, что самое страшное уже произошло, хуже просто некуда, и заметно расслабилась. Только кулон притянула к себе за цепочку и сжала в кулаке, а второй рукой обняла голову Рана крепче.

Синеглазый Сапфир выругался сквозь зубы и сдернул с шеи свой собственный кулон.

Я втянула голову в плечи и вцепилась в Рана крепче, готовясь к самому худшему.

Но направил открытый кулон Арман не на меня, а на дракона.

– Что ты делаешь?! – вырвалось у меня, хотя я точно не собиралась с ним говорить.

– Пытаюсь исправить хоть что-то из того, что натворил мой брат. Спасаю лучшего друга, разумеется. – Его обычно приятный и полный искристой жизни голос звучал глухо и бесцветно. – Еле нашел вас.