В сгущающихся сумерках далеко от этого укрытого пляжа две фигуры вышли из буйно разросшихся джунглей на поляну. Они представляли собой живописную пару, когда продвигались через травы к укрытым лианами руинам, расположенным в центре.

Первой была женщина поразительной внешности, гордыми чертами лица похожая на богиню, которая двигалась с гибкой грацией словно пантера. Золотые кольца и браслеты украшали ее кисти и предплечья, драгоценные камни сверкали среди локонов цвета воронова крыла, которые спадали ей на плечи и каскадом опускались на роскошный красный плащ. Широкий шелковый кушак опоясывал ее узкую талию и широкие бедра, на котором блестел украшенный драгоценными камнями кинжал.

Ее спутник был северянином, киммериец с гривой черных волос и необузданными голубыми глазами. Широкие плечи и сильные конечности, солнце сожгло до темноты его кожу, но так и не смогло скрыть бесчисленные шрамы, которые пересекали его массивный торс. Его украшенная перьями прическа говорила, что он военный вождь южных островов, но такой длинный широкий меч в поношенных кожаных ножнах, который висел у него на бедре, никогда прежде не носил ни один из племенных вождей. Воин настороженно оглядывался вокруг, когда женщина повернулась, положив свою тонкую белую ладонь на его предплечье.

— Мои корсары называют это место — остров мертвых, — сказала она. — Они говорят, что здесь мертвые ходят, и духи летают с ветром. Но Конан, мы ничего не боимся. Пусть Н`Яга разглагольствует о своих суевериях. Белит и ее супруг идут туда, куда они хотят.

Киммериец молчал, но подозрение мелькнуло в его глазах, когда его взгляд блуждал по безмолвным руинам и дрожащей стене леса, что окружала поляну. Как и корсары, он был варваром, и разделял их инстинкты и суеверия в отношении таких вещей. Для него слова Н`Яги были полны здравого смысла, в то время как Белит, даже среди всех этих морских бродяг, была тем не менее до сих пор еще дочерью цивилизации.

— Не только ради отдыха я завела нас так далеко, — произнесла Белит. — Согласно историй Н`Яги, этот островок когда-то был местом захоронения древней расы. Свитки Аскалона[1] не упоминают о них. Я считаю, что они остались неизвестными даже для великих ученых Немедии и Стигии. Те богатства, что часто предают земле вместе со знатными мертвецами, должно быть так и лежат здесь. Конан, мы должны забрать эти сокровища себе, мертвые не нуждаются в них.

Сумерки уступили место ночи, и взошла бледная луна. Звезды замерцали на небе. Белит сбросила свой плащ и направилась через поляну туда, где упавшее дерево оставило брешь в подлеске. Она ступила на него и продолжила путь с кошачьей грацией вдоль по искривленному стволу, укрытому мхом. Лунный свет обтекал ее прекрасную фигуру и блестел на ее украшениях. Она замерла на фоне звезд, как дивная тень, обрамленная серебром.

Белит повернулась и протянула руку Конану, и он присоединился к ней. Там они стояли, глядя вниз на большую долину, которая лежала дальше, где ряд за рядом величественные здания с кристальными окнами возвышались над мягко шелестящими листвой джунглями.

— Я стояла здесь однажды, — сказала Белит. — Год назад я пришла сюда, но не было времени, чтобы исследовать то, что увидела. Завтра мы отправимся к тем зданиям и посмотрим, какие богатства мы сможем там найти.

Они вернулись на поляну и собрали немного фруктов и ягод, которые свободно росли поблизости. Белит расстелила плащ и они легли вместе, глядя друг на друга, наслаждаясь едой. Опираясь на локоть, Белит надкусила плод, и ее глаза засветились, когда она взглянула на Конана.

— Я никогда не испытывала привязанности к какому-либо рожденному в городе принцу в ароматизированных, позолоченных шелках и с душистыми волосами. Конан, ты уже легенда среди моих людей. О, Лев Севера, это много я знаю, но ни кто другой не познает любви Белит.

Она встала и размотала шелковый поясок, обернутый вокруг ее талии и бедер. Одну за другой она сбросила золотые ленты и украшения. Затем она, которая когда-то танцевала для королей и принцев во дворах Аскалона, стала танцевать с дикой необузданностью на обширном островке на краю света перед разбойником с окровавленными руками. Лунный свет мерцал на ее конечностях и грудях цвета слоновой кости, когда она кружилась под звездами, сверкая вспышками холодного огня на драгоценных камнях в ее волосах. У Конана перехватило дыхание. Во всех своих диких странствиях он никогда не встречал равную ей.

Белит скользнула к Конану. Она обхватила его своими руками за шею, и ее горячее дыхание обожгло его щеку, когда она прошептала:

— Люби меня!

Конан яростно обнял ее. И на этой залитой лунным светом поляне они соединились в тисках необузданной страсти.

Луна прошла уже половину своего пути по небу, когда Белит подняла голову и выскользнула из-под руки Конана. Киммериец спал чутко, как кошка, и тут же проснулся. Он лег на спину, наблюдая за ней, когда она подбирала и надевала свои украшения и шелковые пояса. Она еще раз вернулась к тому месту, откуда они созерцали долину.

Глядя вниз через переплетения ветвей, Белит увидела мягкое рубиновое свечение, которое появилось на вершине куполов. Жуткий озноб пробежал по ее телу, все также притягательному. Намек на это мягкое сияние она видела в небе, когда лежала рядом с Конаном, но не предполагала его реальность. Она позвала, и киммериец встал, подбирая свой меч и военный нож.

Белит тихо заговорила в темноте:

— Конан, что ты об этом думаешь? Возможно, что этот остров обитаем. Кто-то возвел здесь свой дом.

Конан почувствовал гнев Белит. Если островок был занят, то любой клад, скорее всего, уже разграблен. Все же, несмотря на это, ей казались неубедительными ее собственные объяснения.

— Если так, я не видел следов, — сказал Конан. — И если тот свет от пламени, что горит внутри…

Белит проскользнула в нетерпении мимо Конана, глаза ее пылали кипящим гневом, который часто находил на нее, когда она упускала свой приз. Он положил руку на ее плечо, и она обернулась. Конан отстегнул ремень своего военного ножа и предложил ей. Это было оружие с длинной костяной рукоятью в стянутых кожаным ремнем деревянных ножнах, и такое же длинное, как короткий меч. Белит обычно брезговала использовать оружие, но сейчас она приняла подарок Конана и повесила его на бедра с уверенностью прирожденного мастера.

Конан и Белит осторожно спустились в долину, скользя, словно дикие кошки, сквозь темноту. Подлесок был плотным и увешан лианами. Вскоре они достигли высокой каменной стены с прожилками из кварца и сиенита. Хотя джунгли подступали к самому ее основанию, подлесок здесь был более редкий, и они шли вдоль стены некоторое время, не находя ни окон, ни способа подняться. Белит повернулась, чтобы поговорить с Конаном, но он пропал.

На один миг озадаченная Белит замерла там, ее темные глаза разыскивали его. Потом она подняла голову и увидела знакомый силуэт на фоне звездного неба. Киммериец теперь стоял над ней на парапете стены. Он нагнулся вниз и протянул руку, за которую Белит ухватилась двумя своими. Одним легким движением Конан поднял ее и поставил рядом с собой.

Стена, где теперь они стояли, была с широким и немного изгибающимся гребнем. Она проходила между двух периферийных куполов, рядом с обширным двором, заросшим деревьями. Конан и Белит поспешили вдоль гребня с кошачьей грацией и изяществом. Они взобрались на первый купол и посмотрели вниз через окно-кристалл, установленное в камень с помощью давно забытого искусства. Внутри было темно.

Затем они обогнули купол и спрыгнули на крышу одной из крытых галерей, которые соединяли купола. Они пересекли ее, двигаясь вглубь, направляясь к другим зданиям, на вершине которых мягкий рубиновый свет пульсировал и полыхал. Когда Конан и Белит поднялись, их лица были освещены странным светом. Они заглянули через окно-кристалл, но оно было слишком непрозрачным, чтобы разглядеть детали.