Из сопла английской ракеты вырвалось пламя, и она стремительно рванулась в бледные марсианские небеса. «Глория Мунди» прочертила небо и исчезла, как метеор.

В тот же миг Гордонов нажал на кнопку. «Товарищ» задрожал и устремился вверх. На космонавтов внезапно, как удар, навалилась перегрузка и тотчас же исчезла. За окном завертелись песчаные холмы. Людей, привязанных к своим ложам, швыряло во все стороны. Ракета кувыркалась как безумная в течение нескольких кошмарных секунд, пока Гордонов не понял, что происходит, и не отключил подачу топлива. Ракета совершила последний рывок, качнулась и покатилась куда-то вниз все быстрее и быстрее. Затем после резкого толчка корабль остановился.

— Да уж,— произнес Гордонов с замечательным самообладанием, тихо покачиваясь вместе со своим ложем,— надо было все-таки взглянуть на дюзы.

— Похоже, нас швыряло по всей пустыне, как воздушный змей в бурю. Что произошло? — спросил Винский.

Гордонов пожал плечами.

— Можно предположить, что часть дюз была повреждена, и поэтому корабль упал на бок при старте. Впрочем, это только догадки.

— Нам все-таки повезло,— сказал Жаткин.— Мы, по крайней мере, не взорвались.

— Вы считаете, это большая удача — провести остаток жизни на Марсе? Может быть, взрыв корабля избавил бы нас от напрасных страданий,— мрачно заметил Винский, вставая с антигравитационного ложа, и выглянул в иллюминатор.

— Ну вот, проклятые машины опять здесь. На этот раз не меньше сотни.

— Что они там делают? — спросил Гордонов.

— Подают сигналы,— сказал Винский, глядя наружу.

— Похоже, что один из них хочет войти внутрь. Он несет что-то вроде коробки.

— Будет лучше, если мы его впустим,— посоветовал Жаткин.— Мы же не сможем остаться здесь навсегда. Если машины захотят до нас добраться, то рано или поздно они это сделают; а если они не хотят нам вредить, самое время попытаться наладить с ними контакт.

Остальные согласно закивали.

Ситуация изменилась в корне. Если раньше враждебные действия машин вызывали у космонавтов только раздражение и разочарование из-за невозможности узнать о Марсе так много, как хотелось бы, то теперь земляне понимали, что только от марсиан зависит, будут ли они жить или погибнут через несколько недель от недостатка пищи и кислорода.

Винский принял решение. Через иллюминатор он подал механизму знак приблизиться к люку и нажал на рычаг, открывающий его внешнюю заслонку. Через полминуты в кают-компанию корабля вполз металлический монстр.

Команда «Товарища» напряженно рассматривала его — впервые они видели марсианскую машину так близко. Но ничего принципиально нового космонавты не заметили. Серебристый металл, из которого она была изготовлена, мог быть каким угодно сплавом, а внешний вид механизма не давал никаких подсказок о его устройстве. Машина передвигалась абсолютно бесшумно — даже на расстоянии ярда космонавты не услышали ни звука.

Машина не тратила время на знакомство: она сразу подползла к столу и поставила на него свой ящик. Он представлял собой металлический куб, одна из сторон которого была сделана из дымчато-серого стекла. Одним из щупальцев машина нажала на рычажок на обратной стороне ящика и откатилась назад. Винский взглянул на ящик и ахнул. Прочие, привлеченные его восклицанием, собрались у стола.

Серый экран осветился изнутри, и на нем возникло лицо человека. Оно выглядело старым, но точный возраст определить было невозможно. По обеим сторонам лица висели редкие пряди темных волос. Черты лица были правильными и приятными, только уши выглядели непропорционально: обычной формы, но слишком большие. На лице незнакомца доминировали глаза. В первую очередь космонавты обратили внимание именно на них — темные, широко расставленные, слегка усталые, печальные, но властные и выразительные.

Винский почувствовал легкое прикосновение к руке. Машина жестом велела ему встать напротив экрана, и несколько секунд командир корабля и незнакомец пристально смотрели друг на друга. Винскому показалось, что темные глаза просверлили его насквозь

Один за другим люди подходили к ящику и подвергались такому же изучению. Потом экран внезапно погас. Космонавты в ожидании смотрели, каждого из них не покидало ощущение, что он был тщательно изучен более сложным разумом, чем его собственный. Только Гордонов тихо и чуть насмешливо пробормотал по-английски поэтическую строчку об устрашающем взгляде Марса.

Наконец из коробки раздался голос. Машина повернула свое щупальце и коснулась Плотвинова. Доктор сделал шаг вперед, не отрывая взгляд от лица на экране. Медленно, словно подчиняясь неслышному приказу, он сел на стул и положил руки перед собой на стол. Он продолжал, не мигая, смотреть в глаза марсианину; его дыхание почти замерло. Прочие настороженно наблюдали за ним: казалось, что-то происходит, но они не могли понять, что именно. Прошло несколько минут — доктор не двигался.

— Плотвинов! — резко произнес Жаткин.

Доктор остался неподвижным как статуя.

— Мне это не нравится,— шагнув вперед, сказал Винский. В воздухе просвистело щупальце и преградило ему путь, мягко, но настойчиво отодвинув назад. Гордонов наклонился и принялся рассматривать доктора.

— Наш доктор оказался подходящим объектом — отключился сразу же. Не следует ничего предпринимать.

Опасно беспокоить человека, погруженного в гипнотический транс.

— Но с какой целью его загипнотизировали? — спросил Винский.

— Надо подождать, и мы обязательно узнаем,— ответил Гордонов.

Прежде чем доктор пошевелился, прошло без малого четыре часа. Его глаза внезапно закрылись, а голова упала на руки. Лица незнакомца исчезло с экрана, но сам экран продолжал по-прежнему светиться.

— Он уснул,— сказал Гордонов.— Дадим ему поспать с полчаса, прежде чем разбудим.

Ровно через полчаса он подошел к доктору и положил руку ему на плечо. Машина на этот раз не сделала попытки остановить его. Плотвинов пошевелился, протер глаза и широко зевнул.

— Что произошло? — спросил он.

Доктор с удивлением встретил испытующие взгляды своих товарищей.

— Что-то не так? Почему вы на меня так странно смотрите?

Гордонов протянул ему стакан воды, который доктор принял с благодарностью.

— Как вы себя чувствуете? — спросил инженер, когда стакан опустел.

— Слегка усталым, но...

Его прервало механическое бормотание, внезапно раздавшееся с экрана. После недолгого замешательства Плотвинов ответил на том же языке. В кают-компании воцарилось изумленное молчание.

— Вы... вы ему ответили! — наконец сумел выговорить Винский.

— Разве? Да, действительно...— с изумлением произнес доктор.— Что со мной случилось?

— Мы тоже хотим знать,— хором ответили три космонавта.

На экране между тем снова появилось лицо незнакомца. На этот раз он заговорил без промедления. Плотвинов ответил ему так уверенно, словно говорил на родном языке.

Последовавший разговор, состоявший из странных дифтонгов и незнакомых звуков, показался слушателям невыносимо длинным, хотя на самом деле продолжался не дольше сорока минут. Затем лицо исчезло с экрана, и экран погас.

— Ну? — сказал Винский.— Теперь расскажите нам, в чем дело.

Плотвинов вкратце пересказал суть разговора.

Марсианина, чье лицо они видели на экране, звали Соантин. Он представился как правитель Ханно, главного из семи обитаемых городов Марса. Насколько понял доктор, Соантину принадлежала власть надо всем Марсом, хотя понятия о власти здесь были своеобразными. Первым делом Соантин извинился, что загипнотизировал доктора без его ведома, поскольку необходимо было как можно скорее найти эффективный способ общения.

Далее он заявил, что корабль и его команда не могут оставаться на том месте, где находятся сейчас. Машины сообщили ему, что «Товарищ» нуждается в ремонте: необходимо заменить часть дюз и провести починку двигателя. Имелись еще несколько менее существенных повреждений: в общем, по мнению Соантина, корабль чудом избежал взрыва и полного разрушения.