– Что это такое… я знаю.

– Так что же это?

– Это паутина – просто сплетенная пауками паутина.

Я повернулся и посмотрел на берег. На белесую пелену, покрывающую деревья сверху. И ужаснулся от одной мысли.

– Но это же невозможно. Столько паутины. Потребовались бы миллиарды, биллионы пауков… Нет, не могу поверить… Это немыслимо…

– И тем не менее это так, – сказала она. Опустив руку, она подняла со своей скамьи маленький узелок и осторожно развернула сложенные углы носового платка.

– Вот они. Вот кто причина всему.

Я посмотрел на содержимое платка. Шесть пауков с плотно подтянутыми к телу в смертельной судороге лапами. Она перевернула пальцем одного из них, чтобы я мог рассмотреть его спину.

Это был совсем небольшой паук – особенно по тропическим меркам. Не больше дюйма в длину. На спине его на ржаво-коричневом фоне виднелся темно-коричневый узор. Паук казался очень безобидным.

Я снова поднял глаза к вершине скалистого обрыва, покачал головой и повторил: – Не могу в это поверить.

– Это они, – если только здесь не водится еще один вид, – уверила меня Камилла. – Но во всяком случае именно они погубили Дэвида.

Я уставился на дохлого паука. Я слышал, что пауки бывают ядовиты, но считал, что тогда они должны быть огромными, с длинными волосатыми ногами, гораздо больше этого. Я никак не мог поверить.

– А что это за паук? – спросил я ее.

Она пожала плечами.

– Тут надо быть специалистом. Это взрослая особь, самка. Класс: паукообразные. Отряд: пауки. Подотряд: двулегочные пауки. Словом, это настоящий паук.

– Это и мне понятно, – сказал я.

– Большего я не могу сказать, – ответила Камилла. – Скорее всего, у него есть название. Но если учесть, что только на территории Англии обитает шестьсот видов пауков и Бог знает, сколько их водится в здешних краях, то требовать точного определения вида – немного слишком. Поэтому здесь нужен специалист, как я и сказала. Я могу только добавить, что, судя по его строению, это совершенно обычный паук. Когда доберемся до лагеря, я рассмотрю его под микроскопом.

– Но он ядовит? В этом вы уверены? – настаивал я.

– Все пауки ядовиты, – сказала она. – А опасны ли они для человека – зависит от того, достаточно ли у них силы, чтобы прокусить нашу кожу, от состава их яда и его количества.

К нам присоединилась Дженнифер, которая с выражением ужаса на лице завороженно смотрела на пауков, лежащих на платке Камиллы.

– Эти, наверно, очень ядовиты. Как черная вдова или тарантул, – сказала она, содрогнувшись.

– Не думаю, в противном случае, они были бы столь печально знамениты, хотя насчет тарантула все сильно преувеличено, – возразила Камилла.

– Судя по тому, что вы нам рассказывали, я считала, что насекомые и паразиты как раз по вашей части, – сказала Дженнифер.

– Это верно, – спокойно согласилась Камилла. – Но пауки не насекомые, хотя некоторые из них и могут быть паразитами. А все остальные, как я уже говорила, за пределами круга моих занятий. – Она снова посмотрела на мертвых пауков. – Тем не менее, я могу сказать, что укус одного из них, так как они могут прокусывать кожу, скорее всего вызовет жжение, место укуса воспалится, но вряд ли серьезно.

– Если не считать, что от этого погиб Дэвид, – с горечью бросила Дженнифер.

– Вот именно. Если двести или триста ядовитых укусов будут нанесены одновременно, то, конечно, это все изменит. И как раз этого я и не понимаю, – повторила Камилла, тряхнув головой.

Она открутила от бинокля увеличительную линзу и стала внимательно разглядывать через нее одного из пауков. Спустя некоторое время она сказала: – Не нахожу ничего особенного. Восемь глаз, хелицеры, как и можно было ожидать, достаточно сильные, чтобы прокусить кожу человека, шесть паутинных бородавок. На вид – совершенно обычный паук. – Она продолжала задумчиво смотреть на него. – О пауках я знаю так мало потому, что этот отряд не относится к паразитам. А то их изучали бы гораздо лучше. Они редко представляют опасность для человека, применения им пока никакого не нашли, и поэтому занимаются ими только считанные специалисты. В обычных условиях интересы человека и пауков редко сталкиваются. К нашей выгоде они уничтожают массу насекомых, которые иначе стали бы вредить нашим посевам и посадкам, но в остальном мы почти не соприкасаемся, как бы живем в разных измерениях. Они идут своей дорогой, мы – своей, и только случайно иногда наталкиваемся на них. Почти безупречное сосуществование – вот почему я и удивляюсь…

– Насекомые, – вдруг вспомнив, сказал я. – Ведь их тут немного. Я думал, острова в этих краях кишат ими.

– А я ожидала увидеть больше цветов, – вставила Дженнифер. – Но если нет насекомых, чтобы их опылять…

– А я начинаю понимать, что случилось с птицами, – сказала Камилла.

Я надеялся, что удастся пристать незаметно и посоветоваться с Уолтером или Чарлзом, как поступить с телом Дэвида, но вышло совсем иначе.

Несколько человек в лагере не были ничем заняты и прогуливались по берегу, а когда увидели нашу лодку, то подошли поприветствовать прибывших – и тут уже ничего нельзя было скрыть. Одного из встречавших мы послали за одеялом, чтобы прикрыть тело, а пока отнесли его к штабелям ящиков и обернули мешком. Потом мы с Джейми пошли искать Уолтера. Нашли его в палатке-штабе вместе с Чарлзом. Нам они не поверили и отправились с нами, чтобы увидеть все своими глазами.

– Пауки! – воскликнул Уолтер. – Совершенно невероятно. – Что это за пауки?

Мы объяснили, что у Камиллы есть несколько экземпляров. Ее мы обнаружили под брезентовым навесом – она поставила на стол микроскоп и внимательно разглядывала через трубку одного из пауков.

– Не могу найти ничего необычного, – сказала она нам. – Выглядит абсолютно нормально, хотя, к какому конкретно виду он принадлежит, я определить не могу, – их существует слишком много. Попытаюсь препарировать одного; правда, это очень тонкая процедура, могу и не справиться. Буду все же удивлена, если что-то удастся обнаружить – увеличенные ядовитые железы или что-нибудь в этом роде. Думаю, смертельными их укусы оказались только из-за огромного количества.

– Их было много? – спросил Уолтер.

– Они как бы упали на него сплошной массой, невозможно было определить точно, сколько их было, – ответила Камилла.

– В каждом из тех скоплений на берегу их могло быть по нескольку сотен, – вставил я. – Хотя, конечно, тогда мы не знали, что это были за перемещающиеся коричневые пятна – различить, из чего они состоят, было нельзя.

– Вы считаете, что они сильно расплодились тут на острове? – спросил Уолтер.

– Расплодились – не то слово, – ответила Камилла. – Помните затянутые туманом области, о которых вы упоминали в отчете? – Она рассказала о той массе паутины, которую мы видели с моря. – А насколько вглубь острова тянутся покрытые паутиной леса – неизвестно, – заключила она.

Уолтер посмотрел на валявшихся на столе дохлых пауков.

– Мне это представляется невозможным. Никогда не слыхал, чтобы пауки вели себя подобным образом.

– Именно это и волнует меня, – ответила Камилла. – Совершенно точно известно, что пауки себя так никогда не ведут. Есть класс пауков-охотников, но стаями они не охотятся – это вполне определенно. Да и ничего другого пауки не делают сообща…

Уолтер некоторое время оставался в задумчивости, и вдруг по его лицу пробежала тень.

– Наша разведывательная экспедиция еще не вернулась, – с тревогой в голосе сказал он.

Солнце село, а она так и не показалась.

Все в лагере были подавлены тяжелыми предчувствиями. Особенно беспокоился Джо Шатлшо. Он все время подходил к прогалине в кустах, где исчезли ушедшие, начав прорубаться сквозь заросли на одной из бывших троп.

Он подносил сложенные руки ко рту и звал мальчика во всю силу своих легких. Потом замолкал и долго вслушивался, ожидая ответный крик, и все мы слушали вместе с ним. Но кругом стояла тишина. Он пробовал снова и снова, но так же безрезультатно. После каждой попытки он брел по берегу обратно к лагерю и садился, кусая ногти, рядом с женой.