Когда Франклин покидал Марс, доктор Форбс был единственным из числа первооткрывателей, кто еще оставался здесь. Они пожали друг другу руки у трапа, ведущего в недра новейшего из ядерных кораблей. Доктор сказал:

- Вот уже пять лет я наблюдал за тем, как ты работаешь и все время перерабатываешь. Ты не старался выжить. Но выжил. Теперь поезжай домой и живи. Ты это заслужил.

Франклин оторвал взгляд от буйно растущего порта Джиллингтон, который за несколько лет превратился из временного поселения в целый город и продолжал расти.

- А как же с тобой? Ты здесь дольше, чем я.

- Но у меня было несколько отпусков. И достаточно долгих, чтобы дома осмотреться и понять - то, что меня по-настоящему интересует, - тут, на Марсе.

Он мог бы добавить еще про второй отпуск, который был настолько долгим, что он успел найти невесту, жениться и привезти ее сюда, но он только сказал:

- Кроме того, я работал, но не перерабатывал.

На этот раз Франклин окинул взглядом просторы за пределами колонии, поля, теперь окаймленные каналами. Там был маленький холмик, отмеченный простым камнем.

- Ты еще молод. И жизнь у тебя в долгу, - сказал доктор.

Франклин, казалось, не расслышал, но доктор знал, что это не так.

- И ты в долгу у жизни, - продолжал он. - Своим сопротивлением ты только приносишь вред себе самому. Мы должны приспосабливаться к жизни.

- Интересно... - начал Франклин, но доктор взял его за руку:

- Не надо так. Ты много работал, чтобы забыть. Теперь ты должен начать заново.

- Ты же знаешь, что никаких обломков "Авроры" не находили, - сказал Франклин.

Доктор тихо вздохнул. Кораблей, исчезнувших бесследно, было больше, чем тех, которые оставили следы.

- Начать заново, - твердо повторил он.

Громкоговоритель произнес: "Все на борт! Все на борт!"

Доктор Форбс провожал глазами друга до самого входного люка. Он немного удивился, почувствовав прикосновение к своей руке, и заметил рядом жену.

- Бедняга! - мягко сказала она. - Может быть, когда он вернется домой...

- Может быть, - сказал доктор с сомнением. И добавил: - Желая быть добрым, я был жесток. Я обязан был сделать все возможное, чтобы разрушить эту ложную надежду и освободить его. Но... в общем я не смог.

- Да, - согласилась она. - Ты не мог дать ничего взамен. Но где-нибудь дома, на Земле, найдется же какая-то женщина. Будем надеяться, что вскоре он встретит ее.

Дженнесса оторвалась от задумчивого изучения собственной руки и посмотрела на чужую руку - с серо-голубыми пальцами.

- Я так непохожа на тебя, - со вздохом сказала Дженнесса. - Почему я так непохожа, Телта?

- Все непохожи друг на друга, - сказала Телта, прервав свое занятие: она нарезала в чашку ломтиками бледные круглые плоды. Их глаза встретились: фарфорово-голубые на белом лице вопрошающе смотрели в темные зрачки на топазовом фоне. Появилась маленькая морщинка между изящными серебряными бровями женщины, пристально изучавшей ребенка. - Все непохожи: и я, и Тоти, и Мелга. Так уж мы устроены.

- Но я совсем непохожая. Не такая, как они.

- Не думаю, чтоб ты так уж отличалась от тех, среди которых ты родилась, - сказала Телта, возвращаясь к своим ломтикам.

- А я и маленькая уже была такой?

- Да, дорогая.

Дженнесса задумалась.

- А откуда приходят дети?

Телта объяснила. Дженнесса презрительно сказала:

- Я не это имею в виду. Откуда приходят такие, как я? Непохожие?

- Я не знаю. Но это, должно быть, где-то далеко, очень далеко.

- Где-нибудь на поверхности? Там, где холодно?

- Гораздо дальше. - Телта задумалась на мгновение, затем добавила: - Ты бывала наверху в одном из куполов, когда снаружи все темно? Ты видела, как мерцают звезды?

- Да, Телта.

- Ну вот, должно быть, ты пришла с одной из этих мерцающих точек. Но никто не знает, с которой.

- Это правда, Телта?

- Правда.

Дженнесса сидела тихо, думая о бесконечном ночном небе с мириадами звезд.

- Но почему я не умерла на холоде?

- Ты была близка к тому, дорогая. Тоти нашел тебя вовремя.

- И я была совсем одна?

- Нет, дорогая. Тебя держала на руках твоя мать. Она закутала тебя во все, что могла, только бы уберечь от холода. Холод ее одолел. Когда Тоти нашел ее, она еще чуть-чуть шевелилась. Она указала на тебя и шепнула: "Дженнесса! Дженнесса!" Вот мы и решили, что это твое имя.

Телта остановилась, вспоминая, как Тоти, ее муж, принес дитя с поверхности планеты вниз, в живительное тепло; ребенок согрелся, и дело пошло на лад. Еще несколько минут сыграли бы роковую роль. Холод страшная вещь. Телта вздрогнула, припоминая рассказ Тоти о том, чем это все обернулось для несчастной черной матери, по она ничего не сказала девочке.

Озадаченная Дженнесса нахмурилась.

- Но как я пришла? Я _упала_ со звезды?

- Нет, дорогая. Тебя привез корабль.

Однако слово "корабль" ничего но значило для Дженнессы.

Все это было трудно объяснить ребенку. И самой-то Телте трудно было в это поверить. Ее жизненный опыт был ограничен тем, что ее окружало. Поверхность планеты представлялась ей негостеприимным, страшным местом, царством зубчатых скал и убийственного холода. Она видела ее, только находясь в защищенном куколе. Книги по истории рассказывали ей о других мирах, где было достаточно тепло, чтобы жить на поверхности планеты, и о том, что ее собственный народ пришел с такой планеты много поколений назад. Она верила, что это правда, и все же это не было для нее реальностью. Между ней и жизнью на поверхности планеты стояло более пятидесяти поколений предков. Такому стародавнему трудно выглядеть реальным. Тем не менее Телта рассказала Дженнессе историю своего народа в надежде, что это немного утешит девочку.

- С какой звезды они прилетели? С той же, что и я? - хотело знать дитя.

Но Телта не могла ответить.

- Не думаю, что с той же. Когда тебя начали выхаживать доктора, они сказали, что ты, вероятно, родом из большого мира.

- Они долго меня выхаживали?

- Очень.

- Из-за холода?

- Из-за холода и из-за многого другого. Но в конце концов они сделали так, чтобы ты могла здесь жить. Им пришлось работать очень много и немало помудрить. Не раз мы думали, что потеряем тебя.

- Но что они сделали?

- Я мало в этом понимаю. Но, видишь ли, ты предназначена для другого мира. Должно быть, это такой мир, где все больше, воздух гуще, влага обильной, температура выше и пища другая - множество всего, о чем ты узнаешь, когда станешь старше. Так что они помогли тебе приспособиться к здешним условиям.

Дженнесса задумалась над ее словами.

- Это было очень хорошо с их стороны, - сказала она, - но они были не очень добрыми, правда?

Телта посмотрела на нее с удивлением.

- Дорогая, ты неблагодарна. Что ты имеешь в виду?

- Если они могли сделать все это, почему же они не сделали меня похожей на других? Почему оставили меня белой, вот такой? Почему они но дали мне таких чудесных волос, как у тебя, вместо этой желтой дряни?

- Дорогая, да у тебя чудесные волосы. Они как прекрасные золотые нити.

- Но они не такие, как у других. Они непохожие. Я хочу быть, как другие. А я урод.

Телта смотрела на нее в горестном затруднении.

- Быть другой породы - это еще не значит быть уродом, - сказала она.

- Нет, значит, если таких больше нет. А я не хочу быть непохожей на других. Я это ненавижу, - сказала Дженнесса.

Мужчина медленно поднимался по мраморным ступеням Клуба Первооткрывателей. Это был человек средних лет, но передвигался он с неуклюжей неуверенностью, присущей старикам. Швейцар поглядел на него с сомнением, затем лицо его прояснилось.

- Добрый вечер, доктор Форбс, - сказал он.

Форбс улыбнулся.

- Добрый вечер, Роджерс. У тебя хорошая память. Ведь прошло двенадцать лет.