Аэлин недовольно прищурилась, сложив руки на груди, и выжидающе посмотрела на Мальстена, но на этот раз тот воздержался от замечаний.

– А что обычно заставляет путников держаться подальше от основных трактов, Керн? – вопросом на вопрос ответил он.

– Вы в бегах? – нахмурился трактирщик.

– Это имеет значение? Здесь, в безымянной деревне, которой нет на картах Арреды? – ухмыльнулся Мальстен. – Можно потратить всю ночь, перебрасываясь подозрениями, но, как по мне, это ни к чему. Мне казалось, несколько минут назад вы разделяли эту мысль.

Керн прищурился.

– Язык у тебя хорошо подвешен, сынок, – сказал он. – Вот только мне с преступниками проблемы не нужны.

– На каком же основании вы нас в преступники записали? – Аэлин внушительно посмотрела на Керна, с вызовом приподняв подбородок. – Поводов у вас не было.

– И впрямь, не много ли предвзятости, мой друг? – осторожно поддержал гостью Влас. Керн смерил его недовольным взглядом, и Мальстен поспешил вновь вступить в разговор, намереваясь все же вывести его в мирное русло:

– Хорошо. Я расскажу, в чем дело, чтобы вам было спокойнее. Все просто: мы путешествуем в поисках одного человека, нашего близкого друга, попавшего в беду. В народе от Везера до Карринга ходят слухи, что в Сонном лесу обитает тринтелл, чей дар предвидения мог нам помочь. Мы долго ее искали, затем нашли и выяснили, что наш друг еще жив, после чего поспешили ему на помощь кратчайшей дорогой.

– Что за друг? – приподнял бровь Керн, демонстрируя вновь разгорающуюся заинтересованность.

Мальстен качнул головой.

– Имя здесь без надобности, не в нем суть. А суть в том, что по воле богов наш кратчайший путь пролег через вашу деревню, и именно поэтому мы оказались здесь. Никаких дурных намерений у нас нет, да и секреты ваши, по причине которых вы отгородились от внешнего мира всем поселением, нас не волнуют. Мы лишь ищем пристанище на ночь. Если устроить это невозможно, считаю необходимым прекратить спор и разойтись полюбовно: в конце концов, оснований для конфликта у нас нет. Что скажете?

Керн и Влас переглянулись, затем, выждав несколько мгновений, трактирщик вздохнул и кивнул:

– Что ж, рассуждаешь ты справедливо, надо отдать тебе должное. Можете оставаться на ночь здесь, но только при условии, что оружие вы оставите в трапезном зале.

Аэлин недовольно поджала губы: соглашаться на такое условие ей совершенно не хотелось. Керн уловил ее реакцию и скептически хмыкнул:

– Если это условие не устраивает, можете уходить прямо сейчас. А если намерения у вас мирные, то вы согласитесь.

Мальстен примирительно приподнял руку.

– Мы согласны.

Он ощутил на себе прожигающий взгляд спутницы, однако решил отложить спор с нею до момента заселения в комнаты. Он понимал, что Аэлин в любом случае не останется без оружия: трактирщик вынуждал ее сдать паранг, но о припрятанном в рукаве стилете ничего не знал. Самому же Мальстену, чтобы обезвредить возможного противника, оружие не требовалось вовсе.

– Вот и хорошо! – облегченно вздохнул Влас, до этого державшийся немногословно. – Я уж было подумал, что вы будете всю ночь спорить.

– Стоит обговорить цену за комнаты, – напомнил Мальстен. – А также возможность приобрести у вас продукты в дорогу. Например, вяленое мясо или…

– Мяса нет, – необычайно резко перебил Керн. – Никакого. Ягоды, овощи и бобы могу предложить.

Мальстен, почувствовав на себе взгляд Аэлин, с трудом удержался от того, чтобы переглянуться с ней, и примирительно склонил голову.

– Все лучше, чем ничего. Итак, что с ценой за комнаты?

– Завтра поутру по хозяйству чуть поможешь, и мы в расчете. А ты, – Керн обратился к Аэлин, вновь переведя взгляд на оружие охотницы, – поможешь на кухне и выметешь зал. Другой оплаты не нужно.

Мальстен осторожно покосился на спутницу, глаза которой пылали нескрываемым раздражением, и едва заметно вопрошающе кивнул ей.

– Идет, – буркнула Аэлин.

Керн отошел к стойке. Позади нее располагалась небольшая дверь, за которой, как оказалось, находилось подвальное помещение.

– Филипп! Заканчивай со своим искусством, тут путники пожаловали! Вынеси два теплых одеяла! – пробасил он, затем обернулся к посетителям и пояснил: – Наверху одеяла тонкие. В это время года замерзнете под ними.

Из подвала в ответ не донеслось ни звука, и Керн, раздраженно скрипнув зубами, вновь – на этот раз громче – обратился в темноту дверного проема:

– Филипп! Ты оглох или обленился?! Принеси одеяла путникам!

От громкого голоса трактирщика Влас вздрогнул, будто пробудившись от охватившей его полудремы, и рассеянно уставился на гостей.

Аэлин безотрывно смотрела в дверной проем, в котором вот-вот должен был показаться второй работник безымянного трактира, и пыталась предугадать, какое впечатление произведет на нее этот человек, учитывая, что Керн вызвал резкое отторжение. Обыкновенно она не обременяла себя мыслями о том, что мужчины не принимают ее всерьез, видя паранг на поясе, однако сейчас всецело погрузилась в эти раздумья – они помогали отвлечься от неуютного холодка, то и дело пробегающего по коже. Воистину, злиться было проще, чем бояться.

Через мгновение послышались неторопливые шаги по лестнице, и вскоре в освещенный трапезный зал поднялся юноша с двумя теплыми одеялами в руках.

Аэлин почувствовала, как ноги буквально прирастают к полу.

Необычайно большие карие глаза на бледном лице, немного растрепанные русые волосы, аккуратный нос с чуть вздернутым кончиком, тонкие губы, четко очерченные скулы… это лицо невозможно было забыть, сколько бы лет ни прошло с последней встречи! И все же Аэлин была готова взмолиться всем богам Арреды, чтобы видение оказалось игрой воображения, ошибкой или кошмарным сном.

Юноша при первом же взгляде на Аэлин также застыл. Глаза широко распахнулись, на миг выражение их сделалось скорбящим, а уже в следующее мгновение – отстраненным и холодным. Руки опустились, два одеяла с едва слышным шелестом упали на пол, заставив недоуменно уставившихся на юношу односельчан проследить за его взглядом и повернуться к застывшей и побледневшей Аэлин.

Мальстен напряженно сжал кулак, уже понимая, насколько самонадеянным и неправым оказался, предлагая устроиться в этой деревне на ночлег. Похоже, сам Крипп приложил руку к тому, чтобы недавние опасения охотницы подтвердились.

– Филипп, – одними губами прошептала Аэлин, все еще не в силах поверить собственным глазам.

Юноша, ничуть не изменившийся внешне за те десять лет, что Аэлин считала его мертвым, подался вперед.

– Это охотники на иных, – бесстрастно сообщил он Власу и Керну. – С ними будут проблемы.

Мальстен попятился, хватая Аэлин за предплечье и увлекая ее за собой к выходу.

Три непонятных существа, которых он мгновение назад считал людьми, сделали шаг к беглецам, однако бросаться вдогонку не спешили. Решив не терять времени, Мальстен резко дернул Аэлин за собой, решив для надежности применить нити, видя, что она готова впасть в оцепенение.

Демон-кукольник и его марионетка бросились прочь из трактира в темноту деревни. Оба сердца Мальстена бешено стучали в груди. Он не знал наверняка, кто такой Филипп, хотя и припоминал, что Аэлин когда-то упоминала это имя. Ясно было одно: кем бы ни был этот юноша, другом его нельзя было назвать даже с натяжкой. Да и человеком тоже…

Увлекая за собой Аэлин с помощью нитей, Мальстен рванул в чащу леса, однако дорогу ему преградил невесть откуда взявшийся худосочный мужчина с факелом в руке. Из домов на улицу один за другим выходили пугающе молчаливые спокойные люди, будто ловя мысленный сигнал от своих односельчан. Одним своим видом они вызывали неконтролируемый страх, которому не было объяснения.

Выхватив саблю, Мальстен уклонился от взмаха факела и нанес рубящий удар по горлу неизвестного существа в человечьем обличье, заступившего ему путь. То не издало ни звука. Из горла брызнула кровь, и в свете факела было совершенно ясно, что она черна, как уголь. Тело твари начало медленно оседать на землю.