Бэстифар приподнял брови.

– Вот это заявление на ночь глядя!

– Не делай из меня идиота, Бэс! Ты думал, я не узнаю о том, что гимнасты мертвы? Только сегодня ты убеждал меня, что мой дар может приносить не только смерть, и в тот же день собственными руками убил шестерых человек, которых я отпустил, потому что они не захотели быть марионетками!

– Вот оно, значит, как, – задумчиво пробормотал Бэстифар, выслушав обвинительную речь друга. Он не удивился и не попытался отпираться, хотя в глубине души Мальстен питал надежду на один из этих исходов. – И кто же тебе проболтался? Отар или те, кто помогал убирать тела?

– Проклятье, Бэс, какое это имеет значение? – вскинулся Мальстен. – Зачем ты это сделал?

Аркал примирительно приподнял руку и качнул головой.

– Так, друг мой, для начала остынь, – сказал он. – И давай разберемся по порядку. Во-первых, лично твой дар никому смерти не принес. Принес мой, и я считаю, что это совершенно тебя не касается.

Мальстен едва не лишился дара речи от такого заявления.

– Что?! Ушам своим не верю! Бэстифар, это касается меня напрямую! Я обещал этим людям – прилюдно! – что никого не трону, если они решат уйти.

– Ты и не тронул, – криво ухмыльнулся Бэстифар. – Не понимаю, в чем проблема. Ты ведь свое обещание сдержал.

– Но ты – не сдержал свое. Ты ведь поддержал меня, когда я сказал, что участие артистов должно быть добровольным, и…

– И все, кто согласился участвовать в твоих представлениях, сделали это по доброй воле, разве нет? – перебил аркал.

– Так не пойдет, Бэс! – решительно заявил Мальстен. – Не на такую работу в цирке я соглашался тогда, в Кальтце.

Бэстифар глубоко вздохнул.

– Тогда, в Кальтце, ты ни на какую работу не хотел соглашаться, если помнишь. Мы договорились, что ты попробуешь проявить себя в качестве постановщика и уйдешь, если ничего не выйдет. У тебя вышло, и ты получил работу. Какое из условий, оговоренных тогда, я нарушил?

Мальстен прерывисто вздохнул, сжав руки в кулаки.

Бэстифар шагнул к нему, продолжая самодовольно скалиться.

– Что до тех, кто отказался работать при новых порядках, я вовсе не подтверждал им твое обещание безопасности от своего имени. А те слухи, которые они могли разнести, покинув Грат или Малагорию, повлекли бы за собой серьезные проблемы.

– Ты убиваешь каждого, кто скажет тебе хоть слово поперек? – вспыхнул Мальстен.

Бэстифар закатил глаза.

– Вовсе нет. Ты-то еще жив!

Мальстен угрожающе уставился на него исподлобья.

– Плохая шутка, Бэс.

– А я и не шучу, – покачал головой аркал. – Каждый из этих артистов с самого начала знал, кто я такой и каким обладаю нравом, но они приняли правила игры на моей территории. И ты их принял, когда согласился приехать сюда. Не скрою, ты на особом счету, но артисты труппы – мои подданные, и то, как я с ними поступаю, тебя не касается.

– Это подданные твоего отца, Бэс. Не твои, – холодно напомнил Мальстен.

Глаза аркала нехорошо сверкнули. Было видно, что он с трудом сдержал накатившую волну гнева и не проучил наглеца своим излюбленным способом.

– Все, что происходит в цирке, – медленно процедил он сквозь зубы, – к моему отцу не имеет никакого отношения. Во время выступлений арена твоя, но в остальное время цирк – только моя территория. Ни ты, ни малагорский царь, ни весь Совет Восемнадцати не в праве указывать мне, что с ней делать. Это понятно?

Лицо Мальстена сделалось непроницаемым от этих слов.

Коридор погрузился в звенящую тишину. Молчание подпитывалось распалившейся злостью Бэстифара и притупляло ее. Несколько мгновений спустя он понял, что сказал и как данталли может на это отреагировать. На его губах появилась досадливая ухмылка.

– Вот я и проштрафился, верно? – спросил он. Мальстен не ответил, лишь вопрошающе изогнул бровь, продолжая глядеть хмуро и с осуждением. – Сейчас ты, скорее всего, молча развернешься и уйдешь. А ночью соберешь вещи и покинешь Грат. Ты не привык находиться в том положении, в которое я тебя поставил, я это знаю. И, пожалуй, я уже сделал все, чтобы спугнуть тебя.

Мальстен глубоко вздохнул. Пока Бэстифар не озвучил это, он и впрямь думал так поступить. Теперь это далось бы ему во много крат тяжелее.

– Ты хорошо меня знаешь, – тихо сказал он.

– Значит, сбежишь? В какую-нибудь глушь на материке?

– А ты пошлешь за мной группу кхалагари, чтобы убить, потому что я не принял твою позицию?

Из груди Бэстифара вырвался нервный смешок. Он устало потер глаза и прислонился спиной к стене. Рука безвольно опустилась, удрученная улыбка, которая будто забыла, что ей не время сейчас появляться, никак не сходила с лица.

– Ты действительно думаешь, что я на это способен? – спросил он.

– Я понятия не имею, на что ты способен, Бэс, в том-то и проблема, – ответил Мальстен, отходя к противоположной стене и тоже прислоняясь к ней спиной.

– Выходит, я действительно поторопился с Райсом и его людьми. Теперь я останусь и без гимнастов, и без постановщика. Мой цирк понесет большие убытки, представления придется отменить.

Мальстен поморщился.

– Не понесет твой цирк никаких убытков, успокойся. Я не уйду.

Бэстифар недоверчиво посмотрел на него.

– В чем подвох?

– Ни в чем, – покачал головой Мальстен.

– Значит, мы… просто забудем об этом досадном недоразумении? – аккуратно спросил Бэстифар, получив в ответ еще один осуждающий взгляд.

– Я никогда не одобрю таких методов, если буду иметь к этому хоть какое-то отношение. Прямое или косвенное – неважно. Слишком много смертей уже пришло на Арреду посредством моего дара. Я не хочу, чтобы так продолжалось, чьими бы руками это ни творилось, Бэс. Ты должен это понимать.

– Допустим, – кивнул принц.

– Поэтому мне придется взять с тебя обещание, что ты больше не тронешь никого, кто решит поступить так же, как Райс и его люди. Иначе я ухожу.

Аркал нервно передернул плечами, из груди вновь вырвался короткий смешок.

– Дожили! Мой гость ставит мне условия и дает мне испытательный срок в моем собственном цирке.

– Мы договорились? – подтолкнул Мальстен.

– Бесы с тобой, договорились! – махнул рукой Бэстифар. – Даю слово, что больше ни один артист, который решит покинуть труппу, не пострадает от моей руки. Надеюсь, слова тебе достаточно? Или составишь бумажный договор?

Данталли невесело усмехнулся, проигнорировав едкость последнего вопроса.

– Рад, что мы поняли друг друга, Бэс.

– Рад он! – закатил глаза аркал. – Скройся, будь так добр! Если у тебя закончился поток претензий, то мне пора за эту дверь – выслушивать новый.

Мальстен нервно усмехнулся и, не ответив принцу, направился к своим покоям.

<настоящие дни>

Сельбрун, Крон

Двадцать седьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Столько лет прошло с тех пор, как Бенедикт впервые переступил порог этого кабинета, а воспоминания о том дне были живы, как если бы все случилось вчера. Лишь видимые изменения во внешности Карла Бриггера напоминали о минувших годах. Время не пощадило старика: выглядел он так, будто мог рассыпаться от слабейшего порыва ветра. С последней встречи с Бенедиктом Карл Бриггер заметно осунулся, волосы поредели и окончательно поседели, а взгляд сильно прищуренных глаз, вокруг которых собралось множество мелких морщинок, потускнел.

Неужто через два десятка лет и меня ждет такая немощь? – с ужасом подумал Бенедикт, подходя ближе к расположенному у окна столу главы Культа. Он постарался не показать, как вид Бриггера удручает его, но невольно хорохорился и молодился, мысленно расширяя пропасть между собой и стариком. Поясница, как назло, то и дело стреляла заунывной болью, и Бенедикт стискивал зубы, проклиная бешеную восьмидневную гонку.

Киллиан тенью держался подле своего наставника: стоило переступить порог кабинета, как он притих. Лицо сделалось отстраненным, и Бенедикт понял, что ученик погрузился в воспоминания, которые так часто мучили его в кошмарах. Немудрено, ведь именно те ужасные события предшествовали его вступлению в Культ.