Конечно, все эти обстоятельства сильно вредили успеху осады. Большие партии, на которые распалось крестоносное войско, очень плохо поддерживали друг друга, так что время и силы напрасно терялись, благородная кровь напрасно проливалась. Но у пилигримов было ещё столько высокого одушевления и готовности к труду, что, несмотря на всё это, поистине удивительным образом они сделали значительные успехи и мало-помалу обеспечили себе победу. Были построены громадные осадные механизмы, башни, тараны и метательные машины: под защитными крышами и в подкопных галереях христиане пододвигались к самым укреплениям неприятеля. Вскоре около пробитых брешей повсюду загорелся бой. Саладин делал всё возможное, чтобы отвратить падение города, беспрестанно нападая с тыла на христианский лагерь и убедительно призывая защитников Акры держаться. И теперь он снова изображал халифу своё трудное положение, потому что имел дело с врагом, какого никогда не видывали, который одновременно был и осаждённым и сам осаждал, замыкал и сам был замкнут. Поражения и плен ослабляли христиан, война поглощала их, победа их покинула, но море было за них. Невозможно было бы даже указать число народов, составлявших христианское войско; даже воображения недостало бы для этого.

С конца июня 1191 года неоднократно начинались переговоры о капитуляции крепости. Говорят, что Саладин обещал при этом однажды выдачу почти всего королевства Иерусалимского, если бы христиане помогли ему сильным войском против могущественных магометанских врагов. Но все эти переговоры разбивались один за другим, пока наконец отчаяние гарнизона не ускорило развязку. 11 июля начальники крепости и христианские короли вошли в соглашение. Город со всеми находящимися в нём запасами должен был сдаться, святой крест должен быть возвращён и значительное число христианских и племенных рыцарей и народа получить свободу. Гарнизон имел право возвратиться к Саладину, но по крайней мере часть его, в особенности сто знатных людей, должны были остаться заложниками, пока султан не заплатит христианам 200 000 червонцев.

Саладин с глубоким огорчением принял известие об этих условиях и пытался не дать на них своего согласия. Всё было напрасно. Уже 12 июля защитники Акры открыли ворота. Христиане в восторге вошли в Акру и водрузили свои знамёна на стенах и башнях. Тогда Саладин подписал договор. Снял свой лагерь и двинулся назад в глубь страны. Чтобы вооружиться там для новых битв, в особенности для защиты Иерусалима.

Так после двухлетней, стоившей ужасных жертв, войны была снова взята Акра. Все незаслуженные несчастья христиан, так же как все безумия и низости, ими совершенные, перетягивались на чаше весов геройским мужеством и упорной выдержкой пилигримов. Гений Саладин был в конце концов побеждён крестоносным воодушевлением Запада. После этого великого триумфа ещё можно было надеяться на полное возвращение прежних христианских областей и окончательное подавление могущественного противника. Правда, и сами крестоносцы были сильно истощены, но всё ещё достаточно сильны, чтобы достигнуть желанной высокой цели, если бы только они наконец бросили свои отвратительные раздоры и с чистым чувством отдались исполнению своей великой задачи.

К сожалению, после падения Акры в этом отношении дело пошло ещё хуже. Англичане и французы под предводительством своих королей разными способами вредили пилигримам других наций. Когда предводители последних возмущались против этого, им давали дружественные обещания, но, несмотря на то, не кто иной, как король Ричард, позволил себе бессовестное оскорбление австрийского герцогского знамени, велев при своём вступлении в крепость бросить его в грязь, так что многие крестоносцы, увидев такое “королевское слово и поступки”, повернули домой, потеряв всякую охоту в дальнейшей войне против мусульман.

Прежние христианские жители Акры также имели сначала законную причину для жалоб, потому что им не возвратили их собственности, которою они владели до завоевания города Саладином. Между тем здесь дело шло именно о гражданах итальянских коммун, которые во время войны за Акру постоянно оказывали важные услуги и с которыми нужно было сохранить и в будущем дружеские отношения. Поэтому венецианцы, а в особенности пизанцы и генуэзцы, мало-помалу получили обратно не только свои старые городские округи, лавки и склады, но вскоре получили возможность ещё расширить эти кварталы и вполне восстановить и даже возвысить блеск Акры как важнейшего сирийского торгового города.

Но снова вспыхнула также и вражда между Конрадом и Гвидо. Приверженцы маркграфа указывали на его неоспоримые заслуги, которые он приобрёл в деле христиан; друзья Гвидо заявляли, что поражение короля при Гаттине произошло не от его нерадения, а по неотвратимому несчастию. Наконец, крестоносные государи сошлись на том, что король Гвидо до конца жизни останется королём Иерусалима, Конрад ему наследует, а пока маркграф должен получить Тир, Бейрут и Си- дон, а браг Гвидо, Готфрид Лузиньянский — графство Яффское. Эта несчастная сделка, которая делила христиан в Сирии между претендентами, вместо того, чтобы крепко утвердить её в одних руках, была, конечно, только плодовитым зерном к новым раздорам.

И только что эта сделка была заключена, как Ричард и Филипп обменялись колкими словами, потому что последний вдруг объявил, что хочет вернуться домой. Говорят, что французский король был принуждён к этому болезнью; рядом с этим носились тёмные слухи о его опасениях вследствие заговора против него, составленного Ричардом и Саладином: но на самом деле королём руководило, вероятно, желание предъявить как можно скорее и настойчивее свои права на значительное наследство незадолго перед тем умершего графа Филиппа Фландрского. Ричард был возмущён намерением своего союзника отчасти потому, что главная борьба с Саладином только теперь и должна была начаться, отчасти же он боялся, что по своём возвращении на родину король Филипп без церемонии воспользуется удобным случаем напасть на английские владения. Но он был слишком горд, чтобы препятствовать отъезду короля, и удовольствовался клятвенным обещанием, что Филипп не тронет владений английского престола в отсутствие Ричарда и ещё сорок дней по его возвращении. Вслед за этим французское войско разделилось. Значительный отряд остался в Сирии для продолжения крестового похода под начальством герцога Гуго Бургундского, Генриха Шампанского и других знатных людей, а остальное войско отплыло с королём 31 июля. Их обратная поездка счастливо шла вдоль берегов Сирии, Малой Азии и Греции в Италию, а оттуда до Франции.

Возобновлению войны между Ричардом и Саладином предшествовала печальная и отвратительная сцена. Султан не мог так скоро, как его обязали, исполнить условий, которые на него налагала капитуляция Акры, освобождения большого числа пленных христиан и уплаты 200 000 червонцев. Ричард пришёл из-за этого в безмерный гнев и тотчас после того, как прошёл выговоренный Саладином срок — 20 августа, — он велел заколоть перед воротами Акры более 2000 мусульманских заложников. Конечно, после этого деньги были не уплачены, ни один пленный христианин не отпущен, а также не выдан и Святой крест. Кроме того, хотя Саладин, несмотря на свою глубокую горесть, не увлёкся тотчас к соответственному возмездию за позорное убийство стольких единоверцев, зато в последующих сражениях много раненых или пленных христиан пали жертвами воспламенённого мщением противника.

Через три дня после этой резни Ричард выступил с главной массой пилигримов из Акры. Войско было большей частью ещё исполнено прежним военным одушевлением, но рядом с этим было всё-таки много зависти и вражды, распущенной любви к приключениям и дикой жажды наслаждений. Но самое худое было в том, что не было человека менее способного, чем именно король Ричард, чтобы усилить более благородные побуждения крестоносцев и привести к счастливому концу великое предприятие. Он был и, конечно, остался непобедимо храбрым и воинственным рыцарем, высоко чтившим у врага добродетели, которыми обладал сам, но он был совершенно неспособен управлять большим войском, придумать и успешно провести разумный план похода. Задача, которую он должен был теперь выполнить, была ясна: необходимо было сломить, наконец, военную силу Саладина и завоевать Иерусалим. Но ни то, ни другое не было прямо предпринято, а вместо того была вторично сделана та же ошибка, какая повела к столь бедственной осаде Акры, а именно: ближайшей целью похода поставлено было завоевание одного приморского города — Аскалона, “Сирийской невесты”, богатейшего и самого укреплённого города на юге Палестины. Может быть, Ричарда побудили к походу в Аскалон лузиньянцы, так как в последних переговорах с маркграфом Конрадом графу Готфриду был обещан соседний город Яффа; может быть также, что в этом деле решат вопрос другие группы крестоносцев, для которых завоевание Иерусалима не было главной целью, а именно те вельможи и рыцари, которые прежде имели владения на берегах королевства, и особенно граждане итальянских коммун, торговые интересы которых гораздо больше зависели от скорого возвращения приморских городов, чем от завоевания Иерусалима. Как бы то ни было, поход к Аскалону был во всяком случае уклонением от пути, который указывало политическо-военное положение вещей, и это уклонение было горько отомщено.