Вероника, изысканная тряпичница, продолжала потрошить коробку.

- Как твой папа? - спросила я.

- Завтра выпишется, - ответила она, придирчиво рассматривая голубую пижаму. - Но не меньше недели просидит дома. Его здорово зажало в шахте, плечевой сустав пришлось целиком заменить. Три кости просто в крошку.

- Хоть жив остался, - утешила я.

- Да уж... До сих пор испуганный. Во сне бурчит что-то по-своему.

Вероника нахмурилась - и вовсе не аппликация в виде овечки на пижамных шортиках послужила этому причиной. Родной язык отца она прекрасно знала, как и родной язык матери. Мне не так повезло - мои папа и мачеха были родом из стран, говоривших на одном и том же языке, и мой лингвистический запас в итоге оказался меньше. Это, кстати, редкий случай, ведь еще пять лет назад в Нашей Стране поощрялись браки между "принятыми гражданами", имеющими как можно больше национальных различий - смысл в том, чтобы никаких национальностей в чистом виде здесь не осталось. Все "принятые" должны были стать "нашестранцами", и каждый осознавал это, вступая в гражданство. По словам папы, мало кто сожалел об утрате национальных особенностей, ведь свои родины люди покинули не от хорошей жизни. Многие покинули их с обидой.

- Говорит, похоже на диверсию, - подумав, созналась Вероника.

Вот черт. Вчера шпионы, сегодня - диверсия. Плохо. Кому и зачем это все нужно?.. Я, наверное, слишком привыкла к безопасности и совсем забыла, какие события дали начало истории Нашей страны - интриги, предательство, война. Война, которая привела в ужас все человечество.

Нам сказали, это в прошлом, и мы общими усилиями устраняем причину тех бед. В первые послевоенные годы людей одной и той же национальности или разных, но прибывших из одной страны, селили как можно дальше друг от друга и в обязательном порядке очень быстро (не без помощи телепатических фокусов) обучали местному языку. Браки между выходцами из одной и той же страны у нас всегда были не под официальным запретом, а под моральным - с точки зрения общественной нравственности они приравнены к инцесту, и даже местные от него не освобождены, а вот диаспоры, разного рода объединения по национальному признаку - однозначное правонарушение со штрафными последствиями. Даже если кому-то из старшего поколения захочется просто посидеть вечерком и попеть хором песни на родном языке, требуется обязательное присутствие кого-нибудь с иными корнями. Впрочем, это условие соблюдается само собой, ведь у всех супруги-иные, и никого не напрягает. Наша Страна богата песнями на разных языках, пришедшими из множества языков именами и легендами, и мне это всегда нравилось.

- Может, чья-то ошибка? - с надеждой предположила я.

- Автоматика не ошибается, - вздохнула Вероника. - Не было еще такого, чтобы вагон сам по себе менял направление, слетал с рельса и врезался в стену.

- Но ведь с этим разбираются?

Она наконец отложила пижаму и вытащила спортивный костюм.

- Почему синий? Теперь спортивная форма синяя?.. Разбираются. Папа тоже уверен, что во всем разберутся. Туфли точно твоего размера?

Я не знала.

- Остаешься поужинать?

- Ага, - примеряя черную лодочку, с сомнением отозвалась Вероника. - Если не придется готовить. Но, зная тебя, догадываюсь, что придется.

Подумаешь. Так раньше бывало - она готовила ужин у нас дома вместе со мной, Медеей и Давидом, но не жаловалась. Похоже, Медея и Давид были лучшей частью меня, и без них я даже самой близкой подруге не нужна.

- Да и ладно. И без тебя компания найдется.

Если повезет. Нет гарантии, что у Георгия и Ангелины будет настроение со мной общаться... Черт! Я же научилась с этим справляться! Еще в детстве. Надо только вспомнить, как...

Вероника была очень хорошей подругой. Она боялась сделать мне больно и чувствовала самый нижний порог моей боли.

- Стоп, стоп, стоп, - скидывая туфлю, прижала она тормоза. - Я тебя такой давно не видела. Не жалко мне на кухне возиться. Могу я, в конце концов, сходить на свидание?

Если бы я не была на пределе, мне бы не пришло в голову прокатить ей скан на ложь - но она не лгала. Этот же скан подсказал, с кем у нее свидание...Ерунда. Имеет право.

- Все нормально. Привет не передавай.

Она пропустила мимо ушей последнюю фразу. Ежу понятно, что ничего у нее с ним не выйдет, но пусть сама в этом убедится. Я же знаю: от собственных чувств к другому человеку ей нужна отдача, а Игорь не хочет ничего давать. Я получала от него что-то, лишь когда он переставал себя контролировать, но сейчас он слишком испуган, чтобы позволить себе снова влюбиться.

Оставив в покое разоренную коробку, Вероника залезла в шкаф.

- М-м, интересно. Мужских вещей нет, только женские.

- Вещи мамы Кастора, - сказала я. - Вещи отца он, наверное, перенес в свою комнату.

- А ты там была? Его комната где? - донеслось из шкафа.

- Внизу, прямо напротив входной двери. Не была - что мне там делать?

- Что-что, - Вероника хмыкнула. - Что-то странное с этими вещичками... Ты в его власти. Сколько он продержится мягким и пушистым, интересно?

Меня непроизвольно передернуло. Если дать волю воображению, Кастора можно представить деспотом, ведь он сильный, это прорывается в некоторые моменты, но не все сильные обязательно подавляют.

- Ты же его не знаешь совсем.

- Зато других знаю. К тебе никто не остается равнодушным.

Уф... Опять она об этом. Всего лишь об этом.

- Ты знаешь только наших, из школы. Факт - их я чем-то привлекаю, но тут дело в другом.

- В чем это?

- Мы похожи. Нас всех для учебы в "Каменном соло" подбирал один и тот же человек - Ксандрия - по своему вкусу, вот и вся причина.

- Что-то не понимаю...

- Короче, чужие не видят во мне того, что привлекает наших. Так яснее?

- Дошло, - Вероника вышла из шкафа. - Эти вещи старые. Им лет двадцать - тогда отдельные модницы позволяли себе такие штучки. Но почему здесь ничего новее нет? Мадам Линсей двадцать лет не обновляла гардероб?

Что с ней делать? Парни и шмотки, шмотки и парни...

То, что новее, госпожа Линсей взяла с собой в Соседнюю Страну на последнее задание. Наверное...

- Обязательно носи это, - Вероника вручила мне черное платье и тонкий голубой свитер. - То есть, возьми с собой на практику. И те леггинсы, в которых была на заседании комиссии, и жилет тоже. Все, проводи меня, я побежала.

Мысль о том, к кому она побежала, щелкнула по лбу. Тихо, Лора, спокойно. Это жизнь.

Закрыв за подругой дверь, я включила на кухне телевизор и занялась ужином, который, судя по оставленным в холодильнике рецептам, обещал быть сложным. Впрочем, после этапа чистки овощей и подготовки птичьих потрошков мне на помощь пришла Ангелина. Она передвигалась медленно и держалась за стену кончиками своих тонких пальцев, но выглядела бодрее, чем вчера.

- Ой, Лора, вы уже сделали самое трудное, - обрадовалась она, снова осветив все вокруг своей лучистой улыбкой, от которой у меня защипало глаза. Никогда мне так не радовались.

- Очень хорошо, что вы пришли, - ответила я. - Это блюдо я еще не делала, нужны указания.

Она достала из шкафа маленькую кастрюльку, наполнила ее водой и поставила на плиту.

- Тут есть пара хитростей, но на самом деле все просто. Вдвоем мы быстро управимся.

И вдруг, незаметно и неотвратимо, она разговорила меня - в ответ на какой-то безобидный вопрос я спокойно рассказала ей о событиях последних трех дней, а когда осознала это, она уже расстроенно кивала головой.

- Сколько на вас свалилось так сразу...

Ничего себе шпионские навыки. Наверное, бывших шпионов не бывает.

Однако сочувствие Ангелины было искренним, и симпатия - тоже.

- Лора, скажите, это на самом деле было так опасно - оставаться на улице в мороз? Что бы вы сделали, если бы вас не нашел Кастор?