Подумай о том, что за чудесное царство ты собралась покинуть. Что может быть прекраснее, чем подземный лишайник. Как прекрасны гнилушки, в пору их цветения. А запах серы?

Старейшина выжидательно взглянул на девушку-демона. Он не сомневался, что уж упоминание о сере наверняка заставит ее понять, какую серьезную ошибку чуть было она не совершила.

Но он обманулся в своих ожиданиях.

– Я хочу посмотреть на Верхний мир, – упрямо ответила девушка.

Мудрый демон начал терять терпение.

– Хочешь смотреть – здесь полно книжек с картинками, – сказал он. – Нет, дитя мое. Ты хочешь жить среди людей, жить их жизнью. Но для демона это немыслимо. Ты потеряешь большую часть своих способностей. Так, на поверхности ты не сможешь летать. И все это ради чего?

– Замолчи, старейшина, – раздался позади него тихий голос.

Как бы ни был он тих, в нем звучала такая угроза, то даже любопытный архивариус поспешил захлопнуть двери своей лавки.

Мудрый демон обернулся, и увидел три странные существа, появившиеся словно из ниоткуда. Они были серого цвета, а их очертания постоянно менялись. Только черные глаза, лишенные зрачков, оставались неподвижными.

– Порождения Великой Дремы, – гневно воскликнул Старейшина. – Убирайтесь прочь – вам не место в моем царстве.

– Это так, – ответил главный Плесневик. – Но не тогда, когда кто-то из твоих подданных решает оставить тебя.

Отвратительные существа стали подходить ближе. Они не переступали ногами, а текли, словно капли.

– Подземное Царство живет по своим законам, – прошелестел Плесневик. – И мы здесь для того, чтобы следить за этим. Этот юный чертенок не хочет быть демоном. Значит, ей действительно здесь не место.

Существо простерло вперед лапы, и из них стали вырастать длинные веревки.

– Отступник проведет свою жизнь среди нас, в мире Плесени. Навсегда прикованный к сталактиту.

Помощник Старейшины в ужасе задрожал крылами. Он знал, насколько злобны порождения Плесени. Эти серые существа ненавидели все живое. К счастью, они не имели власти в Подземном мире. Но все менялось, когда кто-нибудь нарушал его неписаные законы. Тогда Плесневики могли схватить отступника, и навсегда утащить его в свои норы.

Помощник стал дергать юную демоницу за руку.

– Еще не поздно, – стал верещать он. – Откажись от своего глупого решения. Отступи, и мы сможем защитить тебя.

– Тишина! – прогремел Старейшина.

Он воздел лапу, и столб огня вырос между ними и уродливыми Плесневиками. Серые существа отшатнулись.

– Если кто-то решил взглянуть на Верхний мир, это еще не значит, что он перестал быть одним из нас, – грозно произнес мудрый демон. – Я облачен властью править в своем Царстве. Я не только не запрещаю юной демонице отправиться в мир людей, но и даю ей свое благословение.

Злобно визжа и корча рожи, Плесневики попрятались в щели, а потом и вовсе уползли.

– Отправляйся, куда ведет тебя сердце, дитя мое, – произнес Старейшина, и в его голосе больше не было прежней суровости. – И помни, что здесь – твой дом, здесь всегда будут ждать твоего возвращения.

– Но я не понимаю, – заволновался его помощник, когда они остались одни. – Как вы могли позволить ей уйти? Что станет с устоями нашего Царства? И в самом деле, как можно променять этот чудесный запах серы на свежий воздух.

– Молодежь имеет право на свой путь, – задумчиво произнес Старейшина. – Но ты прав – их выбор мне воистину непонятен. А теперь пошли, друг мой. Мы еще успеем посмотреть, как распускаются цветки первых в этом году гнилушек.

Тело Франсуаз содрогнулось, глаза прекрасной демонессы открылись.

– Это все, – сказала она. – Я готова.

Девушка не отпускала моих рук.

– Майкл, – медленно сказала она. – Я предупреждала тебя… Про образы, живущие в моем сознании. Ты…

Она пыталась подобрать слова.

– Ты что-нибудь видел?

– Нет, – солгал я.

Франсуаз вздохнула.

Она попыталась скрыть свое облегчение, с места взяла бодрый, веселый тон, но подготовка к ритуалу слишком утомила девушку, и Френки не смогла меня обмануть.

– Пойдем ужинать? – спросила она.

– Да, – кивнул я. – Помни – ты должна мне дракончика.

– Как поживает наш новый друг, мистер Лэндор?

В голосе сэра Томаса было столько жизнерадостности, что ее хватило бы освещать всю тундру в течение полярной ночи.

Чартуотер прекрасно понимал – мне нечего ему ответить. Для того чтобы предсказать поведение Генри, надо было быть прорицателем. А провидцем в нашей компании являлся именно он.

Однако сэру Томасу очень хотелось услышать хорошие новости. Наверное, в глубине души он надеялся, что именно их я ему и сообщу, если только удастся возжечь меня оптимизмом.

Эльфы никогда не огорчают своих собеседников, поэтому я не стал делиться с Чартуотером своими сомнениями. Я ответил просто:

– Он спит.

Сэр Томас крякнул, как довольная утка, однако довольным его назвать было никак нельзя.

Он критически осмотрел меня со всех сторон, оценивая, а не дам ли я ему более обнадеживающий ответ, если повторить вопрос еще раз.

Поняв, что шансов на это мало, он покрутился на месте, словно пытался ввинтиться в землю. Но и этот маневр не преисполнил Чартуотера уверенностью, поэтому он с печальной миной отбыл на другую сторону веранды.

Возрадовавшись вновь приобретенной свободе, я подошел к перилам.

Солнце скользило по лезвию горизонта, то появляясь, то прячась за силуэтами далеких гор. Кактусы черными, неприветливыми тенями тянулись из грязной поверхности пустыни. Поднялся легкий ветер; но он был сухим, и вместо прохлады приносил только колючую пыль.

– Хорошее место, – заметила Франсуаз.

Я не понял, шутит она или действительно так думает.

Девушка подошла ко мне сзади. Я не обернулся.

– Это ранчо долгое время пустовало, – произнес я. – Великая Церковь сняла его, чтобы присматривать за тюрьмой Сокорро.

Я задал вопрос, на который сам только что не смог ответить:

– Как там твой друг, Генри?

– Он готов к ритуалу.

В голосе девушки не промелькнуло сомнений.

– Да? – спросил я.

– Да.

– А мы можем ему верить?

– Нет.

– Тогда что мы станем делать?

– Проведем ритуал.

Это был бессмысленный разговор – один из тех, которые люди ведут, когда не уверены в чем-то, но боятся признаться в этом.

В такие минуты я жалею, что вернулся живым после Лернейской кампании – а не гнию сейчас в болоте, окруженный смеющимися кикиморами.

Опасность, ответственность, приближение чего-то большого – и полная неспособность повлиять на ход происходящих событий.

Это страшно.

По крайней мере, для меня.

– Смотри, Майкл, – произнесла девушка. – Вон там. Монахи.

Шестеро человек стояли в дальнем конце веранды. Их головы были покрыты серыми капюшонами, лиц не было видно.

Вернее, их не было вообще.

– Это обязательно? – спросил я. – От этих ребят у меня мороз по коже. Видишь, даже сэр Томас не жаждет с ними поручкаться.

– Ритуал, который предстоит Лэндору, слишком сложен.

– Скажи лучше – слишком опасен.

– И это тоже. Люди, солнце, ветер, даже камни – все будет его отвлекать. Поэтому нужна полная тишина. Проклятые монахи будут за него молиться.

– А кто станет молиться за тебя?

– Ты.

– Я умоляю. Я даже не знаю, как зовут хотя бы одного из Верховных Богов.

Я был готов продолжить разговор.

Эта тема обещала быть столь же бессодержательной, как и предыдущая, а потому позволяла забыть на время о том, чему суждено было случиться.

Или притвориться, что забыть.

Однако новое событие заставило нас выбросить из головы Небесных Богов; ибо были они далеко – если вообще существовали. То же, что появилось на небосклоне, было вполне реальным, и приближалось к нам.

Тот, кто никогда не видел летающего корабля гномов, вряд ли может представить себе это прекрасное зрелище.