– И занимаются явно не тем, что подстригают газоны, – пробормотал я.

– Вы так и не сказали, кому принадлежит ферма, – напомнила девушка.

– Местному консорциуму, – сказал священник.

– Добрый вечер, святой отец, – произнес человек, шедший впереди остальных.

Он наклонился и развел в сторону руки, балансируя на грани между уважением и издевательством.

– Вы сами видите – мы не заставляем крестьян работать больше, чем положено по контракту.

– Вся работа на сегодня и так выполнена, – ответил священник.

Ни у одного из тех, кто подошел к нам, не было оружия, если не считать короткоствольного револьвера, заткнутого за пояс Лэндора. Но я знал – для того, чтобы держать в страхе мирных людей, лишенных прав и полностью зависящих от работодателя, не всегда нужно оружие.

Остальные бандиты стояли немного поодаль, сложив руки на груди; одни из них прищуривались, глядя в небо, другие жевали табак и сплевывали на дорожку.

Они чего-то ждали.

Когда перед тобой лежит пачка лотерейных билетов, мало одного предчувствия, чтобы сказать, какой из них выиграет. Но когда шестеро человек, всю жизнь тренировавшие мускулы вместо мозгов, останавливаются рядом в уединенном месте, где на тысячи акров вокруг нет никого, кроме брюквы и апельсинов, да еще начинают при этом смотреть в небо – тогда никакое предчувствие уже не нужно.

– Любимая, – пробормотал я. – Когда будешь их убивать, постарайся не сломать слишком много деревьев.

Лэндор между тем подходил ближе.

Он двигался с осторожностью, с какой мангуст приближается к ядовитой змее; неподвижной, но от того еще более опасной.

– Разве в этот час вы не предаетесь отдыху, – спросил священник. – В городе?

Слова «бордель» и «пьянство» не были им произнесены, но присутствовали в его словах незримо, как смысл в евангельских притчах.

– У нас много работы, святой отец, – сказал Лэндор.

Он не смотрел на священника; и ответил только для того, чтобы отмахнуться от чего-то постороннего.

Глаза человека были прикованы к моей партнерше; Френки, в свою очередь, тоже, не отрываясь, смотрела на него.

В лице Лэндора имелось что-то благородное, как иногда случается у плебеев. Он был высокого роста, хотя немного сутулился; природа резко очертила его лицо с гордой посадкой носа и острыми, но в то же время задумчивыми глазами. Кто-то мог бы сказать, что Лэндора портила некоторая полнота, скрадывавшая лепку черепа и выдававшая его простое происхождение; однако каждый из людей выглядит так, как ему должно, и никому не дано изменить себя, не исковеркав своей души.

Мне-то это хорошо известно.

Я не мог с уверенностью сказать, что привело сюда Лэндора и его людей; тех, кто должен был следить, чтобы рабочие фермы исправно выполняли свои обязанности, и те, кто явился в апельсиновую рощу, когда там находились только мы и священник.

Я сомневался, что эти молодцы хотели причинить вред святому отцу; хотя было вполне возможно, что это именно один из них, или даже все вместе, пытались устроить пожар в его церкви.

Однако я мог быть уверен в двух вещах: Лэндор приехал сюда со своими людьми, чтобы испортить прекрасный вечер; но теперь его планы изменились.

– Этот сад – не лучшее место для прогулок, – произнес Лэндор.

Такая фраза могла содержать угрозу; но угрозы в ней не было.

В серых стальных глазах Френки что-то вспыхнуло, нечто, неподвластное ей самой.

– Вы хотите сказать, – произнесла она, – что здесь есть более красивые места?

Глаза Лэндора открылись; с людьми такое случается чрезвычайно редко. Названные окнами в душу, глаза обычно бывают закрытыми даже при распахнутых веках. Люди боятся впустить кого-нибудь внутрь себя, и причин тому много.

Лицо Лэндора тоже изменилось, и изменилось более разительно, чем он захотел бы поверить. Его черты расслабились, взгляд прояснился; он более не пытался выглядеть сильным и властным лидером, и шайка, что стояла сейчас позади него, была теперь так же далеко, как небесные звезды; обернись он сейчас, то с омерзением отрекся бы от нее.

В душе каждого человека живет несколько масок; и горе тому, кто не расставит их правильно.

Кончик чувственных губ Френки изогнулся; это делает ее лицо еще более сексуальным, и выглядит, как неприкрытое приглашение.

Так бывает, когда девушка собирается распотрошить человека, как беспомощного цыпленка.

– Я Френки, – сказала она, протягивая Лэндору руку. – А это… – она небрежно махнула головой в мою сторону, окатив плечи роскошными волосами.

– Это мой брат Майкл.

Я ощутил прилив нежности к новоявленной сестренке.

Будь мы одни, он выразился бы гораздо активнее.

Френки наступила мне на ногу каблуком и, загадочно улыбаясь Лэндору, сильно надавила, приказывая мне заткнуться.

– Меня зовут Генри, – сказал Лэндор.

Он пожал моей партнерше руку, и девушка томно улыбнулась.

– Ты очень занят сейчас, Генри? – спросила она.

Он поперхнулся.

– У меня нет дел, – сказал он. – Никаких.

Френки засмеялась, негромко.

– Тогда нам надо кое о чем поболтать, Генри, – сказала она. – Только нам двоим.

Лэндору не хватало дыхания.

Он вобрал в себя воздух, но не смог сделать этого быстро; ему пришлось втягивать его потихоньку, словно он питался из капельницы.

– Конечно, – прошептал он.

Я хотел понять, что происходит.

Френки, без сомнения, эффектная девушка, и умеет произвести впечатление. Но то, что испытывал в эти мгновения Лэндор, было гораздо более мощным и разрушительным, чем томление вставшего члена.

Не будь я циником, то решил бы, что это любовь.

Пятеро бандитов, почесывавших брюхо под кожаными поясами, тоже были немного удивлены. Их крохотные мозги, разумеется, не могли осознать и доли происходящего, но они явно испытывали разочарование от того, что им не дали начистить кому-нибудь морду.

Наконец Лэндор отнял свою руку; он все еще не мог оторвать глаз от лица моей партнерши, а его губы начали улыбаться.

От этого он стал выглядеть глупо.

Френки раскрыла ладонь и провела ею перед грудью Лэндора, на расстоянии нескольких дюймов.

Ее губы томно улыбнулись, она прошептала:

– Поспеши, Генри.

– Да, – сказал Лэндор.

Он выдохнул эти слова громко, приходя в себя от сладкого сна. Но он хотел как можно скорее вернуться в этот сон; повернувшись к своим громилам, он хлопнул в ладони и произнес:

– Все едут в город. Я беру один джип.

– Но мистер Лэндор, – запротестовали они.

– Все, все, – нетерпеливо говорил он.

В его голосе уже не слышалось властных и жестких ноток, какие были свойственны ему обычно.

Он не хотел просыпаться.

Люди все еще недовольно ворчали, но неохотно подчинялись ему. Понурив плечи и переговариваясь, они направились к дороге. Лэндор шел сзади, направляя их.

Френки повернулась ко мне с веселой самодовольной улыбкой.

– Не делай такое лицо, братишка, – проворковала она, лаская меня там, где вряд ли стоит это делать на глазах у священнослужителя. – Падре, позаботьтесь о моем красивом мальчике. Не давайте ему скучать.

– Френки, – произнес я. – Не сочти меня любопытным.

– Возьми микрофон, бейби, – шепнула она. – Сможешь подслушивать.

С этими словами она крепко сжала правую руку, заставив меня охнуть, и вновь повернулась к Генри Лэндору.

Человек шел между апельсиновых деревьев, и никого не видел, кроме моей партнерши.

– Пошли, – сказала она.

Френки и Генри Лэндор направились к дороге, где по-прежнему стоял один из джипов.

Во время происходящего разговора святой отец сделал самое лучшее, что мог подсказать ему архангел – притворился деревом.

Сейчас же он тронул меня за рукав и спросил:

– Сын мой. Возможно, я не все понял в ваших отношениях.

– Их сложно понять, – бросил я, пытаясь изобразить для Генри глупую улыбку. – Куда они могли направиться?