— До скорой встречи.

Он наклонился и на этот раз поцеловал ее в губы — очень кратко и легко — а затем выпрямился, неотрывно глядя ей в глаза. О чем она думала? Она выглядела такой бледной и скованной. Но она все еще улыбалась.

— Теперь, Флавия, отправляйся в Копенгаген! Ты заслуживаешь этого. И держи сотовый телефон все время с собой: я скоро позвоню тебе. Так что пока: à bientôt[168], моя дорогая.

Поклонившись, он развернулся и вышел из комнаты.

Через мгновение входная дверь люкса закрылась с тихим щелчком. Флавия не двигалась. Еще до того, как Питер вышел из апартаментов, улыбка исчезла с ее лица. Совершенно неподвижная, она осталась сидеть на месте, вспоминая все то, что она слышала от него со времен первой их встречи, анализируя его поведение и фразы, припоминая сказанное им другим людям — все те слова и обещания, которым не суждено сбыться, и которые являлись хитрыми, умными и непревзойденными манипуляциями. Прежде всего, она поразмыслила о том деле, которое они только что завершили — о деле, целью которого, казалось, была та девушка: Констанс Грин.

Флавия встала, прошла через гостиную и вышла на террасу люкса. Интуитивно она потянулась к своей сумке, закрепленной на поясе, но тут ей в голову пришла другая идея. Она схватила кольцо, которое Питер подарил ей, и попыталась вытащить из него дорогой драгоценный камень. Когда он не сдвинулся с места, она ударила им по перилам балкона. Она била им снова и снова, и снова, попутно разбивая в кровь костяшки пальцев — пока, наконец, камень не выскочил. Она подняла его, на пару секунд зажала в кулаке, а затем швырнула в сторону Атлантики. Каркас золотого кольца остался на ее пальце, четыре золотых зубца, которые ранее удерживали камень, теперь пустовали и просто торчали в разные стороны.

Затем она вошла в гостиную и огляделась, хладнокровно оценив обстановку. Подойдя к витрине, она открыла ее, взяла с полки мраморную статую и после краткого изучения использовала ее, чтобы разбить стеклянную витрину на осколки. Затем, по-прежнему удерживая нервы под контролем, она зашла на кухню и по одному стала вытаскивать из шкафов предметы посуды и бросать их на пол. Она обошла все три спальни люкса, и, используя зубцы своего кольца, порвала в клочья картины, висящие на стенах. Забрав штопор с барной стойки, она вернулась в гостиную и распорола на лоскуты модульный кожаный диван, на котором они с Питером сидели вместе всего несколько минут назад.

Остановившись, Флавия тяжело задышала. Отступив в спальню — спальню, на которую всего за полчаса до этого она возлагала большие надежды — она собрала свою маленькую сумку и, выйдя из люкса, спустилась на лифте в роскошное лобби.

— Я миссис Люпей, — сказала она мужчине на рецепции, — боюсь, что мой муж устроил в Гранд-люксе небольшой беспорядок. Пожалуйста, запишите все убытки на счет кредитной карты, которая числится у вас в базе. Я проверю это при выписке.

С этими словами она слегка улыбнулась мужчине, развернулась на каблуках и направилась к выходу из отеля, в то время как капли крови стекали с ее разбитых костяшек пальцев на полированный мраморный пол.

В час пик поездка в плотном потоке машин от отеля «Сетаи» до Баптистского госпиталя Майами — одной из крупнейших больниц Южной Флориды — заняла пятьдесят минут. В образе Петру Люпея Диоген заехал на своем взятом напрокат автомобиле в грязный гараж примерно в четверти мили от своего пункта назначения и намерено припарковался в темной зоне за стальной колонной, которая перекрывала обзор камере видеонаблюдения, охватывающей этот участок.

Внутри автомобиля он снял элегантный костюм Люпея, аккуратно сложив его на сидении, и переоделся в наряд доктора Уолтера Лейланда. Он надел обычные для Лейланда брюки цвета хаки, синюю рубашку и полиэстровый галстук, нарочно завязав его неряшливо, и в конце набросил белый больничный халат с прикрепленным к лацкану беджем. В карман он положил кошелек доктора Лейланда вместе с его водительскими правами штата Флорида и кредитными карточками, а сотовый телефон доктора разместил в другом кармане. Достав два ролика ваты из сумки врача, которая стояла рядом с ним на пассажирском сидении, он вставил их в рот, втиснув между верхними деснами и зубами, чтобы придать лицу Лейланда свойственную ему припухлость. Затем он вынул синие контактные линзы и заменил их на карие. В конце он нанес на волосы Люпея белую сценическую пудру, сменив их светло-русый цвет на каштановый с проседью.

По мере того как Диоген заканчивал перевоплощение, он чувствовал непреодолимую грусть оттого, что тщательно созданный и лелеянный с любовью доктор Уолтер Лейланд из Клевистона, штат Флорида, скоро встретит свою кончину. Для него это была в некотором роде, смерть хорошего друга. Но жертвы должны были быть принесены. И, кроме того, он никогда не уделял личности Лейланда должной заботы и должного внимания, Такого, как, к примеру, Хьюго Мензису, или — в особенности — Петру Люпею. На самом деле, личность Люпея была его шедевром — совершенно неприступная, не поддающаяся слежке, абсолютно достоверная, с настоящим номером социального страхования, тщательно разработанная и воссозданная с нуля: имя, за которым он планировал скрываться всю оставшуюся жизнь.

Диоген-Лейланд осторожно сложил одежду и обувь Петру Люпея в безразмерный саквояж доктора. Поверх вещей он поместил небольшой футляр из нержавеющей стали, в котором лежал набор хирургических инструментов, каковыми и должен обладать каждый уважающий себя врач, контейнер с контактными линзами и маленькую бутылочку с актерской краской для волос, а также кошелек и очки Люпея.

Кроме того в его сумке разместился маленький медицинский изотермический контейнер для транспортировки человеческих органов.

Машина — он знал — очень скоро заинтересует полицию. Она была арендована на имя доктора Лейланда, и здесь повсюду находилась его ДНК. Диоген ничего не мог с этим поделать. ДНК-маркеры, которые обнаружат в этой машине, действительно будут соответствовать доктору Лейланду, впрочем, как и отпечатки пальцев. Это выяснится сразу же, как только найденные здесь ДНК и отпечатки прогонят через базу данных, а это станет делом, которое очень быстро решится. В мире существовал и второй человек, у которого была такая же ДНК, как и у Лейланда — имя ему было Диоген Пендергаст — и его ДНК, к сожалению, было внесено в базу данных ФБР. Но вряд ли кто-то будет производить вторичный поиск после того, как Лейланд будет идентифицирован. Даже если бы это случится, у Диогена всегда оставался Петру Люпей, который старательно избегал оставлять официальные данные о своей ДНК, дублирующей ДНК другого человека. В машине ничто не указывало бы на Петру Люпея.

Отлично.

Диоген закрыл саквояж и, выйдя из гаража, направился по заранее спланированному маршруту — маршруту, который давал ему уверенность в том, что уважаемый доктор Лейланд должным образом попадет на запись камер безопасности, расположенных по всему периметру больницы. Он снова подумал, что чем быстрее это закончится, тем лучше.

Лейланд прошел по Юго-западной 94-й улице через обширный больничный кампус и вскоре добрался до главного входа. Около двух тысяч врачей были связаны с Баптистским госпиталем, поэтому он не боялся привлечь к себе нежелательное внимание. Диоген принял предварительные меры и заполучил для Лейланда удостоверение личности — на самом деле, это был простейший вопрос для любого врача из Флориды с дипломом о высшем образовании и минимальными хакерскими способностями. Он предъявил свой бедж с магнитной полосой, когда проходил через пост охраны и после чего, сопровождаемый внимательными, но дружелюбными взглядами охранников, оказался в просторном вестибюле. Заранее изучив и запомнив планировку больницы, он быстро прошел мимо множества палат к лифту, где он нажал кнопку этажа с отделением интенсивной терапии. Со стороны он выглядел, как врач, спешащий по делам.