— Господин Этельгерт, — сказал Йормунганд, — Сегодня вы опять будете услаждать наш слух своими балладами? Вчера вы произвели впечатление на мою сестру.

— А на вас, мой господин?

— Было шумно. Один пьяный гомон не отличить от другого.

Хель испепелила его взглядом. Йормунганд восхитился, настолько она сейчас походила на мать. Ее выражение лица, осанка. Если бы сестра всегда оставалась такой.

— Уверен, что если вы послушаете, то вам понравится. Я сочиню песню специально для вас. У вас же уже есть подобающие подвиги? — Этельгерт почти заискивал.

— Смотря, что считать подобающим, — ответил Йормунганд, отводя взгляд от сестры. Он поудобнее перехватил Фенрира. — У вас баллады про то, как кто кого обманул, или поимел, или про то и другое. Вряд ли я хотел бы стать ее героем. Если вы не владеете даром врачевания, то…

— Понял, не тревожу вас более, — сказал Этельгерт. Тонкие губы изогнулись в улыбке, но взгляд остался недобрым. Хель беспомощно посмотрела на брата. Тот едва заметно пожал свободным плечом. Хель просияла и вновь ухватила Этельгерта за руку. Теперь она походила на саму себя лет пять назад, юную и наивную. Этельгерт увлек Хель за собой.

— Есть в нем что-то противное, — вполголоса сказал Йормкунгард Тиу. — Чем он только ей нравится?

— Что? — переспросил Тиу. На поле для стрельбы уже натягивали луки, гудела тетива, летели стрелы. Толпа шумела. Громко блеял призовой баран. Для лучников познатнее предусмотрен другой приз, им одаривала жена самого Альфедра.

— Этот Этельгерт, — сказал Йормунганд, — кто он?

— Скальд, — пожал плечами Тиу, — Не очень хороший, здесь Ба́льдер прав, но он умеет угодить матери. Я бы с ним за один стол не сел, но он знает почти все обо всех. И прости за совет, но я бы предостерег тебя связываться с ним, он мстителен и злопамятен. И сестру держи от него подальше.

— Охоч до женщин?

— Он до всех охоч, если ты понимаешь.

— Ясно. Значит, Ба́льдер не зря его ненавидит.

— Ба́льдер его ненавидит? Да он за Этельгертом хвостом ходил…, - Тиу нахмурился, потом тряхнул головой, будто отгоняя непрошеные мысли.

— Нет, нет, — произнес он про себя, — нет.

Йормунганд наблюдал за ним краем глаза. Хель не дура, но может дать себя одурачить, думал он.

— Кстати, о женщинах. Я могу тебя поздравить, — сказал Тиу. Йормунганд чуть замедлил шаг. Фенрир отозвался слабым стоном.

— С чем?

— Все уже знают, что в скором времени твоя мать и Ньрд соединятся узами брака.

— Тогда поздравлять следует мою мать и Ньрда.

— Твоя мама рада, что выходит замуж?

— Я не знаю. Я не читаю ее мысли.

— Она вам ничего не говорила?

— Мне — нет.

Тиу выглядел озадаченным.

Лестница наверх показалась Йормунганду длиннее обычного. Тиу взял у него обмякшего в забытье Фенрира и донес его до комнаты сам. Йормунганд позвал служанку присмотреть за ребенком. Пока дожидался ее прихода, смочил полотенце и положил Фенриру на лоб. Вода в рукомойнике уже согрелась с утра, пришлось обойтись пока ей. Фенрир застонал, в уголке губ влажно выступила слюна. Йормунганд нахмурился, принялся стаскивать с младшего брата чересчур теплые вещи.

— Я должен поблагодарить тебя, — сказал Йормунганд Тиу, — за помощь. Кроме тебя больше никто не изъявил желания помочь. Я не просто чужой здесь, меня чураются.

— После свадьбы будет легче, — сказал Тиу, присаживаясь на другой край кровати, — Вы станете родней Ньрду, а его здесь уважают. Да и наша с Бальдрем дружба чего-то стоит.

Скрипнула дверь, в комнату осторожно вошла служанка, которая обычно помогала Хель. Засуетилась, забормотала по- ирмунсульски, отгоняя злых духов и охая.

— Сомневаюсь, что свадьба что- то изменит, — Йормунганд посмотрел Тиу в глаза, — Что такого натворил наш отец? — ему пришлось встать, чтобы девушка могла помочь Фенриру. Тиу тоже встал, почти виновато отвел взгляд.

— Дело не в нем.

— Вот как.

— Ты вроде хороший человек, Йормунганд, только очень похож на своего отца.

— И что с того?

Тиу вздохнул, взъерошил светлые волосы.

Сквозь задернутые занавеси едва пробивался луч света и поднятые плащами пылинки вихрем кружили по спирали. Пахло гвоздикой и пудрой. Рядом с кроватью, поджав ноги, сидела молоденькая служанка в заляпанном платье и то трогала Фенриру лоб, то поправляла накинутое на него легкое одеяло. Фенрир шевельнулся, попытался перевернуться на бок и затих.

— Наш отец, Альфедр, очень серьезно относится ко всяким предзнаменованиям, гаданиям и всему такому. Он умеет колдовать, всякий знает, что он умеет. Как и Лодур, твой отец. В общем, они поссорились. Они и раньше ссорились, только на этот раз все серьезней. И Альфедр что-то сказал твоему отцу, что-то про то, что тот делает детей чужим женам, но не своей.

Йормунганд поднял бровь.

— И это было неправильно. Потому что и у Лодура есть дети кроме вас. Но он просто рассвирепел тогда, и сказал, что у него в Ирмунсуле есть семья, и что его дети смогут отомстить за него, если что.

— Вот как.

— Альфедр лишь посмеялся. А потом кто- то из жриц, может даже Ванадис, напела ему, что дети Лодура и правда могут отомстить, и что старший из них убьет любимого Альфедрова сына. Никто не удивился бы, если бы ты и в самом деле убил Йорда в один из его северных походов.

Йормунганд фыркнул.

— Мы доставляем неприятности, когда вы приходите на наши земли. Как необычно.

— И отец решил вас позвать, посмотреть, насколько вы опасны.

— И что?

— Вы неопасны, — Тиу снова пожал плечами. — У вас нет ни армии, ни каких- то особых способностей. Единственное — вы похожи на своего отца, только и всего.

— Значит, все хорошо?

— Кажется, этой женитьбой отец берет вас в заложники.

— А смысл? У него уже есть Сигюн, новая жена Лодура.

— Она его жена, но это не значит, что она по-настоящему ценна для него. Он для нее — да. А как Лодур к ней относится — неизвестно. Он же еще тот волокита, хуже Этельгерта. Только не такой… извращенный.

— Если от нас может исходить угроза, почему нас просто не убили?

— Наверное, на вас хотели посмотреть и увидели, что угрозы-то нет. А убивать налево и направо детей побратимов как-то не по-людски. Наверное, потому вы и живы. Хотя не могу поручиться, что там на самом деле в голове у отца.

— Хорошо, я понял, зачем мы здесь, но почему они все, — Йормунганд неопределенно махнул рукой, как бы указывая на всех людей, — ненавидят нас?

— Наверное, ждут шуточек, как от Лодура. Обрезание волос по ночам, змеи в постелях.

— Что за чушь?!

— У твоего отца грубоватое чувство юмора. Его недолюбливают даже те, кому он не враг. Не пойми неправильно, Лодур неплохой человек, то есть, наверное, не такой уж плохой, но своими кознями насолил многим. И язык у него как помело. Прости мои слова, но так и есть.

Тиу бросил быстрый взгляд на служанку.

— Она ничего не понимает, — сказал Йормунганд.

— Положи ему на лоб что-нибудь холодное. Раздобудь льда на кухне, — сказал он служанке на ирмунсульском.

Тиу опять вздохнул.

— Началось, — сказал он. За окном и правда стало шумно. Тиу отодвинул занавесь.

— Дочери Луноликой сообщили вчера, что состязания пройдут успешно и что любящие сердца найдут друг друга. Скорее всего, весть о свадьбе Ньрда будет сказана, вот, уже сейчас. Пришлось забить двух баранов, прежде чем Дочери сообразили, чего от них хотят.

— А что сообщили кишки первого барана?

— А шут его знает.

Хель держала Этельгерта за руку. Ей нравилось его благородное лицо, гладкая кожа, темные с легкой сединой волосы собранные назад в тугой длинный хвост. Ей нравились его светлые, обрамленные темными ресницами глаза. Когда Этельгерт улыбался, возле глаз разбегались мелкие лучистые морщинки. И голос — нежный бархатистый голос. Она и представить не могла, что на нее обратит внимание такой мужчина.

И не важно, что остальные ее сторонились, хоть и заглядывались липкими взглядами. Хель привыкла не обращать внимания на мнение людей. Как говорила ей мать, не люди будут решать за нее как ей жить и с кем жить. К тому же, мужа, так или иначе, ей все равно найдут. Даже матери нашли, хоть она и не просила.