— Его возраст не загадка, я не о том. Что ты о нем думаешь?

— Ничего, — признался Йормунганд, — У меня нет причин о нем думать.

— Он наследует Альфедру.

— Я знаю.

— И он не женат. У него прекрасные земли.

— Хель, он же старик.

— Глупый брат! Я пытаюсь сказать тебе, зачем мы здесь.

— То есть ты тоже думаешь, что не из-за отца.

— Цверги бы побрали этого ничтожного труса! — Хель покраснела, — Он даже не появился. Он, наверное, даже не знает, что мы приехали а Гладсшейн. Притащились всей семьей! А если знает, то так еще хуже!

— Возможно, Альфедр организовал наш приезд в тайне от него? Тогда отца не в чем винить.

— Он женился, — вставил Фенрир, про которого они почти забыли.

— А ты что думаешь о Ньрде? — Хель обратилась к младшему брату.

— Ничего. Маму еще спросишь?

Хель вздохнула.

— Она нам не скажет. Только не мама.

— То есть Ньрд и мама?.. — сказал Йормунганд внезапно догадавшись.

— Дурак, — беззлобно сказала Хель.

Фенрир фыркнул.

— Да, дурак, — согласился Йормунганд, — слепой к тому же, как тот здоровяк.

— Пора заканчивать с празднествами на сегодня, — сказала Хель устало. — Завтра будет новый день.

Новый день и впрямь наступил. Откинув одеяло, Йормунганд сел на кровати. Интересно, столько вчерашних пирующих хотели бы, чтобы утро так и не настало, подумал он.

Ежась от утренней прохлады, Йормунганд подошел к окну. Солнце уже поднялось, и внизу готовились к соревнованиям в стрельбе из лука: устанавливали мишени, огораживали места для зрителей. Слуги как будто и не спали в этом огромном замке. Возле замковой стены зеленел сад. Йормунганду нестерпимо захотелось яблок. Свежих, только что с дерева, влажных от росы. Он натянул кожаные штаны и сапоги, накинул синий шерстяной плащ поверх рубашки и отправился исследовать окрестности в надежде раздобыть свежих фруктов.

В замке и вправду бодрствовали лишь слуги. Из кухни доносились запахи готовящейся трапезы, а служанки драили длинные каменные коридоры. Они проворно прижимались к стенкам при его приближении и вновь возвращались к работе, стоило их миновать. Пройдя сквозь кухню, он оказался в огородике, за которым начинался плодовый сад. Невысокая светловолосая девушка собирала яблоки в корзинку, ловко сбивая их длинной палочкой. Почувствовав чье- то присутствие, она оглянулась, и Йормунганд поразился ее странным глазам, похожим на расплавленное золото. Она потупила взгляд и перед ним оказалась маленькая, почти девочка, хорошенькая служаночка с повязанной под подбородком косынкой и крепкими и круглыми, как яблочки, грудками. Йормунганд обратил внимание и на розовые щечки и на крепкие ножки под подвернутым подолом. Вот только глаза… наверное, показалось, подумал он.

Но все-таки она еще девочка, пусть и миленькая.

— Яблоко, — сказал он, протягивая руку.

Девочка взяла самое спелое и вложила его в ладонь Йормунганда, чуть коснувшись ее пальцами. Он еле отвел взгляд от ее лица и заметил красные, отливающие рубином, заостренные ногти. Такие руки предназначены не для работы.

— Благодарю. Помочь донести корзину?

— Не нужно, господин.

И голос славный.

Какая… банальная ситуация, подумал Йормунганд, не двигаясь с места.

— И все-таки я помогу, — сказал он, — Как тебя зовут?

— Ванадис.

«Ванадис».

— Ты здесь не служишь, верно?

— Я живу здесь, господин.

— Дочь служанки?

— Мой отец Ньрд привез меня с собой.

— Вот как. Я мог бы поклясться, что ты всего лишь симпатичная служанка, которая собирает яблоки в саду. А теперь не знаю, что и думать.

— А вы, мой господин?

— Не нужно так меня называть. Я Йормунганд, сын Лодура и Ангаборды. Ты сидела рядом с моей сестрой на пиру.

— Она великанша?

— Кто? Сестра?

— Ваша мать. Говорят, она великанша.

— Она высокая, но не великанша. Нет.

— Простите.

— Посмотри на меня еще раз, Ванадис.

Она вновь глянула на него своими золотым глазами. И на этот раз не отвела взгляд.

— Ты ведь старше чем кажешься, верно? Старше меня. Что за игры? Ты специально ждала меня?

— Неправда, мой господин, — сказала она голосом чуть более глубоким, — я ждала кого-нибудь, кто помог бы мне с корзиной. Возьмите еще яблочко, — она протянула ему яблоко желтое с золотистыми боками, — Скушайте его в свое здоровье, — сказала она улыбаясь.

Зачарованный Йормунганд откусил кусочек, не чувствуя вкуса.

— Ты как будто из мёда и света, Ванадис, — сказал он.

Она подмигнула и отвернулась, взяв у него свою корзину. Наваждение исчезло. Йормунганд стоял один в коридоре перед кухней, держа в руке надкушенное яблоко. Дядя прав, подумал он, женщины здесь опасные ведьмы. Одна хуже другой. Остатки сна окончательно выветрились, и он решил навестить сестру, просто поглядеть, как она там.

В дверь Йормунганд тактично постучал и когда никто не ответил, вошел. Пришлось зажмуриться от ударившего света в глаза. Хель не задернула занавески перед сном, и теперь яркий теплый солнечный свет заливал ее комнату, до слепоты выбеливал постельное белье и небрежно брошенное на высокую спинку стула полотенце. На полу зеленым комком лежало сброшенное Хель платье, сверху его придавливал сапожок. Второй выглядывал из- под кровати. И ярким пятном поверх дорожного сундука лежал светло- сиреневый, струящийся каскадом атласной ткани, новый наряд.

Хель лежала на постели, завернувшись в кокон из одеяла. Развалившись поперек кровати, посапывал Фенрир. Он даже не стал толком раздеваться, так и остался в помятой праздничной рубашке.

— Принеси попить, — попросила Хель, приоткрыв опухшие глаза. Кувшин с водой и пару кружек предусмотрительно поставили рядом с кроватью. Но Хель не могла до них дотянуться.

— Болеешь? — спросил он, поднося кружку с водой.

— Нет, мне просто плохо. Проклятое вино.

— Давно я тебя такой не видел.

Она сделала вид, что хочет ударить его подушкой, он аккуратно увернулся, стараясь не расплескать воду.

— Завидую я твоему здоровью, — сказала Хель. — Как Фенрир?

— Спит. Он опять прибежал к тебе ночью как маленький.

— Зато ничего не натворит без присмотра. Мать нам голову снимет, если с ним что-то случится.

— Знаю, знаю. Слушай, Хель…

— Дааа?

— Ты ничего необычного не заметила? Необычнее всего остального в этом замке?

— Например?

— Не знаю. Что-нибудь. Бальдер вчера намекнул на какое-то пророчество и нехорошие сны про нас троих.

— Что?! Опять какая-то выжившая из ума старуха предсказала, что мы станем концом всему сущему? — Хель в негодовании приподнялась на подушках и тут же упала обратно.

— Вероятно, — сказал Йормунганд. — Я не знаю.

— Мне никто ничего такого не говорил. И кто это — Ба́льдер?

— Один из сыновей Альфедра. Он просит меня наложить проклятие на одного певуна, тогда он все расскажет.

— Врёт.

— Я тоже так подумал.

— Ндааа, придется вести себя хорошо, иначе решат, что мы и вправду зло во плоти. Даже если этот Ба́льдер сказал правду, это ничего не значит, пока мы ведем себя осторожно и не представляем угрозы. Хотя бы явной. Хотя бы до поры до времени. Ох, Луноликая, как нехорошо.

— До встречи, сестра.

Хель потянулась к брату и поцеловала в щеку.

— До встречи, — сказала она. — Ты будешь участвовать в состязаниях?

— Еще не хватало, — ответил Йормунганд, — но я посмотрю.

— Я тоже.

Фригга беспокойно поглядывала в небо. Если пойдет дождь, то состязания придется отменить.

Она выбрала зеленое с вышивкой по подолу платье. Фулла помогла ей одеться и поднесла шкатулку с украшениями. Фригга долго перебирала кольца тонкой работы и ожерелья из самоцветов и драгоценных камней. Фулла молча стояла рядом, пока Фригга прикладывала к лицу то одну драгоценность, то другую.

— Как ты думаешь, — спросила Фригга, не глядя на сестру, — янтарь или золото?