На высокий статус женщины указывала так же группа поодаль стоящих служанок, с опущенными взглядами.

— Кого ты привез мне, любимый? — произнесла Раннвейг и слово «любимый» прозвучало так, будто она ударила собаку.

Йормунганд соскочил с лошади и низко поклонился.

— Я Йормунганд из Ирмунсуля, — произнес он прежде, чем Йорд успел что-то сказать. — Айе, моя госпожа, рад встрече!

— Я где-то слышала твое имя, — сказала Раннвейг. — Это про тебя рассказывают истории в тавернах?

— Не думаю, чтобы вы слышали про меня истории в тавернах, — улыбнулся краями губ Йормунганд. — Я следовал по своим делам, когда встретил князя Йорда.

— И он притащил тебя ко мне, — фыркнула Раннвейг. — Я не жалую непрошенных гостей, знаешь ли. Особенно таких, про которых болтают страшные истории.

— Он занятный тип, — вмешался Йорд. — Посмотри на него, не съест же он тебя в самом деле. Пусть разделит с нами трапезу, а потом можешь вышвырнуть его.

— Не указывай, что мне делать, это не твой дом, а тебе не жена, — взъярилась Раннвейг. — Хорошо, приветствую тебя в моем доме, Йормунганд. Будь здесь гостем.

Йорд едва слышно выдохнул.

Порой в венных походах пища бывает разнообразнее, чем та, которую подали в доме Раннвейг. Йормунганд не сомневался ни секунды, что она достаточно богата, чтобы не отказывать себе в маленьких праздниках желудка. Вокруг города на многочисленных пашнях уже появились ростки. А в городе даже бедняки выглядели сытыми. Немало было потрачено на городские укрепления и, Йормунганд не сомневался, что в подвалах замка достаточно еды, чтобы пережить многомесячную осаду.

Но прямо здесь и сейчас Раннвейг Йоунасдоуттир не желала тратить ни единого лишнего зернышка, чтобы ублажить гостей изысканными блюдами или необычной сервировкой стола. Йормунганд украдкой поглядывал на Раннвейг. Эта женщина как будто живет впрок. Стоит ли вообще Эдегору жениться на ней? И что Йорд, известнейший герой, в ней нашел?

— А правда, — спросила Раннвейг, — что в Ирмунсуле не верят в Луноликую?

Хуже вопроса для ирмунсульца и представить нельзя. Йормунганд зажмурился, она еще и недалекая дура.

— Ирмунсуль изначально был столпом веры в Великую Богиню, и остается им и доныне, — сказал Йормунганд, старательно контролируя тон голоса. — Во время военных походов, бывало, воины вроде Йорда захватывали жриц, — Йорд при этих словах хохотнул. — А те обратили в нашу верну немало воинов. Распространение веры в Богиню было подобно пожару и пару сотен лет охватило самые далекие земли.

— Как интересно, а почему не бывает мужчин служащих Богине? Они недостойны?

— Об этом лучше у жриц спросить, — сказал Йормунганд. — но, насколько мне известно, Богине угодны создания подобные ей. В ваши краях я не видел башен, неужели у вас тоже, как и в соседних землях князя Эдегора нет культа Луноликой?

— Он есть, — сказал Раннвейг почему-то сердито. — Только без этих глупых башен.

— Не бойся. Йормун, Дочери в этих местах смирные и покладистые, — сказал Йорд. Он уже без плаща, развалился на деревянной скамье так, будто возлежал на княжеском ложе.

— А ты и вправду убил того князя на пиру? — спросила Раннвейг. — Как ты сделал, чтобы он напоролся на собственный меч?

— Он оказался неловким, только и всего, — сказал Йормунганд.

— Но тебя же посадили меж двух костров, как ты смог одолеть его, если тебя подвергли очистительному огню? — не отступала Раннвейг.

— Я проклял его сразу, едва увидел, так что садить меня меж огней было уже бесполезно, — сказал Йормунганд чуть нервно.

Раннвейг поднесла ладонь ко рту.

— Ты и так можешь?

Йорд успокаивающе взял ее за локоть.

— Да не волнуйся, милая, этот парень не посмеет тебе ничего сделать, пока ты со мной.

— Ты сказал, что был во владениях Эдегора, — сказала Раннвейг, — был ли ты при дворе князя?

— Я видел его недолго, — признался Йормунганд, чувствуя, что вот сейчас можно вывести разговор и узнать нечто полезное. — Он силен духом и земли его процветают.

— Пф, неверующий болван, — прошептала Раннвейг, хмуря брови. Йорд посмотрел на нее с одобрением.

— Разве его дочь не принадлежит Дочерям? Мне показалось…

— Это старая история, — сказал Йорд. — Когда умерла ее мать, она не выносила отца, не знала куда себя девать. Замуж не хотела. Вот ей и напели, мол, иди в Дочери, обретешь свободу от семьи. Только та свобода пуще неволи, не каждая выдержит. Да и у отца она единственный ребенок. Эдегор долго думать не стал — дочь забрал, храмы разорил, жриц перебил. Он, после смерти жены, не в себе был, а тут еще дочь… Ох, ну и воевали они тогда с Ингви, и с Альфедром рассорились. Бунты, опять же. Но Эдегор жесткий мужик. Странно, что он не попытался тебя на свою сторону склонить. Опять за дочь заволновался, ах-ха.

Раннвейг постукивала краешком ногтя по краю кубка. Вино им поднесли неплохое, хоть в чем-то Йоунасдоуттир оказалась на высоте. В зал вошли музыканты и затренькали на узких, сплющенных к низу гитарах. Вышла девушка в длинных одеяниях и начала танцевать. Йормунганд смотрел на ее грациозные движения, стараясь проникнуться красотой момента.

— Ты бы видел как сама Раннвейг танцует, — шепнул Йорд.

— Ты не выглядишь опасным, будь добр, оставайся таковым и можешь остаться сколько пожелаешь, — сказала Раннвейг, размякнув от тепла обнявшего ее одной рукой Йорда, и разрумянившись от вина.

Йормунганд пил вино и на душе у него было почему- то очень тяжело.

Ночью он выяснил, что его поселили рядом с покоями хозяйки. Всю ночь он слышал как Йорд и Раннвейг бурно ублажали друг друга. Причем самым громким был Йорд, как будто Раннвейг его имела, а не он ее.

Йормунганд лежал в полудреме, накрыв голову подушкой, и думал, чем можно соблазнить такую женщину на свадьбу с Эдегором. Йорд, по его мнению, ни отличался ни умом ни воспитанием. Что у него было, так это отвага и громадное самомнение. Но Раннвейг он нравился, пусть и был уже женат.

Она пришла к нему глубокой ночью.

— Ванадис? — спросонья окликнул Йормунгнад.

— Нет, — ответила Раннвейг после короткой паузы. Ему казалось, он слышит, как она поправляет прядку за ухо.

Он поднялся на кровати, запахивая нижнюю часть тела покрывалом.

— Извините, госпожа, — сонно пробормотал он.

— Ничего, — сказала Раннвейг.

Йормунганд спал один, и теперь сидел на кровати, скинув одеяло на ноги. Раннвейг стояла прямо перед ним, высокая, с взлохмаченными светлыми волосами, глазами васильково-голубыми, как у его матери. Ночная рубашка скрывала ее фигуру, но заметно топорщилась на груди.

— Присаживайтесь, госпожа, — сказал Йормунганд, не сообразив, что кресел или скамей в комнате просто нет. Лишь широкая кровать с льняными простынями.

Раннвейг села прямо на кровать рядом с ним.

— Ванадис это дочь того князя, что наследует Альфедру?

— Да.

— Ты хорошо ее знаешь?

— Я знаком с ней, госпожа.

Раннвейг усмехнулась.

— Совсем как твой отец, — сказала она.

— Что? — он не понял, что она имела в виду.

— Ты очень похож на своего отца.

— Мне часто это говорят.

— Вот как. Когда ты показываешь себя с хорошей стороны или с дурной?

— С любой стороны, госпожа. Должно быть, мой отец очень разносторонний человек.

— Как ты прав. Впрочем, я зашла поговорить с тобой не о минувшем. Скажи мне, намеренье князя жениться на мне серьезно? Я знаю, он вдумчивый человек, но мы с ним во многом не похожи. Наша совместная жизнь превратится в ад. О, не удивляйся, конечно, я знаю про намеренья Эдегора. И то, что ты пришел в качестве его посла — тоже. Ты мог обмануть Йорда. Но не меня.

— Вы удивительно проницательны, госпожа.

— И ты надеешься убедить меня?

— Да, госпожа.

— Не смотря на мой отказ?

— Да.

— Ты говоришь так уверенно…

Раннвейг с интересом смотрела на него.

— Подольешь мне любовное зелье?

— Нет, это было бы неправильно. Да и даже Йорд понял бы, что вас околдовали.