Brenda Janowitz

RECIPE FOR A HAPPY LIFE

Copyright © 2013 by Brenda Janowitz

© Фокина Ю., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Своего седьмого мужа – того, который с титулом, – бабушка вспоминает особенно тепло. Собственно, это мы так говорим – «с титулом»; седьмой бабулин муж был по совместительству королем матрасной индустрии района Канарси. Впрочем, по твердому бабулиному убеждению, любой титул считается, даже когда человек сам себе его присвоил.

Именно седьмой муж оставил бабуле виллу в Хэмптонс[1] (здесь мы проводим нынешнее лето), но, конечно, не из-за виллы тюфячный король ходит у бабули в фаворитах. А из-за того, что был он истинным джентльменом, а не плебеем, как нынешние мужчины. Иными словами, умел дать леди почувствовать, что она – леди. Открывал дверь, отвешивал комплименты. Вставал навстречу. Всегда платил сам. Всегда провожал с вечеринки до дома. Эти мелочи кружили бабуле голову – в то время как я далеко не уверена в их важности.

Врачи сказали, тюфячный король умер от старости. Безнадежный случай. И не надо, уважаемые родственники, терзаться чувством вины – предотвратить вы ничего не могли по определению. Ясно – пытались нас утешить. А потом самый молодой из консилиума отвел меня в сторонку и предупредил: в большинстве случаев «спутник жизни» покойного очень скоро следует за ним/ней в лучший мир, ибо поддается скорби. Готовьтесь, продолжал доктор, сжимая мне запястье; готовьтесь морально к неизбежному. Я рассмеялась ему в лицо. Впрочем, что удивляться – просто эти врачи не наслышаны о моей бабушке.

Ее шестой муж в семидесятые был кумиром тинейджеров. Не скажу, как его звали, но вы его определенно знаете. Он умер через три недели после страшного диагноза – рак гортани. Всю жизнь курил сигары и продолжал это занятие до последнего своего дня. По мнению бабули, он умер лучшим способом из возможных – если таковой существует. То есть вы узнаёте о собственной обреченности, прощаетесь с близкими, приводите дела в порядок – и все, привет. Быстро и легко.

Бабуле можно доверять, она у меня эксперт по способам ухода в лучший мир. Семерых мужей схоронила – а ведь ей всего семьдесят шесть. Уйма времени, чтобы найти нового кандидата, сочетаться с ним браком – и стать свидетельницей его кончины. Не подумайте, я бабулю не сватаю – у нее от поклонников отбою нет, утрата очередного мужа едва ли внесла существенные перемены в ее стиль жизни.

Пятый муж был князем французского городка к западу от Монако. Разбился, когда летал на дельтаплане, во время отдыха с бабулей на Майорке. Пятого мы называли «тот, который с титулом», пока на сцену не вышел тюфячный король. Сейчас мы называем пятого просто князем, а сама бабуля придумала формулировку «человек, известный как мой пятый супруг». Она его не любила. По крайней мере, не так, как остальных. Уверяет, что просто «поддалась поветрию». Дело было в шестидесятые, под «поветрием» имеется в виду свадьба Грейс Келли.

Когда стало известно о смерти князя, бабуля находилась в ювелирном магазине. Французская пресса впоследствии слишком раздула тот факт, что бабуля, услыхав о своем вдовстве, укомплектовала только что выбранный гарнитур двойной жемчужной нитью в шестнадцать дюймов, которую как раз примеряла. («Он умер, – позднее парировала Ба. – А мне что теперь – без жемчугов ходить?») До сих пор в определенных кругах на юге Франции бабуля считается персоной нон грата.

Говорят, своего четвертого мужа, сенатора, она убила; впрочем, доказательств нет. Сенатор скончался в окружении четырех сотен республиканцев, и заметьте, ни один из них ничем не смог подтвердить обвинение. Правда, бабуля-то знала, что тем вечером случилось, и мне сказала. Сенатора уложили в гроб несколько удачно подобранных слов; на нем прекратилась сенаторская династия, начало которой положил сенаторский дед. Все трое – дед, отец и сам сенатор – заняли этот пост к сорока годам. Все трое были несгибаемыми республиканцами. Согласитесь, чтобы войти в такую семью, от женщины требуется изрядная ловкость. Особенно от женщины, что посещает избирательные участки только в самых крайних случаях.

У сенатора был сын – прохлаждался в Йельском университете, ждал, когда настанет время требовать причитающееся по праву рождения место в Сенате Соединенных Штатов. Джуниор Третий подошел к вопросу со знанием дела – заводил правильных приятелей, окучивал правильных женщин, голосовал за правильных кандидатов как в школе, так и в университете. Добыл вожделенное членство в Ордене «Череп и кости» – тайной организации Йельского университета, воспитавшей минимум десятерых сенаторов и троих президентов США. Впечатления не умаляет даже то обстоятельство, что два из них – это Джордж Буш-старший и Джордж Буш-младший.

Пройдохе Джуниору Третьему не удалось привлечь бабулю к суду. Лично я думаю, это из-за бабулиных глаз. Ее взгляд усыпляет судейскую бдительность. Глаза у бабули невинные, голубые, а при определенном освещении – фиалковые. Заподозрить ее в чем бы то ни было просто невозможно. Лицо сияет нездешним, ангельским светом. В то время как бабуля – кто угодно, только не ангел. Видели бы они ее, когда она появилась перед сенатором в роковой вечер – веки подведены черным, ресницы мерцают от двух слоев туши. Но они ее не видели. Бабуля шагнула к сенатору, он просиял. А через пять минут скончался.

Возможно, бабуля пригрозила обнародовать тот факт, что сенатор, хотя и ратовал за семейные ценности и упирал на статус Штатов как этакого нравственного компаса, – был геем. От угрозы сенатор и схватился за сердце и хлопнулся на пол, чтобы уже не подняться. Однако поймите: бабулю не огорчало, что сенаторский брак с ней был показухой. «Нельзя рассчитывать на полную откровенность со стороны мужа», – утверждает с тех пор бабуля. Впрочем, она изрядно рассердилась, обнаружив, что ей на неделю выделялось меньше, чем прежней сенаторской пассии, – и это за годы верности! Чего-чего, а деловой хватки у Ба не отнимешь.

Третий муж, итальянский автогонщик, был самым горячим из семерых. Все у них с бабулей выходило за рамки: если ссора – то с «расставанием навек», если примирение – то с телячьими нежностями. Автогонщик научил бабулю слушаться только своего сердца. Брак с ним оказался самым коротким бабулиным браком – всего четыре месяца, день в день. По иронии судьбы, автогонщик погиб, поскользнувшись в ванной на куске мыла – упал и ударился головой о смеситель. Правильно говорят – подавляющее большинство несчастных случаев происходит дома.

Второй муж был моим дедушкой, отцом моей матери, адвокатом из хорошей семьи. Специализировался на делах с недвижимостью. Такого, как он, бабуля хотела бы видеть моим мужем.

Мой дедушка погиб в автокатастрофе по вине пьяного водителя. Маме было всего двенадцать лет. Тогда-то, по мнению бабули, и началась в ее жизни черная полоса. В случившемся бабуля всегда винила себя и только себя.

Пробило десять вечера, когда ей вдруг нестерпимо захотелось шоколадно-ванильного эбингеровского торта. Они с дедушкой готовились ко сну, а моя мама уже спала. Дедушке не было никакого резона выходить на улицу в столь неподходящий час. Никакого резона возникать на перекрестке Фронт-стрит и Бродвея, куда на красный свет вылетел, точно пуля, злосчастный автомобиль. С другой стороны, как романтично – любящий муж уходит в ночь, всегда готовый потакать слабостям жены. Это бабуля так говорит. Еще она говорит, едва они с дедушкой съели на двоих свой первый кусок эбингеровского торта, как она поняла: перед ней – тот самый мужчина. Дедушка хотел ванильную часть, а бабуля – шоколадную. Тут-то все и решилось. Браки совершаются на небесах. До сих пор бабуля не может без слез смотреть на кондитерские изделия.