– Без художника стройбату не обойтись, – усмехнулся Ренат. – Иногда кажется, что ты в психушке. Странная компания: есть парни с высшим образованием, есть неграмотные – просят письма из дома читать и диктуют сослуживцам ответы. Есть судимые. Помню, после прибытия в часть наутро не могли разбудить цыган. Привыкшие к вольной жизни, они никак не могли понять: зачем надо вставать по приказу и так рано? Командир части, чтобы взбодрить их, крикнул дежурному офицеру: «Срывай пломбу, бери автомат!» Только тогда они засуетились. Повскакали с коек, подбежали к командиру, умоляли, стоя на коленях: «Не стреляй, дяденька!» Но зато наша рота все конкурсы по художественной самодеятельности благодаря им выигрывала. Не раз они увольнительные в город для нас добывали. Правда, возвращались в часть всегда через городскую комендатуру.

Через месяц службы один цыган сбежал из части домой. Ему друг написал, что к его девушке другой ходит. В поезде изловили, по стройбатовской форме ВСО легко узнали. Вернули. Отсидел неделю на «губе», снова сбежал, добыв до того «гражданку». Добрался-таки до родных степей. Его там целый полк отлавливал. Назад под конвоем доставили. Судить не решились: молодой, неграмотный, что с него взять? Говорил нам, что разобрался с тем ухажером – женщины интересовать того больше не будут до конца жизни.

А я ведь тоже из-за девушки в стройбат попал. Дружил перед армией с тихой красавицей Айсылу. Жениться собирались, семьями уже дружили. Ждали окончания уборочной, чтобы свадьбу сыграть. А в конце лета ее… украли. Потом выяснилось: из соседней деревни приезжал парень со своими дружками на лошадях. Ночью. Лошадей оставили за огородами у пруда. Парень тот вызвал из дома Айсылу «для разговора». Они были знакомы по школе. В их деревне только восьмилетняя школа, поэтому в старшие классы он ходил в нашу среднюю. Айсылу доверчивая, пошла прогуляться с ним по переулку. А там его дружки дожидались. Накинули одеяло, на лошадь силой посадили и в свою деревню галопом! Переночевала невеста у жениха – считай все, жена, ничего уже не поделаешь. Никто другой такую замуж не возьмет.

Узнал я об этом уже на другой день. Помчался на лошади в ту деревню. С женихом и его братьями подрался. Вся деревня посмотреть сбежалась. А народ что: «Не мужик ты, раз невесту упустил. Все по обычаям дедов сделано. Ступай подобру назад». Кое-кто за оглобли взялся. «Пусть Айсылу выйдет, сама скажет! – крикнул им. – А так не уйду, хоть убейте!»

А что она скажет? Вышла грустная, заплаканная: «Не могу я теперь уйти, Ренат, сам понимаешь. Судьба такая, видно. А ты будь счастлив!» Вот так, как в допотопные времена! Я еще ночью пьяный туда притащился. Окна поразбивал у них. Они участкового вызвали. Был суд. Дали условный срок, из комсомола выгнали сразу. Стройбат был обеспечен.

– А ты уверен, что он украл Айсылу без ее согласия? Говорят, в таких случаях заранее договариваются. Был в наших краях похожий случай.

Ренат усмехнулся.

– Мы виделись с ней в райцентре, за неделю до моих проводов в армию. Случайно. В автобусе вместе ехали. Говорю ей в шутку: «Давай украду тебя. Второй раз. Поехали ко мне!» А она серьезно: «Я бы и сбежала. Людские пересуды меня теперь не испугают. Только я жду ребенка». «Я тебя и такую возьму», – говорю ей. «Знаю, – тихо отвечает. – Но теперь ничего не поделаешь».

Тогда я себе клятву дал: не буду жалеть о прошлом. Сделаю жизнь такой, какой пожелаю! Отслужу в армии, буду работать как проклятый, добьюсь достатка, заведу лошадей – я люблю лошадей, хотя они и увезли мою невесту от меня. Построю вольер, конезавод. Ты знаешь, что породистые аргамаки больше трех тысяч «зеленых» стоят? Вот дело для меня! А потом на ахалтекинском скакуне подъеду к дому Айсылу и увезу ее в свой особняк на берегу озера. Вместе с ее сыном. Воспитаю из него настоящего джигита!..

Слушая Рената, Матвей улыбался про себя. Но когда после армии они снова встретились и стали вместе работать, понял, что Ренат совсем не шутил и от мечты своей голубой не отказался. Путь к ней для него проходил через строительную фирму. А когда к ним в бригаду пришли заказчики от богатого клиента с предложением построить особняк на берегу озера, воскликнул: «Это шаг к моей мечте! Заработаем хорошие деньги, приобретем опыт, потом такой же дворец построим для меня!»

…И все же Матвей не задумываясь решил остаться в Афанасьевке еще на два дня. Встреча с Ингой была для него важнее всего остального, она принесет ему, скорее всего, еще одно разочарование и окончательно поссорит его с Ренатом, расхлябанности не терпящего, но он ничего не мог с собой поделать.

С Ингой они не виделись уже, кажется, шесть лет. Столько всего произошло за это время. У него позади армия, у нее – неудачный опыт замужества. Какие у них отношения? Никаких. Друзья детства, не более. Может, это ностальгическое, подсознательное желание дотронуться до ниточки, уводящей в безвозвратное прошлое, в детство, в котором были определенность, смысл, большие надежды на будущее. Был друг Игорек Старцев, готовый прийти на помощь в трудную минуту. Была верная подружка Тася Ромашка – простоватая, говорливая девчонка с дерзким характером, почти мальчишеским. Были искрящиеся голубые глаза недосягаемой горожанки Инги Серебряковой, тревожащие бедное сердце бессонными ночами…

Но после детства все пошло не так, как мечталось.

Матвей и Игорь хотели служить вместе. Поначалу все шло к этому. Повестку получили на один и тот же день. Надеялись попасть в одну часть, им это в районном военкомате обещали. Сходили напоследок в Старую рощу. На вырубке под сосной закопали бутылку водки, на этикетке написали дату их обязательной встречи через три года после службы. Что бы ни случилось. Дали клятву друг другу.

В армию их провожали по традиции всей улицей. Взявшись за руки, шли с песнями на окраину деревни до большака, где стоял грузовик, готовый доставить их до районного военкомата. Девки и парни орали хмельными голосами «сормача»:

– Шурка – лебедь, Шурка – лебедь, Шурка – лебедь белая,

Мне жениться не велела, сама что наделала?..

Что ты, мама, рано встала, самовар поставила,

Накормила, напоила, в армию отправила?

Некрута, некрутики, наломали в поле прутики,

Прутики еловые, девчонки чернобровые!..

Рядом с Матвеем шла, прижавшись к нему воробышком, Тася Ромашка, взволнованная, раскрасневшаяся от глотка крепкого первача «на дорожку». Споткнулась о каменистую кочку на горе Великанихе, май был переменчивым: то дождливым и прохладным, то сухим и жарким.

– Ой, девки, негоже-то как! Матвейка в солдатах другую бабенку найдет!

И тут же частушку пропела:

– Я надену юбку рябу,

Рябу-перерябую,

Кто с моим миленком сядет,

Морду покорябую!..

В городском военкомате Матвея с Игорем зачислили, как они и ожидали, в одну команду. Предупредили по репродуктору, что отправить могут в любой момент, поэтому приказано никому никуда не отлучаться. Во дворе сновали офицеры и сержанты – «покупатели», намекали с грозным видом, что их ждет Туркестанский военный округ, а там рядом граница с Афганистаном, куда введен Ограниченный контингент советских войск. Эти слухи будоражили всех призывников, щекотали нервы.

Отправка задерживалась. Каждые полчаса устраивались переклички. Во дворе военкомата было пыльно и душно. Сопровождавшие приносили призывникам бутылки лимонада и, тайком, разливного пива в бидончиках. Среди этой суматохи к Матвею подошел дежурный сержант с КПП:

– Ты Никифоров Матвей из деревни Афанасьевка?

Матвей с удивлением посмотрел на него. Сержант довольно улыбнулся:

– Я тебя вычислил. Описание точное: худощавый, сутуловатый, среднего роста, серо-голубые глаза, взгляд задумчивый… А чего он у тебя задумчивый, а? Родина ждет своих героев, о чем думать! Рубашка синяя, в клетку. А это твой друг: светловолосый, коренастый, в спортивной куртке, глаза веселые, – вот это правильно! – Сержант по-свойски похлопал по плечу Игоря. – Забудь о маминых пирожках и о свободной жизни на два года. Ты даже не представляешь, что тебя ждет! Веревку прихватил?